Нина Федорова - Уйти по воде
– Ты хочешь сказать, что «умные» так не живут?
– Да! В том-то и дело, это-то меня и поражает больше всего – этот цинизм! Они формально – да, его чада, они вроде ходят к нему на исповедь, внимают его проповедям, всем и каждому расскажут, как прозорлив и свят их батюшка, ходят перед ним на цыпочках, сладко улыбаются ему, но при этом не выполняют ни-че-го!!! Более того, и его собственные дети тоже ничего не выполняют! Он постоянно твердил в гимназии о том, что надо быть «воином Христовым», не стыдиться своей веры, не поддаваться соблазнам, не мечтать о мобильном телефоне, о компьютере, о поездке заграницу, а в то же время у его детей есть все – и телефоны, и поездки, и лучшие женихи-невесты, и всевозможные развлечения – им можно, а «лохам» нельзя! «Лохам» – епитимьи за непослушание, «лохам» – самая тяжелая работа, фактически работа обслуги Чтобы было что спонсорам показать, чтобы деньги давали – как они за больными ухаживают, как волонтерами работают Социальная работа, работа в храме, обслуживание всяких приходских банкетов, свадеб «приближенных» И ему, отцу Ферапонту, – понимаешь, – на «лохов» вообще плевать! Бесплатная рабсила – и только! Им он внушает, что личная жизнь – это не главное, а главное – служение ближнему. Что нужно жертвовать собой ради других, такие высокие слова всегда: отвергни все земное, думай о небесном, зачем тебе семья, муж, дети? Служи ближнему, то есть – мне! Тут еще и на комплексах можно сыграть, на преданности и любви к святому батюшке – особенно у одиноких женщин это бывает Понимаешь, как система работает, да? Сначала запретить им выйти замуж, в комплексы вогнать, сделать себя единственным мужчиной в их жизни, на исповеди мозги промывать часами, а потом на этом наживаться – жизнь высасывать, силы, молодость, здоровье… Выгорание у волонтеров? Ну так это хорошо! Выжми себя до капли! Делай то, чего не хочется, и не делай того, к чему лежит душа, – и не погрешишь, по отцу Ферапонту Так вот и показал бы сам пример, да? Дочку бы свою на бескорыстное служение пристроил, сыночка бы куда-нибудь отправил Так ведь нет! Ты думаешь, кто-нибудь из его детей работает? Ни фига! Они все при храме пристроены – и живут припеваючи на деньги спонсоров и на горбу у «лохов» А то, что некоторые девушки из прихода уже здоровье угробили, а какие-то и в психушку попали – так сами виноваты Грешили, видать, и не каялись Отец Ферапонт, типа, ни при чем… И вообще ему по фиг на всех этих людишек, они для него грязь под ногами. «Лохи» – это же, как правило, не из приближенных, приближенные-то они все «умные»…
– Но ты ведь тоже из приближенных была, разве нет? Мне так казалось…
– Была… Самое смешное, что я по своей наивности всерьез хотела быть «лохом» Пока отец Ферапонт не запретил мне встречаться… Парень был из другого прихода просто и в вере был не с детства, так что не подходил, по его мнению Я, конечно, вся в слезах, говорю своей подруге, типа, так и так Она даже удивилась – не поняла, в чем проблема. Ты, говорит, уйди из храма, выйди замуж, а потом вернись – ну, покаешься там, все дела Нормально, да? Я говорю – но как же его ослушаться?! Оказывается, вот так можно… Я просто не понимаю даже – получается, они и на исповеди врут? Все кругом врут, все играют «в православие», а отец Ферапонт и рад – главное, чтобы его святым считали и всем вокруг об этом рассказывали! Даже не просто врут, тут другое… Они же вполне искренне считают, что все нормально, что так и надо, что это и есть православная жизнь, они под присягой тебе скажут, что всё выполняют, слушаются батюшку, они сами в это свое вранье верят – вот в чем ужас, понимаешь? Видимо, это такая защитная реакция – потому что или психушка и нервные срывы, или вот такое вот вранье, когда человек уже сам себя в нем убедил, сам поверил Шизофрения такая. И они еще возмущаются, когда прозревшие «лохи» уходят. Типа, ай-яй-яй, какие нехорошие, батюшка для них все делает, а эти неблагодарные еще и недовольны… А у меня как глаза открылись – я сразу стала все видеть, все замечать Только кругом – как будто зомби Им говоришь – слушайте, но вот батюшка то-то и то-то сделал, тому-то жизнь разрушил, того-то заставил, этого унизил, зачем вы его слушаете? И что в ответ, знаешь? Угадай с трех раз! «Батюшка все равно прав» Кать, он может матом ругаться, он может избить кого-нибудь, отобрать у тебя последние деньги, есть младенцев на завтрак, но всегда, понимаешь, всегда будут вот эти, блин, «чада», которые снисходительно и ласково, с состраданием к твоему «безумию» объяснят тебе, что батюшка просто юродствует, что батюшка просто смиряет, что все равно надо слушаться, потому что это батюшка!!! Что это ты, да, ты видишь не то, что видишь, и слышишь не то, что слышишь, что это у тебя проблемы с головой, а не у этого конкретного священника, который уже потерял всякий стыд и совесть! Что это у тебя просто не хватает смирения, терпения, послушания, что у тебя много гордыни и вообще ты еретик И эту стену не пробить ничем, понимаешь, ничем! Бес-по-лез-но! Я для моих друзей бывших – еретичка и грешница навсегда. Возгордилась, посчитала себя умнее всех, оскорбила батюшку, поставив под сомнение его святость… И ведь знаешь – болит до сих пор, ведь там была моя жизнь, все друзья там, вообще всё, а он многим запретил со мной общаться – и они меня так легко предали. Как будто и не было нашей дружбы с детства, как будто я теперь прокаженная… если батюшка запретил – всё. Ты для них умерла А тут мне вообще открыточку прислали…
– Письмо с призывом?
