Юля Лемеш - Лежачий полицейский
Сначала я позвонила Игорю. Который ничего не понял, но хоть убедился, что я жива и жутко занята. Потом я покурила. Дважды. И набрала городской телефон моей квартиры. Мама позиционировала себя как ярую противницу мобильников. Типа – нет и не надо. Черт бы подрал такую твердолобость! В квартире никого не было. Тогда я забралась под стоящую неподалеку елку, скрючилась, упираясь коленками в подбородок. Неудобно, зато сухо. Единственной проблемой оставались птицы. Которые первыми облюбовали дерево в качестве спальни. Скрытые в недостижимой высоте, они периодически гадили, норовя превратить мою голову в хранилище удобрений.
Есть нормальные люди, которые придумают сто выходов из трудного положения. Я их в кино видела. Они там всегда побеждают всех врагов. Чем я хуже?
События последнего времени мелькали передо мной. Постепенно складываясь в подобие мозаики. Самой подозрительной фигурой всегда оказывался Карабас. Его скрытность и внезапное появление в мамином доме, да еще желание жениться на взрослой женщине, да еще намеки Никитина на молодого любовника… Я снова закурила и набрала номер Карабаса.
– Маму позови, – как можно беспечнее попросила я.
Он ничего не ответил. Просто передал ей трубку.
Мы проговорили с ней весь заряд аккумулятора. Больше говорила я. Напоследок посоветовав уточнить незначительные детали у Карабаса. Предыстория сейчас была неактуальна. Главное, я сумела объяснить, что со мной произошло. А когда телефон сдох, то выяснилось, что я забыла сообщить, где нахожусь. Пустячок, а неприятно.
Засыпая под аккомпанемент волчьего воя, доносившегося из-за забора, я вспомнила слова Никитина. И подумала, что в чем-то он был прав. У нее – все, а у меня ничего. Даже если я найду распрекрасную работу, мне век придется копить, чтоб обзавестись такой машиной, как у нее. Никогда ничего не буду брать в кредит. Из принципа. А как много всего хочется! Особенно хочется беззаботного праздника. Связанного с дальними путешествиями и всеобщим восхищением. И одеться прилично, часы всякие, шубку, кучу разной полезной бытовой техники. Боже мой, как я мечтаю о посудомоечной машине!
Насколько деньги упрощают жизнь. Каждый день всякие оздоровительные процедуры… У меня никогда не получалось заняться своим здоровьем и фигурой. Силы воли не хватало. Но если мной будут руководить, то я вполне смогу сбросить пару кило…
И еще хочется свой дом. Но раз у мамы есть собственное жилье, может, она перепишет на меня квартиру? А как же папаша? Придется продать нашу берлогу. Чтоб поделиться с отцом. Но и мне тогда кое-что перепадет. Типа комнаты в коммуналке. М-да. Перспектива так себе.
Потом я решила призвать на помощь совесть и ничего не просить.
Послышался заунывный вой.
Вспомнилась упитанность коловоротовских волков. Сразу видно – их регулярно кормят. При этой простой мысли мой пустой желудок горестно заворчал. В рюкзачке валялись духи, тушь и еще кое-какая косметика. Были там ключи, дохлый мобильник. Пачка сигарет. В которой я насчитала шесть штук. Зажигалка. Остальное – дребедень, также непригодная в пищу. На ощупь выбрала еловую веточку посочнее и принялась ее медленно жевать.
Ранним утром меня разбудили воспрянувшие ото сна синицы. Они пищали словно мыши и шебуршились ничуть не меньше. На идеально синем небе показалось солнце, которого вчера мне так не хватало. День переливался каплями росы. Обещая быть приятным в отношении погоды. Я отряхнулась и вылезла наружу. Мышцы не слушались, а когда кровь решила циркулировать по всем правилам, то тысячи уколов заставили меня взвыть. На волосах прибавилось мусора и, как это ни прискорбно, свежей липкой смолы. Кроме этого – на мне переночевала орда насекомых. Преимущественно муравьев. Когда уютная ночлежка – то есть я – начала передвигаться, они немедленно обожгли меня тем, о чем я и думать не хочу. Сорванная одежда помогла разогнать незваных гостей.
В таком античном виде меня и застукал немолодой праздничный мужик. Который втихомолку долго наслаждался моими прыжками в приспущенных штанах. Мужик обладал немалым перечнем отличительных примет. Панама цвета порченого помидора прикрывала мясистый пористый нос. Бросая тень на обвисшие щеки, поросшие по самые глаза проволочной сивой бородой. Которой с избытком могло хватить на пару пружинных матрасов. Трясущиеся при каждом шаге щеки, как правило, неплохо сочетаются с круглым пивным пузом. Однако дядька презирал правила и был крепок, как корнеплод. Мне показалось, что он вылитая сова, если та решит напялить на голову кастрюлю.
