Дуглас Кеннеди - Карьера
Ну что тут можно было возразить?
И я пустился во все тяжкие. Вернувшись из «Кинко» в контору, позвонил в офис «Джавоник Пейнт» на Семьдесят второй Западной стрит и заказал три галлона водоэмульсионной краски, полгаллона белой масляной, валик, подставку, две кисти, банку терпентина и костюм маляра. Когда спросили, какой кредиткой буду рассчитываться, убедил принять наличные при доставке.
В четыре часа дня привезли краску. Была пятница, и поскольку я рассчитывал вступить в выкрашенный офис к понедельнику то позвонил Джерри, рассказал о малярных работах и попросил ключ от здания на выходные.
В субботу приехал на работу в восемь утра, а уехал — в десять вечера. В воскресенье проработал тринадцать часов, и когда я покидал помещение, крошечная комнатка казалась в два раза просторней благодаря свежей краске.
На утро привезли новый стол и кресло, вместе с прочим оборудованием от «Комп Ю-Эс-Эй», и внезапно кабинет показался изысканно-миниатюрным предприятием.
И я принялся за дело. Изучив адресную книжку, совершил около трех дюжин звонков многочисленным знакомым во всевозможных компьютерных фирмах по всей стране.
Что ни звонок — неудача. Знакомые либо оказывались «на встрече», либо «уехали из города», либо «не могли подойти к телефону сейчас».
Чтобы не отчаяться, запустил свой компьютер от «Ай-Би-Эм», вышел в Интернет, через «Яху» отправил запрос об отечественных компьютерных фирмах.
Как ни странно, в результатах поиска оказались данные более чем о двенадцати с половиной тысячах предприятий.
В течение следующих трех дней я систематично работал с выданным списком, сузив крут поиска примерно до шестисот фирм, представлявших потенциальный интерес.
Еще три дня ушло на обзвон компаний, выяснение имен руководителей отдела исследований и разработок.
Справившись с новым заданием, я в течение следующих двух дней разослал около шестисот буклетов. К каждому прилагалось ознакомительное письмо на новом бланке фонда «Эскалибур», где я представлял себя и организацию, сообщал получателю о нашем поиске перспективных предприятий в области инфотехнологий и обещал: вскоре перезвоню, чтобы договориться о личной встрече.
Медленная, кропотливая работа — но по крайней мере дает ощущение завершенности. Однако занятие вовсе не возымело желаемого эффекта: мысли о Лиззи так и не пропали. По прежнему жутко скучал.
С тех пор, как жена улетела обратно на свое побережье, прошло почти две недели, и каждый день я звонил ей в Лос-Анджелес — и на работу, и в номер отеля, где остановилась любимая.
Но Лиззи не отвечала на звонки. Сперва секретарша, Джулиет, повторяла одно и то же, и всякий раз Лиззи оказывалась на переговорах. После того, как прошло несколько дней, в течение которых пришлось выслушивать вранье о «занятности», секретарша наконец-то внесла ясность: со мной жена разговаривать не желает и не отвечает на звонки в номер, чтобы случайно не нарваться на меня.
Однако ледяная холодность Лиззи не помешала мне направить ей длинное, жалобное письмо, в котором я с полным на то основанием называл себя уродом, признавался, что она — самое лучшее, что есть в моей жизни, заверял, что не могу без нее жить и, само собой, умолял простить.
Письмо отправлено более недели тому назад. А вместо ответа от Лиззи — удручающее молчание. Знак того, что любимая вовсе не настроена на примирение.
С упорством, свойственным всякому продавцу, бомбардирую жену телефонными звонками, надеясь, вопреки здравому смыслу, что рухнет возведенная между нами Берлинская стена.
И вот уже пятница подходит к концу, я вернулся в кабинет, только что отправил почтой последнюю сотню рекламных брошюр об «Эскалибуре» для новых фирм и решил, что пора, собравшись с духом, вновь позвонить в Лос-Анджелес.
— Добрый день! Офис Лиззи Говард.
— Привет, Джулиет, это…
— А… мистер Аллен. — В голосе читается: «Отвали, чмо!»
— У себя? — спрашиваю я.
— Нет, уехала на несколько дней.
— Тогда передайте, пожалуйста, что со мной…
— Можно связаться по телефону 212-555-7894, а в рабочее время — 212-555-9001.
Осекаюсь на полуслове.
— Да. Именно по таким номерам. И, пожалуйста, ради бога, передайте, что я прошу уделить мне только пять минут времени.
— Лиззи оставила мне для вас сообщение.
— Правда?
— Ну да, я с самого начала пыталась сказать вам.
— Ну так говорите!
