Герман Садулаев - Таблетка
Этот мир наш. В нем нечего делать эльфам.
Брат, возможно, тебе просто смешно читать эти строки. Ведь ты давно отринул все сомнения и уверен в том, что твои острые уши и положение эльфа – заслуженная награда за твои железные яйца.
А может, ты все ещё работаешь клерком за несколько сот долларов. Но ты молод, и все ещё много раз изменится. Ты получишь другую должность, от тебя будет что-то зависеть, и однажды тебе принесут в конвертике твой первый откат на кругленькую сумму.
Ты возьмёшь эти деньги. Правильно, деньги надо брать. Что ты сделаешь дальше? Позовёшь старых друзей в кабак? Вышлешь пару сотен баксов двоюродному брату?
Или… да, и правда. Зачем?.. Они ведь… это… неудачники…
Тогда подойди к зеркалу и внимательно посмотри.
Внимательно посмотри на свои уши».
Максимус уже дочитывал лирическое крео, когда за его спиной возник начальник службы безопасности.
– Семипятницкий! Вы нарушаете правила компании «Холод Плюс», запрещающие использовать интернет в целях, не связанных с вашими должностными обязанностями.
Максимус не успел закрыть окно с блогом. Да и не стал бы этого делать. Это было унизительно. И бесполезно.
– Ваши нарушения имеют систематический характер.
Начальник службы безопасности положил на стол перед Максимусом распечатку отчёта департамента IT, в котором были свидетельства обо всех его преступлениях перед Служебным Распорядком: адреса сайтов, время просмотра и даже траффик в точном количестве мегабайт.
– Мы вынуждены оштрафовать вас согласно Положению о штрафах: сто долларов за каждый случай использования интернета в личных целях плюс десять долларов за каждый скачанный мегабайт.
Максимус подумал о том, что это глупо. Если бы интернета не было, этим корпоративным фашистам следовало бы его выдумать. Вот идеальное место, куда можно сливать своё раздражение, злость, обструкцию, где можно выпускать пар.
На месте эльфов он бы даже спонсировал пару-тройку экстремистских и оппозиционных сайтов. Пусть все эти умники упоённо стучат в своих бло-гах и остервенело ругают власть, корпорации и друг друга. Так они чувствуют себя причастными к Сопротивлению, не нанося никакого ущерба существующему порядку вещей. И когда придёт время выйти на улицы, там соберутся только полудохлые пенсионеры, которым не провели интернет, да дюжина анархистов, больных на всю голову. Такую революцию будет нетрудно разогнать дубинками «космонавтов» из ОМОН.
Впрочем, возможно, они и спонсируют.
Так подумал Максимус. Но ничего не сказал. Максимус промолчал. Начальник службы безопасности развернулся и ушёл. Максимус взял чистый листок белой бумаги и написал:
«Заявление.
Прошу уволить меня с сегодняшнего дня по моему собственному, кстати говоря, невъебенно большому желанию. Расчёт можете употребить на штрафы, а остаток засуньте себе в жопу. Только обязательно засуньте. Я потом приду и проверю.
Дата. Подпись. Расшифровка подписи: Максимус Р. Семипятницкий, Великий Каган.
Пы.Сы.: Я всё знаю о таблетках».
Написав заявление, Максимус положил его на стол поверх отчета департамента IT. Выгреб из ящиков стола все свои личные мелочи и забросил в портфель. Взял со стола ключи от машины.
Провернув турникет, сломал пополам смарт-карту и выбросил в ближайшую урну.
Выйдя из дверей бизнес-центра, Максимус очарованно посмотрел на мир вокруг себя и вдохнул полные лёгкие наркотического воздуха свободы и неизвестности.
Снова таблетки
Стоп!
Это ещё не все.
Признаюсь, был соблазн закончить вышеприведённой стандартной красивостью не только третью часть, но и всю книгу.
Что, казалось бы, дальше? Максимус уволился из своей корпорации, его социально значимая жизнь кончена. Он сделал свой выбор. Ушёл – и ушёл красиво. Сюжет завершён, герой препарирован, сеанс окончен? В тёмном зале включается свет, и зрители встают со своих мест, хлопая откидными сиденьями, «забывая» пустые пластиковые бутылки из-под газированных напитков и бумажные стаканы с недоеденным поп-корном.
Но нет!
Ведь дело – дело осталось незавершённым.
И Максимус понял это, как только вышел на
улицу.
Как он мог забыть?
В этой сутолоке, среди откровений и стрессов, вполне оправдывающих такое забвение, но всё же! Как он мог забыть о таблетках?!
