Ирина Волчок - Прайд окаянных феминисток
— Наташ! — Полинин брат вовсе не сидел в розовых кустах, а маячил возле крыльца. — Спасибо, что вышла. Это правда серьезно, ты не думай… Я специально здесь жду — вдруг ты не захочешь в розовые кусты? Еще подумаешь чего… Извини.
— Ерунда какая, — холодно заявила она, отворачиваясь от него и направляясь к розовым кустам, хотя только что решила именно туда не ходить. — Вы, Тимур Романович, сказали, что разговор будет деловым, правильно? Я вам верю.
— Спасибо, — серьезно сказал он, пробираясь за ней сквозь розовые заросли и устраиваясь на старом деревянном диване, почти демонстративно — как можно дальше от нее. — Наташ, я правда благодарен… Мне важно, чтобы ты мне верила. А то мне трудно объяснить будет. Мне и так трудно…
— Я уже сказала, что верю вам, — с некоторым нетерпением напомнила Наталья. — Можете говорить откровенно. Я вас выслушаю и постараюсь понять.
— Да! — обрадовался он. — Понять, да! Это главное. Знаешь, я целую речь приготовил. Пол дня готовился… Наизусть выучил…
И замолчал.
И она молчала, ждала, когда он начнет произносить свою выученную наизусть речь, слушала его неровное дыхание и изо всех сил старалась не зевнуть. Спать хочется. Так хочется спать, завтра к Римме Владимировне, если опять не выспится — какой разговор получится?.. Ну, начнет он когда-нибудь свою речь?
— Забыл, — вдруг растерянно сказал Полинин брат.
И Наталья тут же развеселилась. Даже, кажется, спать расхотелось. Вот уж, действительно, детский сад. Когда кто-нибудь из ее детей в самый ответственный момент, прямо перед своим выступлением на утреннике, забывал выученный стишок, то признавался в этом с точно таким же выражением. Забыл! Страх, растерянность и горькая обида на судьбу. И горячая надежда: а вдруг тетя Наташа поможет? Что-нибудь сделает, что-нибудь скажет — и все само вспомнится, и не придется позорно реветь на виду у всей своей средней группы, да еще и на виду у всех родителей, наоборот, выступление пройдет с невиданным успехом, и все будут хлопать долго-долго, а мама будет смотреть с гордостью и улыбаться… Забыл! Вот ведь бедолага. Наверное, сильно переволновался.
— Это ничего, — успокаивающим тоном сказала она. — Зачем наизусть? Наизусть совсем не обязательно, Тимур Романович. Вы самое главное помните? Ну, вот и начните с самого главного.
— Конечно, — с облегчением откликнулся Полинин брат и громко вздохнул в темноте. — Конечно, самое главное! А потом уже все остальное. А может, остальное и не надо будет… Наташ, у меня четвертая группа крови. Резус-фактор отрицательный.
Он опять замолчал и громко завздыхал, Наталья подождала продолжения, не дождалась и осторожно спросила:
— Ну и что? У меня тоже. И у Веры-Нади.
— Да?!
Полинин брат так изумился, как будто она сообщила, что является дочерью вождя африканского племени. И Вера-Надя тоже. Все-таки Полинин брат был невероятно забавным.
— Насколько я знаю, это не патология, — начала она развлекаться. — И не заразно. Хотя кто его знает… Например, Любочка с нами совсем недолго живет, — и вдруг оказывается, что у нее такая же группа крови! Этот факт должен настораживать, как вы считаете? Тимур Романович, а вы уверены, что до нашего знакомства у вас не было другой группы крови? И у Полины тоже! На вашем месте я бы проверила. Прямо завтра же. На всякий случай. Вдруг это открытие мирового значения? А мы тут сидим и по своей безграмотности скрываем от медицинской общественности судьбоносные факты…
Она ожидала, что он засмеется. Он вообще по любому поводу охотно смеялся. Ну, или хотя бы ответит что-нибудь в том же ключе. Но Полинин брат вдруг очень серьезно и даже как-то напряженно сказал:
— Да, но ведь ты не можешь быть матерью Любочки. Тем более — Вера-Надя… Я хочу сказать, что это доказать невозможно. А мужчина может доказать, что он отец. Я хочу попробовать… Конечно, если ты не против.
— Зачем?..
Глупый вопрос. Она просто растерялась. И испугалась. Очень сильно испугалась… Зачем! Какая разница? Он может доказать, что он — отец, и заберет Любочку. Нет, этот вариант еще не самый катастрофический, он хороший человек, он сестру вырастил, и материально обеспечен, да и Любочка к нему привыкла… Но ведь и к ней Любочка привыкла, и к Вере-Наде, и они к ней очень привыкли, как же они без нее, как же она, Наталья, без нее?.. Если Полинин брат сумеет доказать, что именно он — родной отец Любочки, девочку у Натальи заберут. Насовсем. А он, скорее всего, сумеет. Мужчина может доказать, а женщина — нет… Даже природа против женщин. И он еще спрашивает, почему она феминистка! И все-таки, зачем он хочет отобрать у нее Любочку?!