– Ага, типа того Активисты наши постарались Из тех «верных», которые настолько непробиваемы и преданы батюшке, что им дозволяется изливать на «еретичку» потоки обличений Правда, не больше – но остальным-то даже «привет» мне сказать нельзя Так вот, прислали открытку на именины – на Марию Египетскую. Текст, как ты понимаешь, примерно такой: Машенька, твоя святая была великой грешницей, но спаслась покаянием, ведь покаяние – единственное лекарство от гордыни. И Бог, и батюшка всегда готовы тебя простить и принять… Блин! Как я ненавижу этот тон елейный, эту снисходительность к тебе, грешному, – конечно, они же там, твою мать, все святые, а ты тут заблудший, который даже этого не понимает… Прости, что я так эмоционально Не могу спокойно об этом говорить
– И ты больше не ходила? В храм… ни разу? – спросила Катя осторожно.
Маша покачала головой.
– Нет Не могу пока.
– И я. Мне все время кажется, что сейчас опять возьмут в тиски, в рамки, наложат епитимью за отступничество, велят «топтать умишко», опять скажут – нельзя жить своим умом, слушайся батюшку… Не мудрствуй, не задавай вопросов, иначе – прелесть А все сомнения – от дьявола.
Маша согласно кивала.
– Но иногда так страшно, – Катя залпом допила свое пиво, и оно, такое, казалось бы, легкое, вдруг накрыло ее хмелем, видимо, от волнения, так, что в ушах зашумело, – иногда я сама себе это говорю, понимаешь? Я сама себе духовник, что ли… Сама себе отец Митрофан, сама себе капаю на мозги. И я не знаю, как правильно, что мне делать вообще? Понимаешь, когда я оставила храм, мне было очень хорошо, такая легкость появилась, такая радость А потом я поняла, что жить без Бога – это ад, но обратиться к Нему я не могу, ведь я не выполняю и не могу выполнять то, что Он заповедовал, не могу вернуться в Церковь А теперь вроде бы все как-то налаживается, живу потихонечку, все больше думаю – без Бога нельзя, да, но и так, как я раньше жила в Церкви, тоже нельзя И еще совсем уж еретические мысли – может быть, Бог есть и вне Церкви, вне той системы, в которой я жила… И от этого вроде бы и радость, но в то же время страх, и он гораздо сильней Я теперь все время боюсь. Боюсь, что я просто в когтях дьявола, что все эти мысли – от беса, и Бог отвернулся, не посылает больше скорбей, а дьявол не искушает – зачем, я же и так его жертва Если я начинаю верить, что Бог может быть вне Церкви, то я уже прямой дорогой иду в ад, и я боюсь до конца поверить в Бога-вне-Церкви, потому что поверить до конца – значит окончательно впасть в прелесть, назвать черное белым, а белое черным. Окончательно поддаться дьяволу. Но если посмотреть с другой стороны, если разум включить – то получается, наоборот: надо разорвать этот страх, надо начать окончательно выздоравливать, ведь я же точно знаю – так, как раньше я жила, больше жить нельзя. Если разорвать этот страх, если сказать окончательно – все, я буду верить только себе, то как будто шагаешь в пустоту, в неизвестность, вдруг это все дьявольские наветы, весь этот твой разум? И вот как, как понять – где черное, а где белое? Прав мой разум или права Церковь? Дьявол меня искушает или просто здравый смысл меня толкает к нормальной жизни? Жить, как прежде, – не могу, но окончательно признать, что эта жизнь была неправильной – мне страшно, вдруг Бог меня за это покарает? Я же ушла от Него… Знаешь, отец Митрофан всегда говорил, что когда человек хочет упасть в пропасть, Бог больно его встряхивает, чтобы он не упал, посылает страшные скорби… Ох, этот жаргончик православный – скорби, вразумления – невытравляемый… Но перед тем как послать страшные скорби, Бог сначала долго зовет к Себе Ну вот, и теперь я не могу понять – отчего я постоянно мучаюсь этим чувством вины? Это Бог зовет меня вернуться, снова ходить в храм, снова жить этой жизнью или мне просто так мозги хорошо промыли, что теперь я все время чувствую себя виноватой, грешной, за то, что хочу жить хорошо, счастливо, без этих вечных «смирений» и «укорений»? Потому что мне же действительно было хорошо без храма и без всего этого, такая свобода была, любовь, я прямо летала, пела все время, неужели это могло быть слева? С другой стороны, может ли отвращение к храму и духовнику быть хорошим знаком? Очевидно же, что нет. Не от Бога же…
