Дональд Крик - Мартин-Плейс
Они пообедали в «Сирени», маленьком ресторанчике в Элизабет-Бей, а потом Риджби проводил ее домой. Этот день вернул Риджби душевный покой, и он обрел прежнюю уверенность. Когда Эдит спросила, не хочет ли он взглянуть на рекламные проспекты бюро путешествий, у него даже не возникло желания уклониться. Сидя рядом на диване, они обсуждали различные маршруты, и, когда выбрали наиболее интересный, Риджби сказал, что закажет билеты на конец следующей недели.
— Хорошо, — сказала она, и голос ее был нежным. — Но, Джо, это ведь означает…
— Да. Мне, наконец, удалось устроить свои дела. Вы были очень терпеливы со мной, Эдит, гораздо более терпеливы, чем я имел право рассчитывать.
— Я знаю, что у вас было много хлопот, — ответила она. — Ведь вы, Джо, принадлежите к тем людям, которые всегда и во всем стараются добиться совершенства, и я могу только надеяться, что вы не разочаруетесь. Мне кажется, я всегда сумею понять вас, если вы будете со мной откровенны.
Хоть он и был стар, каждое ее слово, каждый ее жест будили в нем отклик, в котором таилась закатная страсть, — он обнял ее, охваченный тоской по своей невозвратимой молодости.
И вот теперь ручка замерла в его пальцах, пока он заново пережил горькую радость этой минуты. Риджби смотрел на открытую страницу, но покрывавшие ее цифры казались ему настолько бессмысленными, что он только дивился, как ему удалось исписать эту страницу. И огромные вороха таких же страниц, либо уничтоженных, либо пылящихся в архиве. Сколько в среднем он исписывал их за неделю? Пятнадцать? Двадцать? Он начал подсчитывать на промокашке. Тридцать тысяч исписанных страниц — вот итог всей его жизни! Когда он умрет, на его могиле следовало бы положить под стеклянным колпаком одну из этих счетных книг.
Здесь покоится Джозеф Игнатий Риджби, счетовод
По плодам их узнаете их
Риджби начал аккуратно листать пустые страницы, подсчитывая их, превращая их в число дней, которые ему еще оставалось работать. На сотой странице он поставил крест. Если ему не удастся добраться до нее, тем лучше, но уж за этот знак он не перейдет.
Сослуживцам Риджби его новая обособленность казалась следствием того, что он был втянут в нечто непонятное, глубоко ему чуждое и заслуживал сочувствия, для которого ни у кого не находилось выражения.
— Старичок сильно переживает, — сказал Гарри Дент Арту Слоуну в умывальной. — И сказать ему ничего нельзя, вдруг он примет это не так?
— Бьюсь об заклад, ему кажется, будто весь мир рухнул, — ответил Слоун. — Только псих может подумать, что это его работа.
Томми Салливен лег грудью на стол Дэнни и доверительно зашептал:
— Я тут чувствую руку старика Риджби. — И, оглянувшись на Лори Джаджа, который смущенно и вызывающе смотрел сквозь решетку своей кабинки, добавил: — Ух, черт! Лори из-за этого дела совсем взбесился. Ну прямо зверюга в зоопарке, которая плюется от злости.
«И долго это еще будет продолжаться?» — подумал Дэнни.
Он почувствовал большое облегчение, когда наступил перерыв и можно было уйти.
В коридоре его неожиданно нагнала Пола.
— Можно, я пойду с тобой?
Его сердце радостно забилось.
— Попробуй, Пола.
Может быть, в субботу на пляже для нее что-то изменилось и теперь ей хочется чаще бывать с ним? Прежде она упорно отказывалась ходить с ним в Сады во время перерыва.
«Слишком смахивает на конторский романчик, Дэнни, — говорила она. — А это уж последняя карта в колоде».
Когда они входили в ворота, он сказал:
— Почему ты изменила мнение?
Пола поглядела на него с недоумением.
— Ты о чем?
— О конторском романчике.
— Нет, тут я придерживаюсь прежнего мнения, — засмеялась она, — но, по-моему, ты сейчас уже настолько хорошо вымуштрован, что не попытаешься закрутить такой романчик.
Устроившись у подножия травянистого склона, они достали свои завтраки.
— Что ты делала вчера? — спросил Дэнни небрежно, пытаясь скрыть свой болезненный интерес к тем ее занятиям, которые он не мог разделить.
— Ходила на яхте с Руди и компанией. А ты?
— Гулял с Памелой, — он откусил большой кусок бутерброда.
Пола с усмешкой поглядела на него.
— А как она выглядит? Серьезная девица с веснушками и пучком на затылке? В очках?
Выдуманная Памела рассыпалась в прах.
— Ну ладно, — сказал он, — утром я купался, а днем ушел в парк с Синклером Льюисом.
— Ты совсем не умеешь лгать, Дэнни-Дэн, — Пола посмотрела на него, недоуменно хмурясь. — Неужели ты ни с кем не гуляешь, кроме меня? Никогда? Разве у тебя в Глибе нет своей компании?
