Дуги Бримсон - Крылья воробья
Прежде чем она закончила, Чарли встал и направился к двери. Он слышал все это сотни раз за последние месяцы и больше слушать не желал.
— Я пока побуду у себя.
Роб свирепо воззрился на Джейн, которая зажмурилась и вздохнула. Она снова это сделала.
— Ловко сработано, Джейн, — сказал Роб. — Офигеть, до чего ловко.
Джейн беззвучно сидела на диване, в то время как двое самых дорогих для нее людей игнорировали ее, как игнорировали почти постоянно на протяжении последних двадцати четырех часов. И как это она дошла до такого?
В четверг, когда Чарли позвонил Робу и попросился провести с ними выходные, она воспылала оптимизмом: решила, что сын вот так, не очень ловко, пытается смягчить давление, оказываемое на отца, возвращая их исковерканной семейной жизни хотя бы подобие нормы. А может, Чарли даже хочет помочь матери залатать в отношениях дыру-другую.
Увы, благодаря Джейн и ее болтливому языку эти надежды разбились практически с первых минут его визита. Она поморщилась, как от боли, припомнив, как неохотно подошел к ней Чарли, когда мать выразила желание обнять сына. Неприязнь, стыд, смущение — все это было на его лице. И сердце Джейн снова и снова переполнялось болью.
Но хотя бы с Робом сын вел себя почти как прежде, это уже кое-что. Однако это было их время, а Джейн отводилась роль незваного зрителя, стороннего человека, нелюбимого и одинокого.
Роб совсем не помогал ей. Никогда Джейн не видела мужа таким холодным и равнодушным. Она подозревала, что причиной тому и ее поведение в связи с наследством, и то, что Джейн наделала… Но поскольку Роб практически не общался с женой, наверняка она не могла знать. И сказать по справедливости, теперь Джейн могла вызвать мужа на разговор только брюзжанием и упреками, так что еще ей оставалось делать? В конце концов, она же извинилась за свою ошибку миллион раз.
А хуже всего было то, что если Джейн и нуждалась в Робе, то именно сейчас. Ей было страшно — страшнее, чем когда-либо за всю жизнь. Она боялась не потери денег, а потери всего. Джейн даже казалось, что это уже случилось.
Ее сердце сжалось, когда Роб резво поднялся на ноги и бросил, что им пора ехать. Сыну пора снова покинуть мать, а Джейн пора снова исчезнуть в пустой, черной яме, в которую превратилась ее жизнь.
Всеми фибрами души она молила, чтобы Роб и Чарли спросили, не хочет ли Джейн поехать с ними, но если они и услышали эту немую мольбу, то не обратили на нее внимания, так как приглашения не прозвучало. И потому, собрав остатки гордости и не попросившись в машину сама, Джейн утешилась тем, чем могла: вялым объятием на прощание, касанием щеки, краткими проводами в холле. Закрытая дверь и звук ожившего двигателя «бентли» послужили сигналом для начала слез, которые, она знала, не прекратятся еще долгие часы.
К тому моменту, когда за «бентли» закрылись ворота, Джейн Купер, жена и мать, рыдала в полный голос.
Мик сидел в кресле перед телевизором и прислушивался к тому, как на кухне звенит посудой его сын.
— Не забудь печенье! — крикнул старик. — Они в шкафу над чайником.
— Черт побери! — донесся ответ. — Я же гость как-никак.
Мик повернул голову к двери, из-за которой появился Роб, протянул руку, и вскоре в ней оказалась кружка с горячим чаем.
— Гость, чтоб мне провалиться. Это же ты плакался, что хочешь пить, — сказал Мик с довольной ухмылкой. — Ну? Как он побыл у вас?
— Более-менее, — сказал Роб. — По крайней мере, он теперь разговаривает.
— А как он вел себя с Джейн? Мне кажется, он скучает по ней, хотя виду не показывает.
— Не знаю, папа, — печально вздохнул Роб. — Все ужасно запуталось.
— Послушай, тебе не понравится то, что я сейчас скажу, но… Может, следует быть с ней помягче? Не ради нее, — быстро уточнил Мик, опередив Роба, готового возразить. — Ради Чарли. Подумай сам, он застрял посреди ваших проблем. Это нехорошо.
Роб сел на свое место и воздел глаза к потолку.
— Знаю, — сказал он, продолжая разглядывать что-то наверху. — Я пытаюсь, но… Она изменилась. Она стала чертовски… — Роб замолчал, не сразу подобрав точное слово.
— Корыстной? Эгоистичной? — подсказывал Мик.
Роб перевел взгляд на отца и улыбнулся. Подходили оба варианта.
— Ты знаешь, в такие моменты я очень скучаю по маме, — внезапно признался Роб.
Мик молча переваривал услышанное несколько мгновений. Воспоминания о жене всегда омрачали его настроение и напоминали о собственной невеселой ситуации.
