Римма Глебова - Хроники Любви
«Да, точно, за столиком впереди говорили на иврите, и Питер тут же меня увел», — подумала Дарина.
— Почему ты со мной познакомился? — вдруг спросила Дарина, когда они сели в машину. — Зачем я тебе нужна?
Питер не ответил, он о чем-то думал.
— Посади меня на самолет в Москву. У меня там живет двоюродный брат.
Питер, глядя перед собой, начал медленно говорить:
— Я люблю свою страну. И должен оправдывать ее во всем, что бы она не совершила, и что бы я об этом не думал. Я никогда не предам Германию. А ты. Ты пока будешь со мной, пока все не выяснится. А в Москву у тебя визы нет. Ведь нет?
Дарина кивнула.
— А сейчас мы поедем в отель. Тебе нужно отдохнуть. Да и мне тоже.
Ночью он спал в салоне на диване, а Дарина в спальне, на роскошной широкой кровати. Но она почти не спала. Думала, что хочет от нее Питер, почему он… «Он хочет меня спрятать, скрыть, но разве мне угрожает опасность? Неужели вся Германия опять способна сойти с ума и уничтожить всех евреев?» Да-рине чудилось, что она опутана паутиной незнания, может быть, даже чудовищного обмана. Никакой информации, кроме той, что сообщает Питер. Как-то странно он рассуждает. То надоели евреи со своими проблемами, то чуть ли не гордится «развитой культурой воспоминаний и покаянием». И что были немцы, которые спасали евреев. Может, и были такие.
Всегда найдутся сердобольные и порядочные, хоть кто-нибудь, да найдется…
Утром, за завтраком, который подали в номер, она повторила свой вчерашний вопрос.
— Почему ты со мной познакомился? Как ты узнал, что я еврейка?
— Я увидел тебя возле толпы туристов. У некоторых в руках были бело-голубые флажки… с вашими звездами. Ты разговаривала с пожилой парой… на иврите. Ты улыбалась, ты рада была, что есть с кем поговорить. А потом группа ушла в одну сторону, а ты в другую. А я… пошел за тобой. Ты зашла в музей. Я стал ждать. Я понял, что я должен…
— Что? Что ты должен? Предупредить?
— Что толку предупреждать? Поздно уже было.
— Отдай мой паспорт! Зачем ты его взял? Я поеду в аэропорт и возьму билет в Израиль.
— Иди. Вот твой паспорт. — Холодно сказал Питер и бросил на стол синюю книжечку. — Самолеты туда вряд ли летают, и страна твоя осталась только на карте.
— Тогда я останусь здесь, в Берлине.
— На каких правах? Ты же сама сказала, что на днях срок твоей стажировки заканчивается.
— В таком случае, я обращусь в израильское консульство. И спрошу, что мне делать.
Питер безнадежно махнул рукой.
— Я звонил туда. Закрыто до выяснения обстоятельств, — не глядя на нее, сказал он.
Питер купил в аэропорту билеты, и они пошли по широкому коридору искать свой вход на посадку. Дарина увидела, как к одной из стоек продвигается на посадку цепочка людей, человек пятнадцать. Бородатые мужчины в черной одежде и в черных шляпах. Дарина остановилась. Тут она заметила, неподалеку, смуглого кудрявого парня, стоящего в стороне от цепочки и с ненавистью смотрящего на мужчин. В руке у него была плотно набитая спортивная сумка, и он то и дело опускал на нее глаза. Вдруг взгляды парня и Дарины скрестились, и секунду они напряженно смотрели друг на друга. Парень отвел глаза и стал продвигаться ближе к черной цепочке… Питер взял Дарину за руку, побуждая идти дальше, но она не двигалась с места и беспокойно смотрела вокруг. Она увидела то, что искала — куда летят эти люди. Над стойкой, на небольшом табло была надпись: «Тель-Авив».
Дарина повернулась к Питеру… и уже открыла в возмущении рот… но тут вокруг началась какая-то суматоха, смуглый парень мгновенно исчез из виду, а двое мужчин в полицейской форме расталкивали людей, вглядывались в лица, сверяясь с фотографией у одного из них. Полицейские увидели Питера, держащего за руку Дарину, и двинулись к ним. Питер быстро выпустил руку девушки и отодвинулся от неё.
— Ваши документы!
Питер, нехотя и медленно, вынул из пиджака паспорт.
— Я гражданин Германии! В чем дело?
— Вы знаете эту девушку?
— Впервые вижу. Она сама ко мне подошла. Я не знаю, что ей от меня нужно!
— А ваш паспорт? — обратился другой полицейский к Дарине. Она молчала. Опустила глаза и увидела возле своих ног синюю книжечку. Подняла и протянула полицейскому.
— Я уронила… только что… — сказала она по-английски, не глядя на Питера.
— Та-а-к… гражданка Израиля… Куда направляетесь? Вы знаете этого человека?
