Малькольм Брэдбери - Историческая личность
– Ну так идите к профессору Марвину, – говорит Говард. – Изложите свою жалобу, а я изложу мою и сообщу ему о той попытке шантажа, и поглядим, чем все это кончится.
– Черт, – говорит Кармоди, – я же вовсе не хочу на вас жаловаться. Вы сами толкаете меня на это.
– А я хочу на вас жаловаться, – говорит Говард. Кармоди наклоняется и поднимает свой портфель. Он
говорит:
– Вы сумасшедший. Это будет выглядеть так же скверно для вас, как и для меня.
– Не думаю, – говорит Говард. – А теперь убирайтесь. И чтобы я вас больше не видел на моих занятиях.
– Я думаю, что вы отвратительны, – говорит Кармоди, поворачиваясь и открывая дверь.
– Джордж, – говорит Говард, – кто ваш куратор на английском факультете? Я обязан предупредить ее, что вы отстранены от социологического семинара и поэтому, предположительно, уже не можете получить степень.
– Вы меня губите, – говорит Кармоди.
– Мне нужно знать ее фамилию, – говорит Говард.
– Мисс Каллендар, – говорит Кармоди.
– Благодарю вас, – говорит Говард. – Не хлопайте дверью, когда будете ее закрывать.
Кармоди плетется вон из кабинета; дверь, как можно было предугадать, закрывается за ним с громким хлопком. Говард соскальзывает со стола и идет к окну. Затем возвращается к креслу за столом и садится, открывая второй ящик стола слева и вынимая тонкую книжку. Он отыскивает строку, на которой значится «Каллендар, мисс А», с телефоном напротив. Он притягивает к себе наушники и начинает набирать номер; но тут ему в голову приходит какая-то мысль, он кладет трубку и снова встает с кресла. Он проходит к своим книжным полкам и среди стандартных работ по социологии в бумажных обложках находит тоненький томик издательства «Пингвин» и некоторое время листает его. Затем он снова берет трубку и набирает номер мисс Каллендар.
На другом конце линии звенит звонок.
– Каллендар, – резко говорит голос на том конце.
– Привет, Каллендар, – говорит Говард. – Это Кэрк.
– Ой, да, Кэрк, – говорит мисс Каллендар с крайне шотландской интонацией. – У меня сейчас занятия. Я не могу вести посторонние разговоры.
– Это не посторонний разговор, – говорит Говард, – речь идет об очень серьезном деле, касающемся университета в целом.
– Понимаю, – говорит мисс Каллендар опасливо. – И срочном.
– Очень срочном, – говорит Говард. – Возникла крайне серьезная проблема с одним из студентов, которых вы курируете.
– Не могли бы вы позвонить после перерыва? – спрашивает мисс Каллендар.
– Я полагаю, вы серьезно относитесь к своей ответственности за ваших студентов?
– Да, – говорит мисс Каллендар.
– В таком случае, – говорит Говард, – нам следует разобраться с этим теперь же.
– Минутку, – говорит мисс Каллендар, – я попрошу студентов выйти.
На другом конце провода легкое журчание; затем мисс Каллендар снова берет трубку.
– Надеюсь, это не часть вашей кампании соблазнения, – говорит мисс Каллендар, – мы были в самой середине «Королевы фей».
– Я думаю, вы убедитесь, что это серьезно, – говорит Говард. – У вас есть курируемый Джордж Кармоди.
– Крупный светловолосый мальчик в блейзере? – говорит мисс Каллендар.
– Легко узнаваемый мальчик, – говорит Говард, – единственный студент в университете с прессом для брюк.
– Я его знаю, – говорит мисс Каллендар со смешком.
– Вы послали его ко мне, – говорит Говард.
– Да, – говорит мисс Каллендар, – вчера я увидела его в первый раз, я просмотрела его оценки и обнаружила, что он проваливается по вашей дисциплине. Боюсь, он не сознавал своего положения. Я велела ему пойти поговорить с вами. Я сказала, что вы окажете ему всемерную помощь.
– Ну, он приходил, – говорит Говард, – и попытался меня шантажировать.
– Боже мой, – говорит мисс Каллендар, – он хочет, чтобы вы оставили деньги в телефонной будке?
– Надеюсь, вы отнесетесь к этому серьезно, – говорит Говард. – Это серьезно.
– Разумеется, – говорит мисс Каллендар. – Что он сделал?
– Он утверждает, что не успевает, потому что я ставил оценки, руководствуясь политической предвзятостью.
– Да не может быть! – говорит мисс Каллендар. – Боюсь, это очень грубо с его стороны. Я уговорю его извиниться.
– Не имеет смысла, – говорит Говард, – дело зашло гораздо дальше. Я, конечно, отказался пересмотреть его оценки. Поэтому он намерен обратиться с жалобой к моему декану.