– Бог в помощь! – зычно прокричал бородач, приветливо помахивая рукой.
– Кусают! – пояснила я, отряхивая с попы очередного рыжего захватчика.
– Они полезные!
– Сами попробуйте сесть задницей в муравейник!
Дядька, добродушно похохатывая, отпер ворота. И уже было попытался зайти внутрь, как был остановлен моим боевым окриком.
– Нищим не подаем, – с неожиданным презрением проворчал он, отбиваясь от счастливых собак.
– Я не нищая. Мне туда надо. – Пальцем я показала, куда именно.
– Хозяина нет.
– Так позвоните ему. Ну, пожалуйста! Дядя, ведь вам это ничего не стоит, а Коловорот вам потом спасибо скажет!
У дяденьки оттопырилась борода, что означало удивление. Теперь ему стало абсолютно ясно, что перед ним – либо наркоманка, либо сумасшедшая. А что еще более вероятно – обе гадости в одном флаконе.
– Какой, на хрен, Коловорот?
– Я дочь его подруги.
Неумность уточнения привела к еще большей деформации бороды. Которая теперь смахивала на новую метлу дворника.
– Я сейчас запру ворота, а потом подумаю, куда мне звонить. Может – в милицию.
Волки счастливо поскуливали, предвкушая трапезу. Сволочи. Сейчас жрать будут. Хватать самые лучшие куски. Захлебываться густой кашей, расплескивая ее вокруг себя. Вымажутся, наверное, пока насытятся до отвала. А потом попьют чистой прохладной водички и разлягутся на свою любимую песчаную кучу переваривать сытную пищу. А я тем временем остаюсь наедине с оголодавшим желудком, сигаретами и жуткой жаждой.
Милицию дядька, по всей вероятности, вызывать не станет. Не с руки ему такая мусорная инициатива. Хозяин за подобные шутки голову оторвет. Черт, я забыла назваться.
– Дяденька! – со всей дури заорала я, бессмысленно подпрыгивая вдоль непреодолимого забора. – Черт тебя дери! Мужик, ты где? Выгляни в окошко – дам тебе горошка!
– Давай, – над забором высунулось долгожданное лицо.
Лишенное панамки, которая, видимо, свалилась по пути наверх, оно неприлично оголилось. Явив миру ослепительно бликующую лысину. Порожденную не возрастом, а тщательным ежедневным скашиванием.
Рискуя свернуть себе шею, я просительно вглядывалась в щекастого ангела, от благосклонности которого зависел мой счастливый шанс. Спелые щеки, разложенные по кромке ограды, обнадеживали своим радушием. Чего не скажешь о глазах. Такими глазами хорошо буравить дырки в сыре.
Пошевелив губами, дяденька явно собирался поведать миру судьбоносное сообщение, но передумал, решив предоставить мне возможность проявить себя.
От забора падала глубокая прохладная тень, заставляя меня ежиться, словно от озноба. На заборе было намного теплее. Солнце уже добралось до нужной высоты, позволяя сторожу Коловоротова добра с комфортом нежиться в жарких лучах. И как только он туда взгромоздился? Не иначе лестницу приставил. Теперь пялится на мое безнадежное положение.
– Я тут с голоду околею, пока вы до хозяина дозвонитесь. Вам же потом хуже будет. Знаешь, как он тебе всыплет! – Вместо ответа дядька ойкнул и свистнулся с лестницы, перепугав взвизгнувших волков.
– Да ну? – вкрадчиво спросил голос у меня за спиной, заставив меня сотворить немыслимый по своей рискованности разворот на месте.
– Где ты был? – требовала я ответа, повиснув на шее Коловорота и плача.
– Ну-ну, не стоит сентиментальничать, – смущенно отбивался мой спаситель, отводя лицо.
Не исключено, что вид у меня был еще тот. Скажем прямо, затрапезный вид с приправой в виде смолы.
– Как только я готов приступить к твоему соблазнению – ты снова выглядишь огородным пугалом. – Его рука попыталась расправить прядь моих спутанных волос. – Мыло не поможет. Нужны ножницы. Почему, как только ты оказываешься у меня дома, то непременно грязная, как помойная кошка?
Шансов моментально исправить внешность – ноль. Зеркала под рукой нет. Представить, насколько непоправимый вред нанесла ночевка под елкой, возможно только по реакции Коловорота. А она была однозначной – хоть вой. Правда, в данный момент меня больше волновала судьба мамы. И моя, в том числе.
– Я со вчерашнего дня ничего не ела. И пить хочется. И еще меня похитили, а я сбежала. А мама теперь все знает. Никитин ей приказал что-то решить в чью-то пользу! А я сбежала. Никитин противный. Он меня сначала соблазнял, а потом подкупал! Точнее, он сначала меня похитил с помощью двух громил! А я их обманула и убежала.
