ГУМИЛЕВ Николаевич - СТРУНА ИСТОРИИ
Вандалов, например, было всего двадцать тысяч — одна дивизия, однако они прошли всю Северную Африку, но там их довольно быстро ликвидировали. Их было мало, население было не за них. И, в общем, они попиратствовали около ста лет, а потом их византийцы завоевали и уничтожили.
Вестготов было в четыре раза больше, они захватили половину Франции и Испанию всю, за исключением северо-западного угла, где сидели свевы. Вы представьте: вандалов — 80 тысяч человек на такое пространство, которое идет от северного Пуатье и Орлеана до Гибралтара, это, сами понимаете, ничтожный процент. Занимали они, правда, самые высокие должности. Короли из их среды были, и вельможи тоже были из них. Но ведь жениться-то надо! Кроме того, раз жена и дети, значит, надо было иметь слуг. А это всё — местное население. А дом с женой, детьми и слугами — это уже единая система. В общем, вестготы оказались поглощенными этими системами из местного населения, потеряли силы к сопротивлению и были очень быстро разбиты — сначала франками на севере, а потом арабами на юге. И потеряли свою самостоятельность.
И вот, в таком жалком состоянии находилась почти вся Европа, которая в XVIII в. была объектом нападения всех соседей, которые того желали.
С юга нападали арабы, которые достигали Пуатье и Луары, свирепствовали и даже селились в бассейне Роны, около Марселя и даже выше. Правда, на левый берег Роны, на восточный, их не пустили. Это область, называемая Семтиманией,[183] стала местом поселения арабов.[184] Кроме того, их серали,[185] базировавшиеся в Алжире, Омане, Тунисе и других городах, захватывали Сицилию, грабили все берега Италии и Южной Франции столько, сколько им этого хотелось. И сопротивление им было чрезвычайно слабым. Вы сами представьте себе, если бы сейчас Алжир начал воевать со всей Европой, вот теперешняя республика Алжир. Я думаю, что война не продолжилась бы более двух-трех дней и не в пользу Алжира. А тут она продолжалась несколько веков и в пользу Алжира. Вот вам разница между пассионарным этносом и этносом, лишенным пассионарности. Точно так же, как арабы с юга (и, пожалуй, даже еще хуже), начали с 800 г. свирепствовать норманны,[186] которые из Скандинавии, из Норвегии и Дании и даже из Швеции, образовывали банды викингов и устремлялись — кто на Англию, кто на северный берег Франции, на побережье Германии между Рейном и Эльбой, в Испанию. Ну, там им приходилось труднее, потому что они встретились с арабами, и арабы их отбивали очень сильно. Они грабили Южную Францию, они грабили все побережья Средиземного моря, и отразить их не было никакой возможности.
Например, Ирландию они захватили целиком, так же как они на какой-то момент захватили и Россию. Но вот что любопытно, ни в Ирландии, ни в России не осталось от них никаких следов, хотя самый факт захвата был совершенно точно.
Но нас сейчас интересуют не викинги, нас сейчас интересуют европейцы — они-то чего были такие лопоухие, что не могли от этих морских разбойников защититься? А они действительно не могли. Они бежали, плакали, молились Богу, служили бесконечные молебны,[187] вместо того чтобы идти на стены и отбивать противника.
* * *Еще хуже были степные кочевники. Суть в том, что когда создавался Великий Тюркский каганат,[188] небольшая кучка туранцев, живших между Аральским морем и верховьями Яика (сейчас это Урал), она от тюрок убежала. Бежать можно было только на запад, — на запад она и убежала. Прошли сначала за Дон, наводя на всех страх, потому что они объявили, что они — великие завоеватели с востока. И местные жители им поверили. Потом, когда обман раскрылся, было уже поздно. Затем они отправились за Днепр. Потом, боясь, что тюрки их и там достанут, перевалили Карпаты и захватили среднее течение Дуная — страну Паннонию. Это был народ, известный в литературе как авары,[189] а по-русски — обры. Было их очень мало. По данным Среднего Востока, первоначально их было около 20 тысяч, а к ним присоединились еще 10 тысяч, которые их догнали потом. Если 30 тысяч мужчин, это, значит, общее население — 120-130тысяч человек. Это ничтожное население, это население городского района, и тем не менее своими набегами они опустошили Германию, почти всю восточную часть Франции, ворвались в Италию и на Балканский полуостров, доходили до стен Константинополя. Нас интересуют не эти завоеватели, а та слабость сопротивления, которая была у тогдашних европейцев. С ними можно было расправляться как угодно, хотя в их хрониках идут рассказы о каких-то грандиозных победах того или иного короля, но когда начинаешь читать, то видишь, что это немцы били немцев и очень этим гордились и восхвалялись, а вот когда те с немцами схватились, вот тут у них не получилось.