– Боюсь, мы живем в веке унылой юридичности, – говорит мисс Каллендар. – Не лучше ли нам посидеть втроем и обсудить это?
– О нет, – говорит Говард, – я хочу, чтобы он пожаловался. Я хочу, чтобы он подставил себя под удар. Я хочу, чтобы духа его в университете не было.
– О, доктор Кэрк, – говорит мисс Каллендар, – не слишком ли это жестоко? Не делаем ли мы все из мухи слона?
– Вы сказали, что не очень хорошо его знаете? – спрашивает Говард.
– Да, – говорит мисс Каллендар. – Я новенькая здесь.
– А я, по-моему, знаю, – говорит Говард. – Он малолетний фашист. Он и дебилен и нечестен. Я оцениваю его работу так, как она заслуживает, – как никуда не годную; и тогда он пытается разрешить свои проблемы, обвиняя меня в беспринципности. Я думаю, нам необходимо изобличить, где тут истинная беспринципность. Классический синдром; надменная привилегированность пытается сохранить себя, чуть только оказывается под угрозой.
– Дело обстоит так? – спрашивает мисс Каллендар. – Разве он не просто жалок и в отчаянии?
– Надеюсь, вы не ищете ему извинений, – говорит Говард. – в конце-то концов он вот сейчас отправился к моему декану поставить под вопрос мою профессиональную принципиальность.
– Да, – говорит мисс Каллендар, – но кто ему поверит?
– О, многие, и с удовольствием бы, – говорит Говард, – если бы посмели. Он хочет уничтожить меня, на самом же деле он уже уничтожил себя. Он отстранен от занятий социологией и, значит, степени не получит. И я думаю, наши правила позволяют нам избавиться от него.
– Вы заставляете меня пожалеть его, – говорит мисс Каллендар.
– Я думал, может быть, вы пожалеете меня, – говорит Говард. – Ведь ваш студент подвергает риску мою карьеру. У меня есть все права жертвы.
– Мне жаль вас обоих, – говорит мисс Каллендар. – Пока вы говорили, я проглядывала его досье. Его отец умер. У него был период депрессии и консультация с психиатром. Он хорошо успевал. Его преподаватели английского и истории дают ему вполне положительные характеристики.
– Он сказал, что получает «А» и «В» за английский, – говорит Говард. – Мне трудно этому поверить.
– Ну, «В» и «А», – говорит мисс Каллендар. – Указывается, что у него острый критический ум. Тут вырисовываются и личность и среда. Не следует ли нам разобраться в этом?
– Не думаю, что у меня есть желание разбираться с этим, – говорит Говард.
– Но вы же серьезно относитесь к своей ответственности за ваших студентов? – спрашивает мисс Каллендар.
– Что вы предлагаете? – спрашивает Говард.
– Не могли бы мы поговорить об этом? – спрашивает мисс Каллендар.
– Не знаю, – говорит Говард. – Когда?
– Я могла бы зайти к вам в кабинет во второй половине дня или в любое такое же время на этой неделе, – говорит мисс Каллендар.
– У меня сегодня факультетское совещание, – говорит Говард, – и все расписано по минутам.
– Но может быть, в какое-нибудь другое время? – спрашивает мисс Каллендар.
– Я ведь уже приглашал вас поужинать со мной, – говорит Говард, – и тогда мы могли бы обсудить все это.
– О, – говорит мисс Каллендар. – Надеюсь, это не какой-то план?
– О, мисс Каллендар, – говорит Говард, – не могли бы мы договориться на вечер четверга?
– Хорошо, – говорит мисс Каллендар.
– Постарайтесь хорошенько проголодаться, – говорит Говард. – И еще, не могу ли я проверить одну литературную ссылку?
– Мои студенты буйствуют снаружи, – говорит мисс Каллендар.
– Это и секунды не займет, – говорит Говард. – Я гляжу на страницу девяносто восьмую сборника стихов Уильяма Блейка в «пингвиновской» серии поэтов «Пословицы Небес и Ада». Вот цитата из «Пословиц Ада»: «Лучше убить младенца в его колыбели, чем лелеять желанья без действий».
– Да, – говорит мисс Каллендар, – так о чем вы хотите спросить?
– Каким образом вы процитировали это прямо наоборот, когда мы разговаривали утром?
– А! – говорит мисс Каллендар. – При помощи литературной критики, такого вот инструмента.
– Это ваш острый критический ум, – говорит Говард.
– Вот-вот, – говорит мисс Каллендар. – Видите ли, я перефразировала ее в согласии с подтекстом, в противоположность поверхностному смыслу. Видите ли, если прочесть внимательно, можно уловить игру словами с «младенец» и «лелеять». Младенец и желания – тут это одно и то же. Так что строка вовсе не означает, что в случае необходимости вы можете убивать младенцев. И смысл: лучше убить желания, чем лелеять те, которые вам не дано удовлетворить.
