Дмитрий Липскеров - Демоны в раю
— Мы знаем, — начал потихоньку Слон. — Мы знаем, что Европа в скором времени начнет объединяться…
— Это не секрет для всего мира, — согласился Михаэль Рознер.
— Я скажу прямо, без обиняков, Россия рассматривает вопрос о своем вхождении в единую Европу.
Алик Роверман не знал слова «обиняков», переводить нужно было синхронно, потому вместо «обиняков» он произнес слово «угроз».
Здесь председатель Центробанка реально испугался. Благородное лицо его побледнело, седина поблекла, а губы обескровились. Он ругал себя последними словами за то, что не связался с президентом. Руководитель всех австрийских денег судорожно думал, что делать.
— А почему вы ко мне с этим вопросом? — поинтересовался банкир. — Я не политик! Я ничего в политике не смыслю!
— Как это не смыслите? — изобразил на лице крайнее удивление Слон. — В России председатель Центробанка — важная политическая фигура!
— В Австрии — нет!
— То есть вы не хотите рассматривать вопрос о вхождении России в состав Европы?
— У меня нет на то полномочий! — вскричал банкир.
— А у меня есть полномочия! Россия огромная страна! Пусть мы и проиграли холодную войну, но у нас огромный ядерный потенциал, который может укрепить европейские границы!
Услышав про ядерное оружие, банкир захотел немедленно уйти в отставку. Он было схватился за сердце, дабы инсценировать сердечную боль, но тут русский задал вопрос:
— Представляете, сколько времени у вас уйдет на то, чтобы создать зону евро, изобрести новые деньги, а затем запустить их в оборот?
Это была его тема, тема главного банкира Австрии. Рука перестала тянуться к сердцу, и Михаэль Рознер приготовился слушать дальше. Так ломается завязавший картежник, которому показывают новенькую колоду карт.
— Я вас слушаю…
Знаете, за что у меня орден Двуречья? — задал интересный вопрос Слон.
— Нет, — признался банкир.
— Я — отец иракских денег.
Это было серьезно.
У австрийцев имелись образцы иракской валюты. Эксперты и технологи долго бились над тем, как в банкноты вклеена металлическая полоса и что за сплавы применяются в металлических деньгах.
Главный банкир Австрии встал и протянул Слону аристократическую руку.
— Вы — гений! — определил он и долго с сердечным трепетом жал пальцы гостю из России. Хотя гении не имеют гражданства, они парят над миром, не ведая границ.
Алик Роверман от ощущения пафосности момента чуть было не стошнил прямо здесь, но сдержался, лишь слеза выкатилась на свободу.
— Я хотел бы принять участие в создании евро!
— Конечно-конечно! — безрассудно согласился главный банкир Австрии, любивший деньги не за их покупательную способность, а за самые тиражируемые произведения искусства, которые у тебя всегда в портмоне.
— Как здоровье президента Ельцина? — вдруг спросил банкир.
— Пьет, — ответил Слон. — Но здоров и мыслит глобально. Сказал, что если европейцы нам откажут, то мы создадим Азиатский союз. Ирак нам очень подходит!
Банкир подумал: «При чем здесь Азия?» и опять испугался.
— Вам надо не со мною на эту тему говорить, — промямлил господин Рознер.
— С кем же?
— С президентом… Или на крайний случай с министром иностранных дел!
— Тогда давайте устраивать встречу на высшем уровне по этому вопросу!
— Не моя компетенция! — отказался банкир. — Я лишь могу посодействовать… Вернее, попосредничать!..
— Попосредничайте! — разрешил Слон. — Могу я пока ознакомиться с вашими наработками насчет евро?
— Конечно! — обрадовался смене темы банкир. — Мы покажем вам эскизы и другие наметки технологий!
— Сегодня?
— Если можно, завтра. Мы подготовимся.
— Тогда в десять ноль-ноль, — диктовал Слон.
— В десять, — подтвердил Рознер.
— Кто меня будет сопровождать?
Слон поднялся из-за переговорного стола. Следом за ним поднялся и банкир.
— Разумеется, я, — слегка поклонился Михаэль Рознер. — Если, конечно, не возражаете!..
Австрийский банкир потом долгие годы размышлял над тем, как этому русскому удалось заставить его, потомственного работника с деньгами, открыть чужаку секреты фамильного бизнеса. Практически предать родину… Но так как Евросоюза как юрлица на тот момент еще не существовала, то и факта продажи родины не могло быть, сделал заключение Рознер. Тем более что за секреты русский не собирался платить…
В подвалах главного австрийского казначейства Слон впервые увидел настоящее профессиональное оборудование для производства денег. Маленький чеканный двор. Экспериментальный…
Михаэль Рознер был горд своим детищем и, как истинный искусствовед, делился с коллегой новыми технологиями.
