Геннадий Карпов - Жизнь и необычайные приключения менеджера Володи Бойновича, или Америка 2043
Охранник приволок к шефу в кабинет какую-то писю шаговой доступности, а мы поднялись на восьмой этаж. Когда мы пришли в свой номер, пообедали сыром с хлебом и выпили некипячёный кофе без сахара, Карлос посетовал:
– Представляешь, с кем приходится иметь дело! А самое обидное – не успеешь договориться с одним, как его шкура уже сохнет на заборе, а в его кресле сидит другой. И всё приходится начинать сначала. В Хьюстоне за год меняется по пять паханов. Там вообще невозможно работать! Видимо, пора брать ситуацию под более плотный контроль. В Гаване думают об этом, но соваться в эту мясорубку никому не хочется. Честно говоря, будь моя воля – я бы вообще тут всех зарезал. И чёрных, и белых. Ты думаешь – они просто так утром белых покромсали? В белых приграничных районах с чёрными поступают точно так же. Идёт война на истребление. Той Америки, что триста лет трахала мозг всему миру, больше нет. Она расплачивается по счетам.
На что Педро заметил:
– Видимо, на планете обязательно должно быть место, где люди выпускают пар. Режут друг друга от уха до уха, стреляют, жгут, вешают. И любое правительство хочет, чтобы это место было подальше от его границ. Америке долго удавалось сделать так, что она снабжала оружием террористов всех мастей, и те мочили по их указке кого ни попадя в Азии, Африке, Европе… Где угодно, только не в штатах. Но вечно ничто не продолжается. Доллар рухнул, покупать политиков и террористов стало не на что, и сегодня мы имеем что имеем. Возможно, России и Кубе стоит поставлять сюда оружие и наркотики просто ради того, чтобы отсюда не поставляли оружие и наркотики к нам. Надеюсь, парни в Москве, Мехико и Гаване это понимают лучше меня.
Я слушал красноглазых, и думал, что физиогном из меня пока – не очень. Этих я поначалу принял за шпану из подворотни. А ведь наверняка дома у них висят мундиры с погонами и документами об окончании каких-нибудь политических курсов, или что-нибудь вроде того. Как бы там ни было – ещё двум незнакомцам я обязан жизнью. Без них меня бы давно клевали вороны.
На другой день выехали поздно. Убивая время, местная охрана играла на площади в баскетбол. Резать было некого, и парни скучали. Смит собирал своих бандитов, орал в рацию, и грозился кого-то расстрелять. Потом ждали боксёра, пока на велосипеде не приехал здоровенный негр в окружении тренеров, которые бежали рядом. Народ расселся в два автобуса и два джипа, и в полдень, наконец, тронулись. Уже выходя из здания с вещами, я заметил на первом этаже дверь. Ещё вчера её не было. Какой-то мужик в фартуке красил косяки, а на дверях было от руки криво, но большими буквами, написано:
"Отдел кадров". Рядом на стене висел листок бумаги с надписью: "Требуются: бухгалтеры, юристы, экономисты, специалисты взрывного дела, механики, электрики, сварщики, снайперы, доктора. Обращаться в отдел кадров".
– Знаешь, что там написано? – спросил меня Карлос. – Там написано, что на смену этому миропорядку идёт другой. Он уже стучится в двери. Через десять или двадцать лет эти люди перестанут бездумно стрелять по первому приказу. Ну, те, которые выживут, конечно. Они превратятся в докторов, рабочих, лётчиков и учёных. А потом примут в дворники белых. Или китайцев. И если чёрные поведут себя неправильно, то через двести лет эти белые или китайцы изрубят их топорами. На наших глазах рождается какая-то новая цивилизация. И рождается она вот за этой косой дверью.
Наш автомобиль замыкал колонну. Кубинцы опять посадили меня на заднее сиденье, и затемнили окна, поэтому я мало что разглядел по дороге в Атланту. Сначала мы ехали по городским кварталам, где сотни человек жили в картонных ящиках под мостами. Под каждым виадуком стоял этакий картонный лагерь, где бегали дети, крысы, козы, плохо пахло и ещё хуже выглядело. Потом потянулись поля, на которых то там, то сям вручную работали люди. Из сотни работников в поле девяносто пять оказались женщины. Работали мотыгами, лопатами, граблями. Редко где-то гудели двигателя. Зато воздух был прозрачен и чист! Ни одной дымящей заводской трубы! Экологи были бы в полном восторге! (Почему сами экологи предпочитают жить в больших городах с плохим воздухом – не знаю.) Пара машин в час попадалась нам навстречу по трассе. Трава и кусты захватывали пастбища и поля, росли уже у самой дороги, и пробивались сквозь трещины в асфальте. Природа радовалась падению человеческой цивилизации до уровня бронзового века. Дорогу часто перебегали то еноты, то шакалы, то какие-то косули. Птиц над полями летало – без счёта. Думаю, и хищники тут вскоре размножатся.
Около шести вечера мы въехали в Атланту по Ли-роуд. На въезде стоял большой отряд патрульных под знаменем апостола Смита, а рядом на дороге я заметил лежачих полицейских. Четверых связанных по рукам и ногам белых в синей форме наши автобусы переехали, едва качнувшись. Мы на своём авто постарались объехать кровавое месиво, и услышали за спиной неодобрительный гул чёрной толпы.