— Ну, скажи спасибо тому поганому недоумку, — в конце концов сказал он. — Это же он, придурок, утащил ее в Новую Зеландию. — В голосе Мика громче всего звучала злость, но слышались и отголоски обиды.
— Его зовут Энди, папа, и на самом деле он неплохой мужик.
— Он урод. Ну скажи, какой это мужик, если он не любит футбол, а?
— Это чертовски умный мужик, — вздохнул Роб.
Роб вернулся домой только во втором часу ночи и с удивлением обнаружил, что Джейн не ушла спать, а все еще сидит в гостиной перед телевизором.
Когда она подняла на него глаза, Роб выдавил дежурную улыбку — и замер потрясенный. Какая же она грустная. А точнее, несчастная.
— Что смотришь? — спросил он, не придумав ничего лучшего.
— Ничего. Просто телевизор включен…
— А-а. Хочешь чаю?
— Нет, спасибо, — ответила Джейн и подняла руку, в которой был зажат бокал вина. — Я уже напилась.
Роб заметил, что говорит она не очень четко. Он двинулся было к лестнице, ведущей на второй этаж, но через пару шагов сменил направление и, захватив из холодильника пиво, вернулся в гостиную, где, к удивлению жены, уселся на другой конец дивана.
— Как Чарли? — спросила она.
— Думаю, нормально. По дороге домой он почти ничего не говорил. Как обычно.
— Он ненавидит меня.
Роба потрясли не только слова, но и то, как она их произнесла: холодно и без единой эмоции в голосе и на лице.
— Нет.
— Да. Он стыдится меня. Так же, как и ты.
Это были не вопросы, а утверждения. Или выводы, сделанные человеком, окончательно сломленным судьбой, которую он создал своими собственными руками.
— Я не стыжусь тебя, Джейн. Я просто… — Робу пришлось умолкнуть, потому что он не смог подобрать слова, которые передали бы, сколько боли причинил ему ее поступок. — Я знаю, — сказал он тихо.
— Что знаешь? — спросила Джейн.
— Я знаю о Брайане. Всегда знал.
Джейн почувствовала, как кровь отлила от ее лица. Оказывается, то, что она считала своей самой сокровенной, самой глубокой тайной, таковой давно не является. Когда этот невероятный факт достиг ее затуманенного алкоголем сознания, тут же стали возникать вопросы. Как Роб об этом узнал? Как он смог так долго молчать о своем открытии? Как терпел такую боль столько лет? Как бы все изменилось, если бы они поговорили об этом в то время? А если потом? А если бы она ушла?
— Хочешь поговорить об этом? — спросила Джейн, не глядя на мужа.
— Нет, — скорбно ответил Роб. — Теперь это не поможет. Просто заварушка с Макдональдом снова напомнила мне обо всем.
Джейн наконец повернула к нему лицо и улыбнулась — виноватой, слезливой и печальной улыбкой. А когда заговорила, ее голос был полон сожаления о содеянном:
— Прости меня, Роб. Мне так жаль.
— Знаю, знаю, дорогая, — сказал он, вымучивая ответную улыбку, несмотря на невыносимую боль в сердце. — Мне тоже.
И они оба заплакали.
Глава сороковая
Проведя большую часть воскресной ночи в слезах, Роб и Джейн посвятили понедельник тому, чтобы собрать осколки разбитой семьи и попробовать снова склеить их.
Освобождение от связанного с Брайаном груза, который Роб носил в душе долгие годы, принесло невероятное облегчение, притом что ознакомление с подробностями романа принесло столь же невероятное страдание. Он по-прежнему не знал, как сможет, если вообще сможет, примириться с фактом, что его жена серьезно думала бросить Роба и Чарли ради другого мужчины, но, по крайней, мере теперь Куперу была известна вся правда, а это уже кое-что.
Столь же катарсическим стало обсуждение тревог и вопросов Джейн. Роб был сражен наповал, узнав, что жена давно подозревает его в вынашивании тайных планов относительно других женщин, в частности Джоан. Хотя, к облегчению Купера, Джейн не думала, что он действительно изменял ей. Жена была уверена, что в противном случае почувствовала бы это.
В конце концов, после многочасовых разговоров они смогли сделать только два вывода. Первый заключался в том, что Чарли и его состояние имеют первостепенное значение для них обоих, а второй — в том, что если Роб и Джейн серьезно настроены залатать пробоины в корабле семейной жизни, то единственный способ сделать это — проводить больше времени вместе. Однако в данный момент последнее невозможно. В результате, чтобы позволить Робу сосредоточиться на ситуации в клубе, пара решила заключить перемирие до окончания сезона и тогда уже определиться, что делать дальше. Далекий от идеального, этот план все же был достаточно разумным. Однако согласиться отложить проблемы в отношениях — это одно, и совсем другое — попытаться применить данное решение в реальности. Поэтому, желая успокоиться, проветриться и настроить мозг на рабочий лад, после обеда Роб покинул дом и отправился в гольф-клуб, чтобы в одиночестве и с тяжеленной сумкой пройтись по восемнадцати лункам.
