Ольга Лукас - Бульон терзаний
– Одни отменяем, другие вводим! – воздел к небесам руки Эдуард. – А куда пойдут деньги?
– Не волнуйтесь, не в мой карман. Труппе нужна мотивация – я предлагаю привычную для этих людей мотивацию. Потому что либо мы работаем, либо артистов можно распускать. С этого момента – по рублю за каждое забытое слово. По два рубля – за опоздание. По десятке – за отсутствие на репетиции. А если без уважительной причины… ну, это будет решаться в каждом случае отдельно. Деньги собирает… Нина.
– Снова Нина, – послышался недовольный шепот, – все Нина и Нина, а жить когда?
– На вырученную сумму будем покупать для всей труппы… печенье к чаю, например.
– Карамельки тоже можно! – подал голос Тугоуховский и закинул в рот очередную «барбариску».
– Можно и карамельки, – согласился режиссер. – Словом, вот так. Всем понятно? Начинаем сначала, снова действие третье…
Чеканя шаг, к нему подошел Борис Станиславович. Медленно достал из внутреннего кармана бумажник. Вытащил оттуда пять тысяч рублей. И, свернув в трубочку, опустил Владимиру в карман рубашки.
– Это – на печенье, – сказал он. – Я не знаю, сколько у меня слов. Допустим – две тысячи. Остальное – вам на чай. Но впредь не превышайте полномочия. И знайте свое место.
Все с интересом наблюдали за этой сценой.
Владимир так же медленно вытащил купюру из кармана, расправил. Положил на ближайший столик. Натянул свитер. Молча собрал вещи.
– Когда изменятся времена, я вам пришлю моих секундантов, – бросил он на прощание и вышел, хлопнув дверью.
Все замерли.
– Немая сцена, финал «Ревизора», – прокомментировала Ядвига. Артисты начали приходить в себя.
– Борис, только я его на место могу ставить, я ему плачу, – покачал головой Петр Светозарович. – Учил бы слова уже.
– Это распоряжение генерального директора?
– Да. Учи слова, Борис.
– Выучу. А этому… Кто он, вообще, такой? Какая у него должность? Что он себе позволяет? Почему разговаривает со мной как старший по званию?
– Он режиссер, – напомнила Евлампия Феликсовна. – Пока мы репетируем, он – главный.
– После меня, разумеется, – уточнил Петр Светозарович, – а сейчас главный пошел к себе. Нина, когда режиссер вернется, позовешь меня. Понятно?
– Понятно, – кивнула секретарша. – Может, я сбегаю его поищу?
– И я с тобой! – тут же вызвался Федя.
И все трое вышли в коридор. За ними тихой тенью выскользнул Таир.
Компетентный Борис быстро взял со стола пятитысячную бумажку и убрал обратно в бумажник. Потом спросил с тревогой в голосе:
– А что за секундантов он мне пришлет?
– Господи, да это же цитата из «Зойкиной квартиры»! – воскликнула Ядвига. – Неучи.
И вышла, хлопнув дверью.
– Я не обязан знать наизусть все водевили! – рявкнул Компетентный Борис и вышел, хлопнув дверью.
– Репетиция, похоже, отменяется, – констатировала Евлампия Феликсовна, взглянув на часы. – Теперь мне полчаса надо как-то занять, прежде чем ехать за внуком. Непунктуальность хуже воровства!
И вышла, хлопнув дверью.
– Раз пошла такая пьянка, – сказал Дмитрий, – мне тоже есть что делать. Чем тут тупо торчать!
И вышел, хлопнув дверью.
– Поехали, дорогой, и мы. Отпустим няню, если она еще не лежит на антресолях, связанная скакалками, – сказала г-жа Сапелкина своему супругу. И они вышли, хлопнув дверью.
– Давай не будем обезьянничать и выйдем тихо, по-английски? – предложил Ларисе Эдуард. И они вышли тихо, по-английски.
Когда вернулись Нина и Федя, оставшиеся гости с надеждой посмотрели на них.
– Он улетел. Но обещал вернуться, – объявил компьютерный гений, – только не сегодня.
– Вы его догнали? – спросила Ульяна. – Вы перед ним извинились?
– Не успели, – призналась Нина. – Когда мы спустились вниз, охранник с парковки сказал, что он уже уехал.
– Да разве можно так с человеком? – воскликнула Ульяна. – Он ради нас… А мы!!
Она выбежала, хлопнув дверью.
– Э-хм! – ни к кому не обращаясь, хмыкнул старик Тугоуховский, уронил на пол фантик от карамели и ушел, хлопнув дверью.
– Больные тут все, что ли? – покачала головой Нина. – Федя, подбери мусор и расставь столы по местам. Дверь не закрывай, ключ у Павла Петровича. У него здесь в восемь утра какая-то встреча. Напоминаю присутствующим княжнам, что танцы будут завтра здесь, в шесть часов, по расписанию.