Но всё это шло примерно до 800 г., точнее в промежутке между 736-м и 800 годом. Тут появились люди, которые начали оказывать сопротивление. Это были ранние Каролинги[190] — Карл Мартелл,[191] его сын Пипин Короткий[192] и его сын Карл Великий.[193] Они стали собирать людей, на которых могли положиться, и этих людей они называли хорошо нам известным словом «товарищи». Товарищи по-латыни — comites (отсюда — комитет). На немецкий язык это слово переводится как «граф»,[194] а по-французски, как «compte». И эти «товарищи» составили их основу.
Но, для того чтобы управлять страной, совершенно не способной ни к самозащите, ни к самоуправлению, страной, которая даже и налоги-то почти не могла платить (потому что крестьяне делали такую малую запашку, чтобы только прокормить себя и семью, а так, вообще говоря, они работать не хотели — волынили), — надо было создать для них какие-то условия. И тогда этим «товарищам» — эмигрантам выделялись места для поселения, которые они должны были своими средствами охранять, за что получали (невиданная в древности вещь!) — бенефициум, то есть зарплату. Буквально, бенефицио — значит «благодеяние», но это было в нашем понимании — зарплата. Если он служит, то он получал право собирать налог с жителей какого-то района и брать часть его себе, чтобы прокормить себя, свое войско и защищать этих жителей. Он был в этом заинтересован. Иногда мостовую пошлину ему давали, иногда доход с какого-нибудь города, который поступал в королевскую казну. Так возникли феодалы.
* * *И тут надо внести ясность. Потому что, согласно социологической школе, феодализм возник значительно раньше (и это правильно), потому что феодализм и феодалы той или иной страны — это понятия далеко не всегда совпадающие.
Карл объединил всю страну под своей властью. В результате многочисленных завоевательных походов расширил границы королевства. В 800 г. был коронован в Риме папой Львом III императорской короной. В период его правления налеты викингов успешно отражались.
Феодализм — это способ производства, при котором работающие крестьяне являются хозяевами средств производства, но платят ренту своему феодальному владельцу. Такой феодализм начался в Риме и в Дакии еще в III в., когда выяснилось, что не выгодно держать рабов в тюремных помещениях и в каких-нибудь эргастериях (на фабрике), а выгоднее превратить их в колонов, то есть поселить их на земле и дать заниматься своей работой.
И эта, так сказать, «формация»[195] возникла уже тогда и существовала с тех пор — с III, а уж с IV в. — бесспорно. Тут можно спорить о разнице в десятилетие, но для нас это не имеет значения. Но дело в том, что при этой системе феодальных отношений тех феодалов, которых мы знаем — таких пышных, понимаете, с пиками, с плюмажами,[196] с гербами, в латах, с большими мечами, с перчатками, которыми они били друг друга по лицу, а потом тыкали друг друга копьями, — вот таких феодалов тогда еще не было.
Феодальные отношения — это одно, а вот эти? Они появились, вот те самые «товарищи», но использовали они, естественно, ту систему, которая существовала до них. Ибо что служащему человеку надо? — Надо, чтобы ему его службу оплачивали. Но оплачивали каким способом? Если бы король прямо давал ему деньги из своей казны — он бы и на это согласился, ему было бы все равно.
Нас же, с точки зрения этногенеза, интересует — откуда они набрали этих людей? Были ли это остатки богатырей эпохи Великого переселения народов или будущие рыцари и бароны? Надо сказать, видимо, что в эту переломную эпоху было и то, и другое. Но тут они, так же как мухаджиры при Мухаммеде, объединились вокруг Карла Великого и создался даже цикл поэм и баллад — о рыцарях Круглого Стола или рыцарях Франции (рыцари Круглого Стола группировались вокруг мифического короля Артура, а пэры Франции — вокруг Карла Великого). Он был первый среди равных, он с ними вместе пировал, он с ними вместе ходил в походы. За предательство наказывал даже не сам король, а наказывал Бог, помогающий на поединке правому победить неправого. То есть они жили как единая, крепкая, хорошая банда, возглавлявшая страну.
