Алина Знаменская - Колыбельная для Волчонка
Ирина пожала плечами. Нет, про листики она не знает. Поинтересовалась:
— Это вы в садике учили?
— Это мне мой папа пел! — И насупленная мордочка сына нырнула под одеяло.
Ирина застыла на своем стульчике, как громом пораженная. Вот оно. Началось. Он уже неумело, по-детски, обвиняет ее. Он думает, что она выгнала его отца, оттого что не хочет, чтобы всем было хорошо. Она — плохая. А он, Сергей, — хороший. Что он сделал с ее ребенком за неделю? Как выпутаться из этого лабиринта? И что же это за песня такая — про листики? Ирина перебрала в мозгу все эстрадные хиты — не подходит. Да и вообще — представить себе Свечникова поющим песни… Разве что-нибудь бардовское?
— Кажется, я знаю, сынок, — позвала Ирина. — «На ковре из желтых листьев». Так?
Из-под одеяла показался кончик носа.
—Угу.
— Только постарайся уснуть, — устало попросила Ирина и запела.
Когда мальчик заснул, Ирина вышла в гостиную и включила телевизор. Шла одна из серий бесконечной «Санта-Барбары». Ирина легла на диван и попыталась вникнуть в смысл темпераментных диалогов. Не получилось. Мысли — дотошные, назойливые, никчемные — лезли в голову со всех сторон.
Как и следовало ожидать, с Антошкой возникли сложности. Едва переступив порог дома после детского сада, он спросил:
— А где Сережа?
Ирина долго объясняла, что у Сережи своя квартира, которую нельзя оставлять без присмотра, а также работа. Да и потом, он часто уезжает на соревнования. Так что…
Антошка слушал все это насупившись и молчал. Но когда Ирина принесла из ванной Сергеевы шлепанцы, чтобы уложить их в сумку, что началось! Антошка плакал, кричал, стал вынимать из сумки вещи и раскладывать их по местам. Ирина испугалась не на шутку. Его с трудом удалось успокоить, еще труднее оказалось уложить спать. Покой покинул этот дом. Зря она забрала Антошку от матери. Почему, ну почему все так получилось?
Потом пришли другие мысли. О нем. Что он сейчас делает? Спит? Вероятно, не один.
Разгоряченное воображение услужливо подсунуло картинку: он на постели рядом с яркой брюнеткой. Он обнимает ее и целует, как когда-то давно обнимал и целовал Ирину.
У него сильные и ласковые руки…
От разыгравшегося воображения по спине пробежали мурашки.
Да что же это такое? Оказывается, она хочет быть на месте этой Анжелики! Ощущать его прикосновения, его тепло, нежность, страсть! Если бы он сидел сейчас с ней рядом на диване, смотрел телевизор…
Оказалось легко представить его в этой комнате, перед телевизором, одной рукой обнимающим ее, Ирину.
Как она соскучилась по человеческому теплу рядом! Выходит, она изменилась в последнее время? Уже не чувствует себя такой уж самостоятельной, и ей необходимо сильное мужское плечо. Его воля, уверенность. Не думать об этом! Ни о чем не думать. Ирина сходила на кухню, поставила чайник на газ. Выпить горячего чая и уснуть. Завтра будет день, и она наверняка увидит все в другом свете. Просто сегодня так много всего произошло. Какой длинный-длинный день…
Но, как оказалось, этот день еще не кончился.
Едва Ирина налила чай и размешала в нем мед, раздался звонок в дверь. Она вздрогнула всем телом. Подошла к двери и остановилась. Как-никак двенадцатый час ночи.
— Кто? — спросила и прислушалась.
— Это мы! — Хихиканье и возня под дверью.
Ирина открыла замок.
На площадке стояли двое. С мокрой от дождя головой, обнимая мокрый же букет хризантем, Свечников — и бесшабашно-веселый, блестя глазами из-под широкополой шляпы, Лева Иващенко. Оба они показались Ирине не совсем трезвыми. То есть они были сильно навеселе. Лева молча и все так же глупо улыбаясь протянул ей круглую намокшую коробку с тортом. Ирина отступила в глубь прихожей, давая им войти. Еще не хватало перебудить соседей. Едва переступив порог, эти двое бухнулись на колени и завопили:
— Ира! Родная! Прости нас!
И по-собачьи жалостливо уставились на нее. Ирина на миг опешила, но довольно быстро пришла в себя.
— Судя по всему, вы долго репетировали, — бросила она и ушла на кухню. Села на табуретку и стала пить чай как ни в чем не бывало.
Конечно, разыгрывать подобные комедии было в Левином стиле. Но Свечников? Он считает уместным так шутить после того, как они распрощались в офисе! После того, как появилась эта… эта дама и заявила свои права на него!
Теперь он является к ней, Ирине, среди ночи и паясничает! Вероятно, они рассчитывали, что она будет хохотать. Корчиться от смеха. Как бы не так!