Итак, Петер забрал таблетки с собой в отель. Когда Максимус встретился с ним, таблеток при Петере не было, только вещи в небольшой дорожной сумке. После «Трибунала» Петер в гостиницу не заезжал, Максимус сам проводил его до вокзала.
Куда же делись таблетки?
Максимус сел в автомобиль, завёл мотор и, повинуясь безотчётному стремлению, повёл машину на Невский. Пробравшись через пробки ближе к «Невскому Паласу», Семипятницкий бросил автомобиль на краю проезжей части, заехав двумя колёсами на тротуар. Его не смутил даже знак «остановка запрещена» с красноречивым силуэтом эвакуатора под знаком.
Максимус подошёл ко входу и пару минут стоял. Затем, также полусознательно, двинулся к набережной Фонтанки. Прошёл по набережной до ближайшего вымощенного гранитом спуска и сошёл к воде. «Что я здесь делаю?» – подумал он и огляделся.
Разгадка тайны сама бросилась в глаза. К граниту со стороны Фонтанки прилепилась бумажка, обрывок этикетки с коробки. На ней ещё читалась маркировка: PTH и далее, какие-то буквы и цифры.
Это было удивительно. Ведь прошло уже… сколько времени прошло с визита голландцев? Никак не менее нескольких недель. Но бумажка, случайно прибитая водой к граниту, до сих пор не отклеилась, не утекла, не растворилась в кислотно-щелочном растворе сточных вод Фонтанки. Как будто бы она специально была оставлена, дожидалась, пока её увидит Максимус. Увидит и всё поймёт.
Подтверждая мысли Семипятницкого, клочок бумаги вдруг слетел с гранита и упал в воду. Несколько мгновений – и он исчез в холодном чёрном потоке.
Получается, Петер просто свалил таблетки в ближайший к гостинице канал! Выбросил вместе с коробкой! Но это же катастрофа!!!
Максимус примерно представлял себе, что вода в большом городе проходит полный цикл, сливается в канализацию, попадает в стоки, а эти стоки очищаются и снова попадают в краны горожан. Сегодняшняя моча завтра закипит в чьём-то чайнике, чтобы опять стать мочой через несколько часов.
Очистительные станции задерживают большинство загрязнений и ядов, хлорируют от опасных микробов, но наверняка не имеют никаких фильтров против веществ PTH. Нужно сообщить в МЧС, нужно предупредить людей о грозящей им опасности!
Желание Семипятницкого бить в колокола и трубить тревогу длилось всего несколько минут. Он поднялся по ступеням на набережную и посмотрел на город вокруг него.
С домов неоновым светом манили рекламные вывески, нестерпимо блестели отполированные стёкла витрин, мимо проезжали напыщенные горожане в нелепой формы железных повозках или фланировали, демонстрируя одежды модных торговых марок. Все были счастливы. Практически счастливы. По крайней мере, знали, как этого счастья достичь. И полны решимости сделать свой следующий шаг.
Максимус погрустнел и успокоился одновременно. Ничего не поделаешь. Таблетки уже проникли в кровь и воздух, задолго до приезда Петера. Парой десятков килограмм больше или меньше – ничего не изменится. Люди останутся такими, какие они есть. Они не захотят жить без наркоза. Борьба бессмысленна и бесполезна.
Остаётся только: поехать домой и лечь спать. Смотреть свои сны. Если больше не будет снов о Хазарии, – будут другие, в этом можно не сомневаться.
Вот теперь точно – всё.
Сюжет нашего повествования закончен.
Однако читатель заметит, что за этой страницей в книжке есть что-то ещё. О чём же мы расскажем дальше?
Знаете, бывает, что автору и читателю трудно расстаться с любимыми персонажами. Ведь я уже полюбил Максимуса. А вы?
Мне было бы интересно узнать, что случилось после того, как Семипятницкий покинул офис. Да и статистика. недостаточное количество знаков!
И, если серьёзно, закончена только внешняя часть истории. А самое главное – впереди. Поэтому перевернём страницу.
Часть IV
Мак
Бессонница
Тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик…
Маленькие часы-будильник в металлическом корпусе тикали в молчании тёмной комнаты.
Именно так: тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик. В художественной литературе принято писать, что часы звучат «тик-так». Но мои часы звучали «тик-тик-тик-тик-тик-тик.» – без конца, и никакого «так».
Я лежал на кровати, не укрываясь, и смотрел в потолочное никуда. Ко мне вернулась бессонница.
Тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик.