Слышно, как девушка достает блокнот. В голосе слышится официоз, столь излюбленный судебными стенографистками:
— Лиззи просила меня передать вам, что ее назначили руководительницей лос-анджелесского офиса на ближайшие полгода, а адвокатская фирма «Платт и Макгенри» свяжется с вами касательно расторжения отношений…
— Какого еще расторжения отношений?!
Внезапно в голосе Джулиет послышалась беспомощность:
— Мистер Аллен, я же всего-навсего зачитываю надиктованное. «Платт и Макгенри» свяжется с вами касательно оформления официального расторжения супружеских отношений, так что вашему адвокату необходимо…
— Нет у меня никакого адвоката! — Я бросаю трубку.
Пришлось бороться с желанием закурить. Хотелось выпить. Вместо этого — обхватываю голову руками. И тут зазвонил телефон. Поднимаю трубку, в углах звенят английские слова, выстроенные по правилам испанской грамматики:
— Где был, подери черт, Нед?!!
О боже… Дебби Суарес… После той ночи так и не набрался мужества перезвонить, хотя и знал: девушка пытается со мной связаться, оставила не меньше пяти сообщений на автоответчике в старой квартире. Новые жильцы еще не въехали, так что я пока еще могу прослушивать голосовую почту по прежнему адресу.
Как раз вчера наконец-то изменил запись, оставив номер квартиры Джерри и новый рабочий телефон на случай, если со мной потребуется связаться. Что и говорить, избегая звонков Дебби, я поступал как последняя гнида. Но ведь я не только испытывал глубокое смущение из-за того, что проснулся в постели с Суарес — наш мимолетный адюльтер ускорил распад моего брака.
— Привет, Дебби, — встревоженно отвечаю я.
— Да что, черт подери, с тобой стряслось? — негодует Суарес. — Поматросил — и бросил?!
— Долго объяснять…
— И не ответил ни разу, а я столько раз звонила…
— Понимаешь, тут столько всего случилось — даже и не расскажешь…
— Но я хочу знать!
— Дебби, пожалуйста… У меня тяжелый период…
— Значит, меня видеть не хочешь?
— Напротив, но… просто в последнее время жизнь весьма осложнилась.
— Значит, я тебе жизнь порчу? — в голосе Дебби — обида.
— Вовсе нет! Вот только… просто у меня — полный раздрай.
— Чашка кофе — больше я ни о чем не прошу!
— Ну хорошо, хорошо.
Договариваемся о встрече в «Старбакс», на углу Тридцать третьей и Парк-авеню, в шесть вечера.
Но зайдя через шестьдесят минут в кафе, понимаю: Дебби требуется большее, чем просто чашка кофе на скорую руку. Она целует меня в губы, взасос, прижимает к себе. Теребит пальцами мои волосы, влюбленно улыбается. Когда садимся за столик, сильно сжимает мне руку, чем пугает до смерти.
— Знаешь, а я подумала, ты из города уехал, или типа того, — сообщает Суарес.
Осторожно высвобождаю ладонь.
— После похорон Айвана возникли кое-какие сложности.
— И рассказываю о том, как меня изгнали из квартиры, как потерял работу телефонного продавца.
Неожиданно Дебби вновь стискивает мою ладонь в своей руке:
— О, мистер Эй… Нед… мне так хреново… Как узнала жена?
— Ну, на мне… э-э… в общем, остались кое-какие следы.
Дебби нервно хихикает:
— Да-да, понимаю… Это все я виновата. Но никак не могла устоять…
— Дебби…
— Теперь понятно, почему тебя так сложно было найти. Где живешь?
— В квартире однокурсника.
— Знаешь, если нужна квартира, всегда можешь остановиться у меня. Рауль спрашивает про тебя каждый день. Говорит, ты ему помог уроки сделать. Знаешь что, ты ему правда сильно понравился. Все время пристает, когда увидит тебя снова…
Молчу. Отвожу взгляд, рассматриваю столик, чувствую себя просто ужасно. Внезапно лихорадочная тирада Дебби прерывается, в глазах — слезы:
— Я позорю тебя… и себя…
— Никого ты не позоришь!
— На твоем месте мне бы подумалось: женщина умоляет так, будто у нее нет никаких шансов…
— Я совсем так не думаю.
— Ну, зато я так считаю! Ведь с тех самых пор, как моему засранцу-муженьку прострелили башку три года назад, у меня никого, никого в постели не было. Даже на одну ночь. Пока не появился ты. И знаешь… — продолжает она чуть-чуть тише, — я, блин, всегда была влюблена в тебя по уши, как кошка. Тогда вечером, на рождественской вечеринке… я не была пьяна. Просто очень хотелось. Поцеловать тебя за…