— Это, — с аристократизмом в жесте указал ладонью. — Это — цветной ксерокс!
Банкир с удовольствием наблюдал за реакцией русского гения, который и про черно-белый аппарат только слышал.
— Ага, — кивнул русский, сглотнул так, что кадык, как поплавок, утаскиваемый огромной рыбой, нырнул к самым легким.
— У вас есть купюра? — поинтересовался Михаэль.
Слон выудил из кармана арбузного пиджака десятидолларовую купюру.
— Даниэл! — крикнул австриец. — Даниэ-эл!
На призыв без промедления явился молодой человек лет восемнадцати-двадцати, в рабочей одежде, с вымазанным машинным маслом лицом.
— Мой племянник — Даниэл Штефнер! — пред ставил молодого человека Рознер. — Сын сестры. Подвизается у меня здесь для изучения ремесла… Итак, Даниэл… Нужно сделать копию!.. — и передал племяннику купюру.
Молодой человек удивленно принял банкноту и засунул ее в специальное отверстие. Затем юноша нажал на какую-то кнопку, замигали лампочки, внутри аппарата вспыхнуло молнией, запахло озоном, что-то крякнуло, а затем наружу вылез обыкновенный лист бумаги, на котором была отображена точная копия Слоновой десятки.
Переводчик Роверман чуть было не вытошнил на этот ксерокс, но его сухощавую руку возле предплечья сдавили могучие пальцы Слона. Алик лишь чихнул.
Мало сказать, что Слон был потрясен, он сам еле удержался на ногах от чуда невиданного. В голове пронеслись тысячи мыслей, главная из которых была, что теперь граверы не нужны, копируй сколько нужно! А как же я!!! Ремесло!!! Он взял лист с копией в руку и тотчас расслабился. Его полуслепые глаза сквозь очки разглядели все несовершенство, всю кондовость копии… Он с облегчением выдохнул.
— Сейчас техника развивается стремительно, — радовался произведенному эффекту Михаэль Рознер. — Скоро человека заменит машина!
— На наш век хватит, — подвел итог Слон. — Мои руки лучше любой машины!
— Это так, — подтвердил банкир и повернул голову к молодому человеку. — Даниэл, этот господин изобрел иракские деньги!
В глазах юноши появился неподдельный интерес. Он утер рукавом лицо и спросил:
— Правда?
— Видите награду на пиджаке, — позволил себе самостоятельность Алик Роверман. — Это орден Двуречья, высшая награда Ирака!
— Мой племянник тоже пытается изобретать деньги, — сообщил банкир. — Он даже немного преуспел в этом деле. Даниэл, покажи!
Юноша с некоторым презрением поглядел на дядю, развернулся на сто восемьдесят градусов и направился куда-то быстро, в другое помещение.
Это была маленькая комнатка, в которой над рабочим столом горела мощная лампа, освещая эскизы и образцы готовой продукции. Слон восхищенно смотрел на стол.
— Потрясающе! — не удержался он от хвалы.
Юноша скромно потупил взор.
— Какие инструменты! — восторгался Слон. — Потрясающе!.. Где я могу купить такие же?
Юноша, уразумев, что похвала не относится к его наработкам, тотчас стал врагом этому наглому русскому.
— Зачем купить? — расщедрился банкир. — Мы вам подарим!.. А как вам работа племянника?
— У него есть будущее, — признал Слон. — Нужно много работать! Очень! Я работал по двадцать два часа! Есть будущее!
Глаза у молодого Даниэла Штефнера из вражеских превратились почти в союзничьи.
Михаэль Рознер мечтательно поднял взор к потолку и произнес:
— Может быть, когда-нибудь этот молодой человек станет главным чеканщиком будущей европейской валюты. Во всяком случае, я приложу к этому необходимые усилия.
Теперь Слон знал, с кем надо дружить и на кого влиять.
— Как насчет вхождения России в Евросоюз? — неожиданно поинтересовался он.
— Вы опять, мой друг, — тотчас сник банкир.
— Да ну вас с вашим Евросоюзом. У России своя дорога! Не Европа, не Азия!.. Всех на… — Слон выругался, а Алик перевел как «всех на Колыму!». — Но работать я с вами ради искусства стану! Не за деньги, а за искусство!
Ситуация разрядилась.
Делегация вышла на поверхность, где на прощание Слону вручили кейс лайковой кожи, в котором содержался самый лучший на свете инструмент для производства гравюр.