— Лева, это что, представление твоей новой программы? — равнодушно роясь в холодильнике, спросила Ирина. Наконец извлекла оттуда лимон.
Артисты переглянулись и стали шумно подниматься с пола, роняя по очереди то торт, то цветы.
— Не удалось.
— Она безжалостна и неприступна.
— Она холодна как…
— Как сосулька!
— Точно!
— Ира! Взгляни на нас! Мы промокли, замерзли и хотим чаю.
Это Лева. Униженно заглядывая ей в глаза.
— Я не желаю принимать участие в вашей комедии. Разговаривать я буду с вами только с трезвыми. А посему можете удалиться туда, откуда пришли. — Ирина решительно встала и сложила руки на груди.
Мужчины уныло переглянулись.
— Она нас гонит?
— Однозначно.
— Не уйдем?
— Ни в коем случае.
— Мы не уйдем, Ира, пока ты нас не простишь. Это Свечников. Сказал и смиренно опустил голову.
— В таком случае я отправляюсь спать, — заявила она. — Счастливо оставаться.
Она взяла свою чашку с чаем и отправилась в спальню. Отчего-то на душе воцарился покой. Почему их глупейший концерт так повлиял на настроение? Объяснить этого Ирина не могла. Она взяла в руки журнал, стала неторопливо листать, невольно прислушиваясь к звукам в квартире. Кажется, они пьют чай. Говорят шепотом и всячески стараются не шуметь. Полчаса спустя завозились в гостиной. Наверное, решили здесь заночевать. Мило. Ирина усмехнулась. Где они там спать собираются? Скрипнула дверца в стенке — это Свечников нашел одеяла. Диван не раздвинули, значит, будут спать на полу. «Так вам и надо», — подумала Ирина. Выключила свет и закрыла глаза. Уснула она почти моментально.
Когда проснулась, гостей уже не было. Одеяла аккуратно сложены в стенку. Подушки с кресел на месте. Хризантемы — в вазе на журнальном столике. На кухне все чашки-ложки перемыты, полотенца и прихватки на своих местах. Сумку с вещами он не забрал. Наверное, потому, что без машины.
Ирина отправилась будить Антошку. Днем ей предстояло важное дело.
Почти весь персонал кафе она подобрала. Осталось дело за главным кондитером. На примете были две кандидатуры, и предстояло вести переговоры.
С Виктором, кондитером из «Снегурочки», ее познакомил Никитин, когда был день рождения Танюшки и сотрудники «Машеньки» с детьми отмечали это событие в кафе-мороженом «Снегурочка». Ирину тогда поразил торт в виде снеговика. Она все хотела узнать секрет его приготовления. Еще там был интересный коктейль «Кристалл» и множество самых немыслимых пирожных.
Под напором Ирины Иван привел Виктора — молодого невысокого парня с восточными чертами лица. Про себя Ирина окрестила его корейцем.
Вот тогда у нее и шевельнулась мысль, близкая к зависти: переманить бы этого Виктора в ее будущее кафе…
Мысль мыслью, но до дела не доходило. Ирина прекрасно понимала: начни она свое предприятие с переманивания лучших специалистов у своих будущих конкурентов, и неприятности обеспечены. Поэтому «кореец» оставался запасным вариантом.
Главным являлась Брылова.
Та самая Брылова, которая в бытность Ирининой работы в культуре руководила хором. Плюс к этому Брылова имела диплом кулинара и когда-то ужасно этим гордилась. Когда они вместе работали в ДК, Брылова по праздникам поражала всех своими кулинарными изысками.
— Это мое хобби, — вечно повторяла она, демонстрируя сотрудникам очередной торт, рулет или печенье.
Но с Брыловой Ирина не виделась лет сто. Поэтому набрала номер ее телефона без особой надежды. И телефон мог измениться за пять-то лет, и даже адрес. По идее, главного кондитера надо было приглашать в первых рядах. Но Ирина следовала интуиции. Этот человек должен видеть, где будет работать. Проникнуться атмосферой заведения, ощутить присутствие чуда, что ли. Поэтому она ждала. Ждала момента, когда помещение начнет обретать образ.
Будущий кондитер должен быть почти волшебником. Сегодня, когда она переступила порог кафе, у нее екнуло сердце, и она поняла, что момент настал. Она вошла в сказку. Не хотелось ничего говорить. Подошла к перемазанному краской дизайнеру и чмокнула его в щеку, чем несказанно смутила.
Брылова узнала Ирину по голосу, что само по себе поразительно — пять лет все-таки!
Брылова тараторила без умолку, в конце концов зазвала Ирину в гости, пообещав что-нибудь состряпать на скорую руку.
Жила Брылова все там же, в старой части города, в двухэтажном доме, на втором этаже. Несмотря на видимую ветхость таких домов, изнутри они были удобными — с высокими потолками и большими кухнями.