Дарина кивнула. Полицейские перешли с немецкого на английский, вопросы сыпались один за другим, но она не знала, что отвечать. Их отвели в какую-то комнату и вопросы продолжились. Питер громко возмущался задержанием, заявлял о своих правах, а испуганная Дарина совсем запуталась в ответах.
— Вы, мисс, говорите, что хотите в Израиль, а господин Питер Майер…
— Какой Израиль? Израиля больше нет! Израиль уничтожен! — вскричал Питер. — Я хотел ее спасти от уничтожения! Я — последний праведник в этом мире!
— Вы, господин Майер…. последний сумасшедший в этом мире! Вы сбежали из психиатрической клиники, и это не в первый раз! Вы уже спасали девушку, еврейку, вы помните?.. — он заглянул в паспорт Дарины. — Дарина Вейцман… Этот господин — больной человек. Он уже однажды спасал гражданку Израиля. Мы ее с трудом нашли, в подвале его домика в горах. Его отправили в клинику лечиться. И вот, каким-то образом, он сбежал… Господин Майер, как вам удалось сбежать?
Питер молчал. Его обыскали и нашли кредитную карточку.
— Ну вот, он её из сейфа клиники взял, — сказал один полицейский и усмехнулся. — Без денег разве уедешь куда-нибудь.
— У него идея-фикс, — пояснил он негромко Дарине, пока другой занимался документами и что-то записывал. — Спасти еврея и объявить себя праведником мира.
Дарина громко разрыдалась.
— Мне показалось… он хороший человек, — сказала она сквозь слезы. — Он очень хорошо ко мне отнесся. Питер действительно хотел меня спасти…
— Но он обманул вас. С Израилем ничего не случилось. Всё случилось в его голове. Насколько нам известно, его отец воевал в частях СС, и проявил… как вам сказать… он усердно и ревностно выполнял приказы начальства… Отца Питера судили, и он умер в тюрьме. А Питер… он решил, что должен искупить вину отца. Он сам об этом говорил, когда был задержан в первый раз и определен на лечение. Жена его сразу бросила, а сын… сын руководит маленькой неонацистской группировкой в Мюнхене. Что он думает о своем отце, можно только предположить… По всей видимости, старший господин Майер остался при своем… при своей безумной идее. Мы уже несколько дней его разыскиваем… Он взял из сейфа клиники свой паспорт и кредитку… сейф забыли закрыть. И уехал подальше, чтобы сразу не нашли. Псих, но сообразительный! Ну, не плачьте, успокойтесь. Слава Богу, он не успел вас увезти к себе и спрятать в подвале. Не переживайте, всё обошлось.
— Я… мне жалко его…
— Бросьте. Он просто псих. Праведник мира! — полицейский расхохотался.
— А почему у вас в паспорте фото с черными волосами, а вы блондинка? — спросил другой, рассматривая паспорт Дарины. Питер при этих словах отвернулся.
— Питер… он попросил меня перекраситься. Чтобы я не была похожа на…
— Попросил, или заставил? — настороженно спросил тот, вертя в руках паспорт.
— Нет, он не заставлял, только попросил.
— Вы хотите сказать, что никакого насилия не было? Ни в чем?
— Ни в чем. — Твердо ответила Дарина.
— Ваши показания и ваши данные записаны. Уедете вы, или останетесь, вас в любом случае могут вызвать. Хотя, поскольку этот господин болен, и, если вы не будете иметь в дальнейшем к нему претензий…
— Я не буду иметь, — поспешно сказала Дарина. — Питер не причинил мне никакого зла. Он ведь… хотел меня спасти…
Питеру велели встать, его собрались уводить. Он оглянулся на Дарину… Она подошла к нему и взяла за руку. Потом обняла. У Питера увлажнились глаза.
— Ничего, девочка, — тихо сказал он. — Пусть у тебя будет всё хорошо. Не сердись на меня.
Полицейские с изумлением смотрели на эту сцену.
— Если бы он увез ее и засунул в подвал, она бы иначе отнеслась к нему… совсем иначе… — сказал полицейский, что допрашивал Дарину.
— Однако, его совсем не вылечили, судя по всему, — заметил другой.
— Возможно, это не лечится. Тяжелый психический случай. Последствия, знаете ли, войны… чувство вины. Но его случай — единственный, насколько это известно. Последний праведник Питер Майер…
Дарина выпустила руку Питера, и его увели.
— Послушайте, — побежала за ними Дарина. — Там, в зале, у стойки Тель-Авива, я видела какого-то парня… мне показалось, он что-то задумал…
— Не волнуйтесь, за ним следили. Он, без сомнения, уже арестован. Однако… спасибо за наблюдательность!
Дарина поехала в семью, в которой жила, собрала чемодан, и утром другого дня, попрощавшись с добрыми хозяевами, улетела в Израиль. Дома никому ничего не рассказывала. Мама будет переживать и плакать, а подруги смеяться и выпытывать подробности.