И тихо вышла. За ней упорхнули остальные. Один только Федя остался выполнять возложенное на него поручение.
– «Федя, подбери!», «Федя, принеси!», «Федя, уйди, надоел!» А что, Федя не человек? – бормотал он себе под нос. – Нет, Федя – не человек. Федя – сверхчеловек. Нужно иметь сверхчеловеческое терпение, чтобы все это переносить! Кто бы мне пять тысяч на чай дал – я бы нашел им применение.
Бесшумно распахнулась дверь. Вошли четыре вооруженных человека из службы охраны здания.
«А вот и секунданты», – подумал Федя и непроизвольно вытянулся в струнку.
– Что за стрельба? – резко спросил начальник группы захвата.
– Никакой стрельбы. Мы тут репетируем спектакль, – ответил тот.
– А кто стрелял? – продолжал допытываться начальник.
– Да никто не стрелял. Говорю же, мы репетировали. Охранники меж тем уже прочесывали помещение.
– Люди этажом ниже ясно расслышали пальбу, – настаивал начальник. – Поступил звонок: наверху стреляют из пистолета.
– Знаете, что они слышали? – догадался Федя. – Сейчас покажу. Только в меня не стреляйте, я вообще графиня-бабушка. В смысле уборщица.
Он подобрал с пола фантик. С сожалением взглянул на стол, где еще недавно лежала пятитысячная купюра. Медленно подошел к выходу. И выскочил в коридор, хлопнув дверью.
– Да, похоже на выстрел, – согласился один из охранников.
– Сказали, что из пистолета, а это как из охотничьего ружья, – возразил другой.
Для проверки еще несколько раз хлопнули дверью.
– Точно, ружье, – согласился начальник, – но тут все тихо. Прогуляемся этажом выше?
Несколько минут многострадальная дверь отдыхала. Потом приоткрылась. В репетиционную заглянула Елена.
– Эй, але, есть тут кто? – позвала она. – Люди! Вылезайте! Я пришла!
Никто не откликнулся.
Елена зашла внутрь, заглянула во все углы и даже отодвинула жалюзи. Нет, никого нет.
– Никого в комнате, а свет горит и кондиционер работает, – покачав головой, сказала она. Навела порядок. И тихо вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Владимир кое-как доехал до дома. Вроде бы никаких правил не нарушил – по крайней мере его не останавливали. На автомате поставил машину в гараж, вошел в квартиру и прямо в одежде рухнул на неразобранную кровать. Пролежал так с час. Доковылял до кухни, достал из аптечки градусник, измерил температуру. Потом принял двойную дозу жаропонижающего, переоделся в теплую пижаму, разобрал кровать и уснул.
Сон накатывал волнами и вращался вокруг одной темы. Кто-то оставлял сообщение на форуме Среднего Камерного, или вешал объявление в подъезде дома, или краской писал на стене гаража, или даже печатал в газете – что-то очень обидное и несправедливое про актера Владимира Виленина. Он пытался дать опровержение, но пальцы по самые костяшки утопали в клавиатуре ноутбука, объявление обматывало его, как простыня, гараж начинал лягаться, а газета вырывалась из рук, улетала, рассыпалась на сотни страниц новой роли. На каждую страницу надо было присесть, но некоторые листки оказывались в таких недоступных местах, что в итоге он обнаруживал себя то на крыше дома, то на отвесной скале, то на маленьком островке среди прибывающей воды, и все начиналось сначала: очередная клевета, которую никак не опровергнуть…
Глава двадцать первая
Владимир принимает гостей
«Мир элитной мебели» пал жертвой ремонта внутренних коммуникаций. В коридоре шумели, сверлили, разбирали навесной потолок, вытягивали из него какие-то провода. Жутковато выглядели раскуроченные потолочные недра: раньше там жил гигантский удав, заключенный в белый ребристый шланг. Он, наверное, спал, но рабочие разбудили его, и вот он недовольно ворочается у них в руках. Длинный такой удав. Как теперь загнать его обратно? Похоже, рабочие и сами не знают. А может быть, им дали задание вытащить удава, а вместо него в подпотолочном пространстве поселится какой-нибудь приятный зверь: енот, или белка-летяга.
Пока в коридоре воевали с непослушным шлангом, все норовившим вырваться из рук, княжны под управлением Ядвиги репетировали общий выход. Но шум работ заглушал музыку, и девушки танцевали невпопад.
– Учитесь сохранять ритм при любых обстоятельствах, – командовала Ядвига. – Три, раз, три, раз – Нина, ты сейчас о чем думаешь?
– Три-раз! – ответила та.
– Хорошо. В любых обстоятельствах мы танцуем. Вокруг стены рушатся, а мы играем. В зале пожар – а у нас танец. Три, раз, три, раз. Лариса, о чем ты сейчас думаешь?
