Джек Керуак - На дороге
— Клинт, штат Техас, — сказал Дин.
Приемник был настроен на радиостанцию Клинта. Каждые пятнадцать минут там ставили новую пластинку, остальное время занимала реклама заочного курса средней школы.
— Эту программу передают на весь Запад! — взволнованно прокричал Дин. — Я день и ночь слушал ее и в тюрьме, и в исправительной школе, старина. Все мы туда писали. Если пройдет твоя контрольная работа, ты получаешь по почте диплом средней школы — точнее, копию. Все желторотые пастухи на Западе — все до одного — хоть разок да черкнули туда письмишко. Они ведь больше ничего не слыхали. Включи радио в Стерлинге, Колорадо, или в Ласке, Вайоминг, да где угодно, и поймаешь Клинт, Техас. Клинт, Техас! А музыка — сплошь ковбойская да мексиканская, самая паршивая программа в истории всей страны, и поделать тут ничего нельзя. У них мощнейшая станция, вот они страну и оболванивают. — За лачугами Клинта мы увидели высокую антенну. — Эх, старина, я еще не то могу рассказать! — вскричал Дин, чуть не плача.
С мыслями о Фриско и о Побережье мы въехали в Эль-Пасо, уже темный и опустевший. Нам надо было во что бы то ни стало добыть денег на бензин, иначе мы могли попросту не доехать.
Чего мы только не предпринимали! Кинулись в бюро путешествий, но на запад в ту ночь никто не ехал. Бюро путешествий — это место, где можно договориться о поездке с горючим на паях, что на Западе вполне законно. Те, кто поизворотливей, сидят на своих потрепанных чемоданах в ожидании попутчика. Мы отправились на автовокзал компании «Грейхаунд», надеясь уговорить кого-нибудь дать деньги нам, а не тратить их на автобусный билет до Побережья. Однако в силу непонятной робости мы так ни к кому и не подошли и лишь уныло бродили по автовокзалу. Какой-то студент при виде аппетитной Мерилу покрылся потом и попытался принять беззаботный вид. Посовещавшись, мы с Дином пришли к выводу, что мы все-таки не сутенеры. Неожиданно к нам привязался полоумный юнец, только что вышедший из исправительной школы, и они с Дином умчались за пивом.
— Давай-ка, дружище, проломим кому-нибудь башку и отберем деньги.
— Вот это по мне, старина! — завопил Дин.
Они ринулись прочь. Какое-то мгновение мне было не по себе. Но Дин всего лишь хотел взглянуть вместе с этим малышом на улицы Эль-Пасо и получить свой кайф. Мы с Мерилу ждали в машине. Она обняла меня. Я сказал:
— Черт подери, Лу, потерпи до Фриско.
— А мне плевать! Все равно Дин меня бросит.
— Когда ты собираешься обратно в Денвер?
— Не знаю. Мне все равно. Можно я поеду с тобой на Восток?
— Надо будет раздобыть во Фриско немного денег.
— Я знаю одно местечко, где ты сможешь устроиться буфетчиком, а я там буду подавать на стол. И еще я знаю гостиницу, где можно остановиться в кредит. Боже, как грустно!
— Почему тебе грустно, детка?
— Из-за всего на свете. Как жаль, что Дин окончательно спятил.
В тот же миг появился и впрыгнул в машину хихикающий Дин.
— Вот это псих, скажу я вам! Вот такие мне по душе! Я знавал тысячи подобных парней, у всех у них голова работает, как стандартный часовой механизм, ох уж эти мне бесконечные разветвления — ведь нет времени, нет времени… — И он завел мотор, ссутулившись за рулем, и покатил прочь из Эль-Пасо. — Остается только брать попутчиков. Наверняка кто-нибудь да попадется! Эх! Была не была! Поберегись! — крикнул он какому-то автомобилисту, обогнул его машину, увернулся от грузовика и выскочил за пределы города.
За рекой виднелись бриллиантовые огни Хуареса, а дальше была унылая высохшая земля под бриллиантовыми звездами Чиуауа. Мерилу наблюдала за Дином, как наблюдала за ним на всем пути через страну и обратно, краешком глаза, с угрюмым, печальным выражением лица, словно хотела отрубить ему голову и спрятать ее в чулан, — горькая, с примесью зависти любовь к человеку, который так поразительно умеет оставаться самим собой, любовь яростная, смешанная с презрением и близкая к помешательству, с улыбкой нежного обожания, но одновременно и черной зависти, что меня в ней пугало, любовь, которая — и Мерилу это знала — никогда не принесет плодов, потому что, глядя на его скуластое, с отвисшей челюстью лицо, она понимала, что он слишком безумен. Дин был убежден, что Мерилу — шлюха; по секрету он сообщил мне, что она патологическая лгунья. Но когда она вот так за ним наблюдала, это тоже была любовь; и когда Дин это замечал, он обращал к ней лицо с широкой, вероломной, кокетливой улыбкой, с жемчужно-белыми зубами и трепещущими ресницами, хотя всего секунду назад он витал в облаках своей вечности. Потом мы с Мерилу рассмеялись, а Дин, ничуть не смутившись, скорчил идиотскую радостную гримасу, как бы говоря: «Разве, несмотря ни на что, мы не берем от жизни свое?» И он был прав.