Что он там говорит? Кажется, он уже довольно долго что-то говорит. Может быть, еще какие-то свои планы излагает? Дикие. Мужицкие.
— Минуточку, Тимур Романович, — как можно спокойнее сказала она. — Не могли бы вы повторить? Я немножко отвлеклась и не уловила смысла… Извините.
— Ага, отвлеклась, — недоверчиво буркнул он. Помолчал, повздыхал в темноте и догадался: — Ты просто боишься! Наташ, ты испугалась, да? Наташ, я ведь с самого начала сказал: если ты согласишься! Не согласишься — и не буду я ничего делать… Но ведь это какая хорошая страховка была бы! Сама подумай! Хоть и сама Ядвига за дело взялась, но ведь как угодно может повернуться! Ведь кто у нас судьбы людей решает? Ведь им же наплевать, что и как потом с ребенком будет! Ведь сколько случаев уже было!.. А родной отец — это такой аргумент, который ничем не перешибешь. Так почему бы и не попробовать? Как страховку. Может, и без этого все получится. А если никак? Тогда хоть шанс будет… Наташ, ты ведь не думаешь, что я у тебя Любочку отобрать хочу? Ты этого испугалась, да? Я тебе помочь хочу!
Да, она испугалась именно этого. Но не признаваться же ему… Он, кажется, не понимает самых простых вещей: если его признают отцом, тогда при чем здесь она? Или как раз сама Наталья не понимает простых вещей? Заберет он Любочку, а потом потребует, чтобы Наталья за него замуж выходила, а то с Любочкой даже видеться не разрешит. Можно такого ожидать? От мужика можно ожидать и не такого. Вот черт, и что ему ни с того ни с сего жениться приспичило? Главное, нашел кого выбрать! Пожилую женщину с двумя взрослыми детьми, плохим характером и пятидесятым размером. Не говоря уж о мизерной зарплате и гигантском феминизме. Помочь он хочет! С такими помощниками и вредителей не надо. Глубокий вдох, медленный выдох…
— Спасибо, Тимур Романович, — поблагодарила она со всей доступной ей признательностью. — Я верю, вы хотите помочь. Только я не понимаю, в чем заключается эта помощь. Допустим, вы все доказали, Любочку отдают вам. То есть — отбирают у меня, правильно?
— Да нет! — всполошился он. — Как это отбирают? Кто это отбирает? Она же моя будет! Разве я ее у тебя отберу? Мы же вместе ее растить будем! Я же говорил!
— Все-таки замужество? — уточнила Наталья. — Да, вы говорили. А я говорила, что не хочу. В общем, ваш план с установлением отцовства я рассматриваю как способ оказания на меня давления… Извините.
— Ты не права! — возмутился он. Замолчал, опять принялся вздыхать в темноте, и неожиданно растерянно признался: — Нет, в чем-то все-таки права, наверное. Только не способ оказания давления, нет, что ты… Просто ты Ядвиге сегодня сказала, что мы три дня знакомы, и что так сразу нельзя… Хотя какие тут могут быть правила? Я думаю, что можно. Иногда люди годами встречаются, а потом оказывается, что все равно нельзя. Три дня! Если хочешь знать, я в первый же день подумал, что можно… Ну, то есть жениться решил… В смысле — мечтал… Знаешь, я раньше несколько раз уже решал жениться. Но ни разу не мечтал… Глупо звучит, да? Я знаю, глупо, тем более что ты-то не мечтаешь. А я хочу, чтобы тоже мечтала. Наташ, если Любочку тебе не отдадут, может, у меня получится. А если она у меня будет, ты же нас не бросишь? Вот я и подумал: познакомимся как следует, ты приглядишься, привыкнешь, может, и передумаешь… Разве это давление? К тому же, если Любочку все-таки тебе одной отдадут, я от тебя все равно не отстану, так и знай. Я честно предупреждаю. Поселюсь у стариков навсегда, и буду каждый день у тебя под ногами путаться, пока не согласишься. Я надеюсь, что ты все-таки согласишься, когда меня получше узнаешь. А если все равно согласишься, так чего тянуть-то? Поженились бы сразу — и Любочку сразу забрали бы… А?
Он замолчал, и Наталья молчала, с раздражением осознавая, что в этом нагромождении глупостей есть, к сожалению, какая-то — пусть и мужская — логика. Поженились бы — и забрали. Большинство мужиков одобрили бы эту причинно-следственную связь, схемка-то простенькая. И вряд ли хоть один из них сообразит, что в этой схеме — причина, а что — следствие. Да им и не интересно это, наверняка большинство из них восхитились бы благородством Полининого брата и решили бы, что Наталье незаслуженно повезло. Большинство чиновников — мужики, большинство начальников, от которых хоть что-то зависит, — мужики, большинство судейских — мужики… Со своей мужской логикой. Да уж, повезло так повезло. Вот именно, что незаслуженно. Неужели не отдадут ей Любочку? Ладно, завтра Римма Владимировна еще что-то скажет…
