Пэлем Вудхауз - Так держать, Дживз!
— Я не так стар, — задумчиво произнёс он.
— Как кто?
— Здраво рассуждая, я в расцвете сил. Кроме того, молодой и неопытной девушке нужен зрелый мужчина, обладающий весом в обществе, чтобы она могла на него положиться. Могучий дуб, а не молодое деревце.
Именно в этот момент, как уже говорилось выше, я разгадал его секрет.
— Святые угодники и их тётушка, дядя Джордж! — вскричал я. — Надеюсь, ты не хочешь жениться?
— Это кто не хочет жениться? — осведомился он.
— Это ты не хочешь жениться.
— Нет, хочу. Что тут такого?
— Ну, видишь ли…
— Брак почётен.
— О, конечно.
— Брак сделает из тебя человека, Берти.
— Это кто сказал?
— Это я сказал. Вступив в священный союз, ты запросто сможешь превратиться из легкомысленного бездельника в… э-э-э… нелегкомысленного бездельника. Да, прах тебя побери, я хочу жениться, и если Агата попробует сунуть свой нос куда не следует, я… я… я знаю, что я с ней сделаю.
И с этими словами он величественно удалился, а я нажал на кнопку звонка, вызывая Дживза. Мне казалось, данную ситуацию необходимо обсудить как можно скорее.
— Дживз, — сказал я.
— Сэр?
— Ты знаешь моего дядю Джорджа?
— Его светлость знаком мне много лет.
— Я не о том тебя спрашиваю. Я имею в виду, знаешь ли ты, что надумал мой дядя Джордж?
— Его светлость собирается вступить в брачный союз, сэр.
— Боже великий! Он тебе сам сказал?
— Нет, сэр. Как ни странно, я совершенно случайно знаю невесту.
— Девушку?
— Да, сэр. Молодая особа живет со своей тётей, которая и сообщила мне о предложении, сделанном его светлостью.
— Кто она такая?
— Мисс Платт, сэр. Мисс Роза Платт. Проживает в меблированных комнатах Вистэрии Лодж, на Кичинер-роуд, в Восточном Дульвиче.
— Молоденькая?
— Да, сэр.
— Старый осёл.
— Да, сэр. Естественно, я никогда в жизни не позволил бы себе употребить это выражение, но, должен признаться, я считаю, что его светлость сделал неправильный выбор. Однако не следует забывать, что джентльмены, достигшие определённого возраста, нередко поддаются сентиментальным порывам. У них начинается период, который называют бабьим летом, когда они переживают свою вторую молодость. Данный феномен, как мне говорили, чаще всего можно наблюдать в Соединённых Штатах Америки среди самых богатых людей Питтсбурга. Печально известные факты повествуют о том, что рано или поздно, если их не остановить, они обязательно женятся на хористках. Почему так происходит, я не могу объяснить, но…
Я понял, что это надолго, и решительно перевёл разговор на нужные мне рельсы.
— Судя по высказываниям дяди Джорджа, Дживз, в особенности когда он говорил о тёте Агате, я сделал вывод, что невеста не из noblesse.
— Нет, сэр. Она работает официанткой в ресторане клуба его светлости.
— Боже великий! Пролетарка!
— Мещанка, сэр.
— Ну, с натяжкой можно и так её назвать. Тем не менее ты понимаешь, что я имею в виду.
— Да, сэр.
— Чудно, Дживз, — задумчиво произнёс я. — По правде говоря, я никак не могу понять, почему сейчас так модно жениться на официантках. Если помнишь, Бинго всё время пытался это сделать, пока не остепенился.
— Да, сэр.
— Странно.
— Да, сэр.
— Ну, с модой не поспоришь. Нам следует рассмотреть другой вопрос: как отнесётся к женитьбе дяди Джорджа тётя Агата? Ты ведь, знаешь её, Дживз. Она совсем на меня не похожа. Я человек широких взглядов. Если дядя Джордж хочет жениться на официантках, пускай себе женится. Я считаю, что чин — не более, чем марка за два пенса…
— Марка за гинею, сэр.
— Пусть будет за гинею. Хоть я и не верю, что марка может стоить так дорого. Лично я не видел ни одной дороже пяти шиллингов. Итак, возвращаясь к сказанному, я считаю, что чин — не более, чем марка за гинею, а девушка — небесное создание.
— «Созданье», сэр. Поэт Бернс писал на северо-британском диалекте.
— Ну, созданье, если тебе так больше нравится.
— Я не оказываю предпочтение тому или иному варианту, сэр. Но поэт Бернс…
— Поэт Бернс здесь ни при чём.
— Нет, сэр.
— Забудь о поэте Бернсе.
— Слушаюсь, сэр.
— Выкинь поэта Бернса из своей головы.
— Уже выкинул, сэр.
— Нам следует обсуждать не поэта Бернса, а мою тётю Агату. Она взбрыкнёт, Дживз.
— Вероятнее всего, сэр.
— И, что ещё хуже, она обязательно впутает меня в эту историю. У нас остается единственный выход, Дживз. Упакуй мою зубную щётку, и давай умотаем отсюда, пока не поздно.