Он всегда избегал этой темы. И еще — разговоров о его жизни дома. Ведь дом — это не здание на Токстет-роуд. Дом — это приют дружбы и тепла, который он когда-нибудь обретет, куда будут приходить его друзья. Всегда в будущем — мечта, сложившаяся из надежд его матери и его собственных. Впрочем, почти только из его собственных. Но это не имело никакого отношения к Глибу.
— Знаешь что, Пола? Предположим, что моя жизнь меня устраивает.
— Вовсе нет, но ты не хочешь в этом признаться, — дразнила она. — Разве не так? Я тебя хорошо изучила, Дэнни-Дэн. Ты — неприкаянная душа.
— И ты тоже, — возразил он. — Вспомни-ка, как ты себя чувствовала в эту субботу среди твоей драгоценной компании, с которой, по твоим словам, так приятно проводить время.
— Но действительно приятно! Право же, Дэнни, они, конечно, снобы, но нам очень весело. Неужели тебе никогда не хочется повалять дурака и посмеяться?
— Именно этого я и ждал в субботу. Только все получилось по-другому. Верно?
— Это все Руди виноват. Но ведь я встала на твою сторону. Разве нет?
— Если заглянуть поглубже, ты ведь не такая, как они, Пола. Только внешне. А мне трудно быть чем-нибудь только внешне. В этом моя беда.
Пола грустно покачала головой.
— Ты слишком уж серьезен, Дэнни-Дэн. Я тебе сказала это, еще когда в первый раз ходила с тобой в кино.
— Ну, так не трудись повторять. Мне от этого тошно. В своем квартале я могу развлекаться сколько душе угодно в трех Местах: в дансинге, в бильярдной и в церкви. Я работаю, чтобы выбраться из этой ловушки.
— И очутиться в другой, только побольше, — заметила Пола и начала жевать сорванную травинку. — В ловушке, которая зовется «Национальным страхованием». Оно превратит тебя в столп респектабельности, милый мой, — добавила она с саркастической снисходительностью. — В солидного семейного человека, отсиживающего на службе с десяти до пяти. А если ты хоть немного преуспеешь, то станешь к тому же невыносимо нудным. — Она назидательно погрозила ему пальцем. — Я говорю тебе всё это для твоей же пользы. Как сказал некий учитель, мне от этого больнее, чем тебе. — Засмеявшись, она откинулась на траву и устремила взгляд на древесные кроны. — А это, в свою очередь, доказывает только, что будущей миссис О’Рурк стану, во всяком случае, не я. Неужели ты не понимаешь?
Дэнни окаменел. Обвинение в респектабельности было ударом ножа в спину, который поразил самое сердце его бунта. Он понял, что Пола убегает под прикрытием своих насмешек, неизменно ускользает от него, — и внезапно барометр его чувств взбесился.
Он успел заметить, как внезапно расширились ее глаза, почувствовал, что ее рука отчаянно упирается в его плечо, но не остановился. Респектабельность испускала дух, а вместе с ней и приличия: он прижимал плечи Полы к земле и целовал ее в щеку, потому что-она отвернулась. Его ладонь нащупала ее грудь, нажала, а Пола отчаянно вырывалась.
— Дэнни, прекрати… Пожалуйста… Люди увидят… Дэнни… Дэнни! — ее рука взметнулась и хлестнул по щеке. Он ошеломленно ослабил хватку, и Пола, вскочив на ноги, начала отряхивать юбку.
— Чего ты, собственно, добивался, черт побери? — она в ярости посмотрела на него. — Хотел изнасиловать меня?
Волна страсти и гнева отхлынула. Дэнни не решался взглянуть на Полу и тупо молчал, смущенный и уничтоженный.
Пола продолжала смотреть на него. Ее лицо обрело нормальный цвет и из рассерженного стало недоумевающим.
— Маленький рецидив пещерного прошлого! — сказала она. — Впрочем, ладно. Считай, что ничего не было. Возможно, я сама тебя до этого довела. Ну, идем! — скомандовала она. — Мы и так уже опаздываем. Это может бросить тень на твою репутацию.
— Или на твою.
— Мне безразлично, какая у меня будет репутация в этой дыре. Но благонравные малыши-клерки обязаны быть пунктуальными и не должны ходить гулять с машинистками в обеденный перерыв. Спроси любого вышколенного администратора.
— В таком случае из меня вряд ли когда-нибудь выйдет вышколенный администратор. Верно?
— Ну, так тебя вышвырнут вон.
Дэнни со смехом вскочил на ноги, презирая всех фисков и льюкасов мира. Они пошли к выходу из парка, и Пола взяла его за руку. Он крепко сжал ее ладонь, чувствуя, что неожиданно добился новой близости между ними. Ему приходилось слышать, что женщину нужно разбудить, и теперь он исподтишка поглядывал на Полу.
