Эльза Моранте - Андалузская шаль и другие рассказы [сборник рассказов]

— То есть как — не крал? — поразился я. — Ты же сама нашла булавку в кармане ее фартука!..

— Ах нет, я боюсь, боюсь… — пролепетала Элиза. — Если я умру сегодня ночью, то буду обречена на адские муки…

Я засмеялся:

— Ты? На адские муки?

— Я не призналась в этом даже на исповеди. — Теперь жена говорила почти шепотом, словно опасалась разбудить своими словами призрак. — Я утаила свой поступок и этим совершила грех. На самом деле я тогда разыграла спектакль. Я нарочно припрятала там булавку.

— Где там? — переспросил я.

— Там, в кармане ее фартука, — объяснила Элиза. — Я увидела, как она повесила фартук в шкаф, уходя из дома, и положила булавку в карман.

— Ты уверена в том, что говоришь? — тихо спросил я. — Ты не разыгрываешь меня? Или ты перенервничала сегодня ночью и бредишь?

Элиза поклялась, что говорит правду. Уж не я ли причина случившегося, подумал я, и тут меня осенило:

— Ты сделала это из ревности? Ты посчитала, что девушка питает ко мне какие-то чувства, и стала опасаться за нашу с тобой любовь?

— Нет-нет, — возразила Элиза. — Я хорошо знала, что опасаться нечего, и не сомневалась в твоей любви… — Она замолкла, видимо почувствовав мое смятение, после чего продолжила голосом хотя и неуверенным, но упрямым, в котором я услышал безумное эхо все того же ребячьего хвастовства: — Я поступила так потому, что мне доставляло удовольствие нанести обиду этой девушке и стать владыкой ее судьбы. Она оправдывалась, она каялась, а я хотела, чтобы она провалилась в тартарары, и знала: ее судьба в моих руках. Ее жизнь могла пойти так, а могла — совсем иначе.

— Но почему ты так долго скрывала это? Почему не спасла Маргериту, пока у тебя еще было время? — спросил я с дрожью в голосе.

— У меня не хватило смелости, мне было стыдно, — прошептала Элиза, и привычные робость и бледность вернулись к ней. — Было слишком поздно. Я боялась, что… — Она отодвинулась от меня и прижалась к стене, словно моя близость стала ей неприятна, и повторила: — Я боюсь.

— Не бойся, не бойся, — сказал я, обнимая ее и ощущая, насколько фальшивы мои слова.

Я не мог утешить ее, поскольку сам находился во власти страха, вызванного вовсе не гибелью, что угрожала городу, и не из-за бомбардировок, вынуждавших меня прятаться. Я благодарил судьбу за то, что попал в это убежище: все, что часом раньше внушало мне отвращение, теперь обратилось во благо. Прежде я считал войну несправедливой, бесчеловечной, но вот она стала единственным, что могло заставить меня не думать о собственной участи и не путаться в мрачных мыслях. Я молил о милости: по выходе из грота найти мой дом в развалинах, а весь привычный порядок вещей — разрушенным. Это спасло бы меня от безумия.

Примечания

1

Приключенческие романы итальянского писателя Эмилио Сальгари (1862–1911). (Здесь и далее прим. пер.)

2

Святая Лестница — мраморная лестница в храме Санкта Санкторум рядом с базиликой Сан Джованни Латерано в Риме. Согласно легенде, ее привезли из дворца Понтия Пилата и именно по ней поднимался на суд Иисус Христос. По этой лестнице подняться можно только на коленях, сняв перед этим обувь.

3

По-итальянски немецкая овчарка — саnе lupo, то есть «собака-волк».

4

Тирс — жезл, увитый плющом и виноградными листьями, сделанный из стебля гигантского фенхеля и увенчанный шишкой пинии, — атрибут древнегреческого бога рождающих сил природы и вина Диониса, а также его свиты— сатиров и менад. Непременный атрибут дионисийских мистерий, символ мужского созидающего начала.