За пределами Эль-Пасо мы разглядели маленькую съежившуюся фигурку с оттопыренным большим пальцем. Это был наш долгожданный попутчик. Мы затормозили и дали задний ход.
— Сколько у тебя денег, малыш?
Денег у малыша не было совсем. На вид ему было лет семнадцать, он был бледен и страшен, с одной недоразвитой искалеченной рукой и без вещей.
— Ну разве он не славный? — с трепетом в голосе произнес Дин, повернувшись ко мне. — Влезай, приятель, мы тебя отсюда вывезем.
Малыш почуял выгоду. Он сказал, что в Туларе, Калифорния, у него есть тетушка, которая держит бакалейную лавку, и как только мы туда доберемся, он раздобудет для нас немного денег. Дин едва не свалился на пол от смеха, так все это походило на историю с пареньком из Северной Каролины.
— Да! Да! — орал он. — У всех у нас есть тетушки! Ладно, поехали, поглядим, что за тетушки, дядюшки и бакалейные лавки на этой дороге!!
Так у нас появился новый пассажир, и оказался он совсем неплохим малым. Он не вымолвил ни слова — сидел и слушал нас. Уже через минуту после того, как заговорил Дин, паренек был наверняка убежден, что попал в машину к психам. Он сказал, что добирается из Алабамы в Орегон, где находится его дом. Мы спросили, что он делал в Алабаме.
— Ездил к дядюшке. Он обещал мне работу на лесозаготовках. С работой ничего не вышло, вот я и еду домой.
— Едешь домой, — сказал Дин, — домой, да-да, понятно, мы довезем тебя. До Фриско-то уж точно.
Но у нас не было денег. Мне пришла в голову мысль занять пять долларов у моего друга Хэла Хингэма в Тусоне, Аризона. Дин немедленно заявил, что это дело решенное и мы едем в Тусон. И мы поехали.
Ночью мы миновали Лас-Крусес, штат Нью-Мексико, и к рассвету были в Аризоне. Я очнулся от глубокого сна и обнаружил, что все спят, как ягнята, а машина стоит бог знает где: сквозь запотевшие стекла нельзя было ничего разглядеть. Я выбрался из машины. Мы находились в горах: небеса в лучах восходящего солнца, прохладный пурпурный воздух, багровые горные склоны, изумрудные пастбища в долинах, роса и золотистые изменчивые облака; на земле — норки сусликов, кактусы, мескитовые деревья. Была моя очередь вести машину. Я отодвинул Дина и малыша и начал спускаться с горы, выключив сцепление, но не включая мотор, чтобы сэкономить горючее. Таким образом я вкатил в Бенсон, Аризона. Я вспомнил, что у меня есть карманные часы, которые Рокко недавно подарил мне на день рождения, они стоили четыре доллара. На заправочной станции я спросил служащего, есть ли в Бенсоне ломбард. Ломбард оказался прямо по соседству с заправкой. Я постучал, кто-то поднялся с постели, и через минуту я получил за свои часы доллар. Он был отправлен в бензобак. Теперь у нас хватало бензина до Тусона. Но не успел я завести мотор, как неожиданно появился дюжий конный полицейский, вооруженный пистолетом. Он пожелал взглянуть на мои водительские права.
— Права есть у парня, что на заднем сиденье, — сказал я. Дин с Мерилу спали вдвоем под одеялом.
Коп велел Дину выходить, потом вдруг выхватил пистолет и заорал:
— Руки вверх!
— Командир, — услышал я до смешного елейный голос Дина, — командир, я только хотел застегнуть ширинку.
Даже коп едва сдержал улыбку. Дин вышел грязный, косматый, в майке, почесывая живот, ругаясь, всюду разыскивая свои права и бумаги на машину. Коп обшарил весь багажник. Бумаги оказались в полном порядке.
— Обычная проверка, — сказал он с широкой улыбкой. — Можете ехать. Бенсон не такой уж плохой город. Если вы здесь позавтракаете, он вам понравится.
— Да, да, да, — пробормотал Дин и, не обращая на него абсолютно никакого внимания, взялся за руль.
Все мы с облегчением вздохнули. У полиции всегда вызывают подозрение молодежные компании, которые разъезжают в новых машинах без единого цента в кармане и вдобавок закладывают часы.
— Эх, всюду они суют свой нос, — сказал Дин, — но этот коп намного лучше той крысы из Виргинии. Им не терпится кого-нибудь арестовать и попасть в газеты. Они думают, что в каждой машине едет крупная чикагская банда. Им попросту нечем больше заняться.