— Слушаюсь, сэр.
В этот момент раздался звонок в дверь.
— Ха! — сказал я. — Кто-то пришёл.
— Да, сэр.
— Наверное, дядя Джордж решил вернуться. Я открою, Дживз, а ты иди укладывать чемоданы.
— Слушаюсь, сэр.
Я прошёл по коридору, беззаботно насвистывая, и, открыв дверь, увидел перед собой тётю Агату собственной персоной.
— Ох! — невольно вырвалось у меня. — Здравствуй.
Если б я сказал ей, что уехал из Лондона и вернусь через несколько недель, она всё равно мне не поверила бы, поэтому я не стал врать.
— Мне необходимо поговорить с тобой, Берти, — заявило Проклятье нашей семьи. — Я крайне обеспокоена.
Она проплыла в гостиную и спланировала в кресло. Я шёл за ней следом, с тоской думая о чемоданах, которые Дживз укладывал в спальне. Само собой, ни о каком отъезде теперь не приходилось и мечтать. Я знал, с чем ко мне пожаловала тётя Агата.
— Только что от меня ушёл дядя Джордж, — сообщил я, чтобы помочь ей начать разговор.
— Я его видела рано утром. — Тётя Агата передернула плечами, выражая своё возмущение. — Он поднял меня с постели, чтобы сообщить о своем намерении жениться на какой-то непристойной девице из Южного Норвуда.
— Я имею информацию от cognoscenti, что она из Восточного Дульвича.
— Пусть из Восточного Дульвича. Какая разница? А кто тебе сказал?
— Дживз.
— Откуда, скажи на милость, об этом знает Дживз?
— В нашем мире мало такого, чего не знает Дживз, — проникновенно произнёс я. — Он знаком с невестой.
— Кто она?
— Официантка в ресторане «Старые ребята».
Я не сомневался, что моё сообщение произведёт эффект, и, как выяснилось, оказался прав. Моя родственница взревела, как корнуэльский экспресс, входящий в тоннель.
— Как я понял, тётя Агата, — сказал я, когда в ушах у меня перестало звенеть, — ты не хочешь, чтобы этот брак состоялся.
— Естественно, он не должен состояться.
— Тогда я знаю, что делать. Необходимо позвать Дживза и спросить его совета.
Тётя Агата вздрогнула, поджала губы и приняла позу grande dame старого regime.
— Ты собираешься обсуждать интимные семейные дела с твоим слугой? Надеюсь, ты шутишь.
— Ничуть. Дживз найдёт выход из положения.
— Я всегда знала, что ты идиот, Берти, — сообщила мне моя плоть и кровь, и температура в комнате сразу упала до трёх градусов по Фаренгейту, — но я предполагала, что у тебя сохранилась капля гордости, капля собственного достоинства, капля чести. Я думала, ты осознаёшь своё положение в обществе.
— Ну, ты ведь помнишь, что сказал по этому поводу поэт Бернс.
Она бросила на меня свой знаменитый взгляд, и я прикусил язык.
— Совершенно очевидно, — заявила тётя Агата, — нам следует предложить этой девице деньги.
— Деньги?
— Безусловно. За твоего дядю не в первый раз приходится давать откупного.
Некоторое время мы сидели молча, предаваясь грустным размышлениям. В нашей семье всегда предаются грустным размышлениям, когда речь заходит о первой любви дяди Джорджа. Я тогда был слишком молод, чтобы принимать участие в семейном совете, но с тех пор я слышал эту романтическую историю много раз, в частности, от самого дяди Джорджа. Он очень любит рассказывать её в мельчайших подробностях, иногда дважды за вечер, когда выпьет лишнюю рюмку. Девушка была буфетчицей в «Крэйтерионе», а он тогда ещё не имел титула. Её звали Мод, и он был от неё без памяти, но семья и слышать не хотела о браке. Родитель запустил руку в чулок, и всё было кончено. Короче, душещипательная история, если вы понимаете, что я имею в виду.
План тёти Агаты мне не понравился.
— Делай, конечно, как знаешь, — сказал я, — но ты сильно рискуешь. Во всех романах и пьесах люди, которые предлагают в подобных ситуациях деньги, остаются в дураках. Она выпрямляется во весь рост и смотрит на них чистым, ясным взором. Симпатии зрителей всегда на стороне девушки. Был бы я на твоём месте, я бы не торопился. Природа возьмёт своё.
— Я тебя не понимаю.
— Сама подумай, как выглядит дядя Джордж? Он не Грета Гарбо, смею тебя уверить. Ну и пусть девушка смотрит на него, сколько ей вздумается. Я изучал человеческую натуру, тётя Агата, и, можешь не сомневаться, знаю, о чём говорю. Нет такой женщины в мире, которая, глядя каждый день на дядю Джорджа в облегающем фраке, не дала бы ему от ворот поворот. Кроме того, невеста каждый день видит его во время еды, а когда дядя Джордж с головой зарывается в тарелку…