Город поражал размерами. На плоскотине горой возвышался вдали архитектурный шедевр Сити из десятка разнообразных небоскрёбов и блестящей чаши стадиона. Два небоскрёба нагло подсвечивались прожекторами. Как я понял, Сити оставался под властью белых: там было в основном светло, а тут – в основном темно. Мы резко свернули влево, проехали блок-пост, пересекли улицу имени Мартина Лютера Кинга, и въехали на территорию какого-то колледжа. Вдоль дороги стояли пикапы с огромными сдвоенными пулемётами, многие дома были разрушены и сожжены, несло гарью, дорога была завалена обломками кирпича и засыпана пылью.
По дороге я измазал лицо чёрной краской, надел тёмные очки и серую спортивную шапку, чтобы мимикрировать под общую массу. А масса была – любо-дорого поглядеть. Столько злобных негров с оружием в одном месте я никогда не видел. Сначала я подумал, что если белые узнают про это сборище, то одной ракетой прихлопнут целый муравейник. Но Педро меня заверил, что если бы у белых были ракеты, то они давно бы закидали ими всю Алабаму.
Смит вышел из своего джипа, и встал в нерешительности. Видимо, его народ оказался в меньшинстве, а парни апостола Тайсона были на взводе и лучше вооружены. Адреналин висел в воздухе. Банды стояли друг напротив друга и орали про то, как они трахали чьих-то матерей. И всё бы ничего, но у каждого в руке был ствол! Я достал свой "Торус", и примкнул к людям Смита. Не потому, что хотел за них вступиться, а просто чтоб не стоять в стороне, и не привлекать внимания: негр без пушки и не орёт – это выглядело очень странно. Поэтому я встал позади стокилограммового охранника, поднял пистолет повыше, поставил боком, и тоже начал кричать, как я трахал сразу трёх жирных тупых матерей. Выглядело это абсолютно по-идиотски, и мне стало смешно. Я посмотрел направо – налево. Педро и Карлос стояли у меня по бокам, и громко читали какой-то рэп на тему: "Застегни штаны потуже, ты – свинья, пьёшь из лужи, твоя мать сто первый раз за мужем, беги, а то будет хуже". Меня пробил нервный смех. Окружающие, глядя на меня, тоже начали ржать. Вообще, в таких сборищах преобладает стадный инстинкт. У толпы нет мозга. Индивидуальность по какому-то мановению исчезает, и народ превращается в единый организм без головы, но с множеством рук и ртов. Сейчас стоило выстрелить одному – и началась бы бойня.
Тайсоновцы малость опешили. Такой тактический ход был для них полной неожиданностью. Смит победоносно осмотрел свою бригаду, и крикнул чуваку в ярко-красной шапке:
– Ну что, Тайсон? Где твоя девчонка?
– Мой волк сейчас порвёт твою козу на части! – крикнул тот из-за огромных очков, и толпа двинулась внутрь помещения.
Зал оказался огромной баскетбольной площадкой. Тайсоновцы пошли на северную трибуну, смитовцы- на южную. Как они друг друга различали – я не представляю! Одежда – какая попало. Оружие разномастное. Никаких повязок или других отличительных признаков одной банды от другой я не увидел. Может, у них есть усики, которыми они ощупывают друг дружку, прежде чем пожать руку или вцепиться в горло? Не могут же все они знать друг дружку в лицо! Или могут?
Бойцы поднялись на ринг. (Один выходил под матерщинный хип-хоп, другой – под солнечное рэгги.) Удивительно, но туда же поднялся мужик в полосатой рубахе, и стал бесстрашно руководить процессом. Работа у парня была опаснее, чем у дрессировщика! Сначала ему кричали, что он недостаточно чёрный, тогда как бойцы были – можно бы чернее, да уже некуда. Но обвинение в расизме было вскоре заглушено радостным воплем: на ринг поднялась кард-гёрла с единичкой, и долго не хотела его покидать. Одни кричали, чтобы вместо боя им показали стриптиз, а Тайсон и Смит пусть бьют друг другу морды в сортире. Другие предлагали завалить сучку, чтоб не мешала серьёзному делу. Но вот звякнул гонг, и два здоровенных бугая в плавках стали молотить друг друга забинтованными кулаками. Не скажу, что это был образчик чистого бокса, но правила, как ни странно, соблюдались. Ниже пояса не били, не кусались, не пинались, а попытки клинчей лысый судья решительно пресекал. Судя по всему, оба были не новичками в этом ремесле, грамотно уворачивались и били, и к третьему раунду я уже вовсю болел за нашего. И даже не потому, что поставил на него сто тысяч. Количество раундов не оговаривалось. В перерывах между трёхминутками спортсмены отдыхали, тренеры поливали их водой из бутылок, безбашенные девчонки, в чём мама родила, носили таблички с номерами, то есть всё выглядело так, как я видел в Мексике вживую, или в России по спортивному каналу. Этих парней невозможно было не уважать. На их плечи повесили такую ответственность, но они не дрогнули, а честно делают то, чему всю жизнь учились. Вряд ли они в детстве мечтали биться за каких-то апостолов. Просто выбора им не оставили.
