Павел Пепперштейн - Военные рассказы
Мед скапливался на кончиках темных ворсинок Полосы, покачивался (словно роса на полевых травах) крупными и мелкими янтарными каплями.
Очки-бинокли демонстрировали генералам эти сияющие капли меда подробно, как в природоведческом фильме, несмотря на то, что Енот бежал быстро и взгляду нужно было поспевать за его юркими лапками.
В нужный момент Танкист прикоснулся сморщенным пальцем к другой клавише (к зрачку одного истуканчика), и тонкая песня Пробуждения Пчел пронеслась в сладком воздухе танка. Пчелы стали просыпаться, возиться в ульях и одна задругой вылетать из Енота сквозь его чуткие ноздри.
Енот бежал, а золотые пчелы кружились над ним и приземлялись на Темную Полосу, привлеченные запахом меда. Постепенно Полоса вся покрывалась кишащими, толкающимися пчелами, становилась золотой, переливающейся, но еще оставались на ней темные участки меха, не занятые пчелами, но этих свободных участков становилось все меньше.
И чем меньше становилось этих незанятых мест на Полосе, тем напряженнее следили за Енотом генералы.
Енот бежал все быстрее, приближаясь к группе белых построек, обнесенных высоким забором – эти постройки белели в сердце соснового бора.
Это был муляж, своего рода потемкинская деревушка, построенная здесь специально для испытаний – на вид нечто среднее между военной базой и оборонным заводом.
И вот, когда последняя пчела заняла свое место на Полосе, и вся Полоса стала золотой и кишащей, наполненной увязшими в меду пчелами, – в этот момент Енот привстал, напружинился, сверкнули красным сигналом его тревожные глазки, и длинный и узкий поток пламени вырвался из его правой ноздри и ударил по группе построек.
Мощный взрыв раздался над лесом, отпрянули в ужасе светлые сосны, и огромный столп пламени взметнулся над сосновым бором.
Роскошно дрожал он и вздымался, рыжий и бледный в ярких лучах солнца, словно бы ландшафт вдруг высунул гигантский язык, дразня синее небо. Красота дневного пожара с запахом за кипающих смол – стоит ли говорить о том, как ослепительна эта красота? Испытание танка прошло успешно, точно по плану. Все получилось. Румянцев сбросил очки-бинокль на землю, пьяный от счастья, пошел к генералам в распахнувшемся белом пиджаке. Он крикнул сквозь хохот успеха, не в силах более сдерживать ликование:
– ЕНОТ, ЛИПКИЙ ТАНК!
Генералам передался его восторг, они сорвали очки, более не нужные, глаза их лучились.
– ЕНОТ, ЛИПКИЙ ТАНК! – подхватил возглас японский генерал, и его улыбающееся лицо стало похоже на рассыпавшуюся кучку румяных яблок.
– ЕНОТ, ЛИПКИЙ ТАНК! – эхом отозвался американский генерал, старый и смуглый.
– ЕНОТ, ЛИПКИЙ ТАНК! – повторил за ним китайский генерал, трясясь от довольного смеха.
– ЕНОТ, ЛИПКИЙ ТАНК! – прошептал молодой английский генерал, чьи рыжие волосы светились на солнце как отблеск лесного пожара.
ВОЙНАДНЯИНОЧИ
Одна из войн будущего будет называться «Войной Дня и Ночи». В этой войне на одной стороне будут сражаться страны, на чьих флагах изображено солнце и знаки солнца – эти страны войдут в так называемый Альянс Дня. Сразу следует сказать, что бой, в который предстоит вступить этим странам, будет неравным. Им придется вести войну со значительно превосходящими силами Ночного Лагеря, то есть с теми государствами, чьи флаги отмечены символами ночи – изображениями звезд и луны. Все прочие страны смогут сохранить нейтралитет.
Итак, на стороне Дня выступят Япония (несомненный лидер этого лагеря), а также Македония, Филиппины, Тайвань, Киргизия, Индия, Казахстан, Бангладеш, Южная Корея и еще несколько стран. На стороне Ночи будут сражаться США (звезды на фоне ночного неба), Европейский Союз (снова звезды на фоне ночного неба), многие страны ислама (полумесяц и звезды), Китай (опять звезды) и многие другие страны, пометившие себя знаками звезд и луны. Россия с ее нейтральным полосатым флагом не будет вовлечена в войну.
Суть этого конфликта состоит в следующем.
К тому времени увеличение объема Солнца и усиление его излучений станет не на шутку угрожать климату Земли, да и вообще продолжению жизни на планете. Страны Ночи совместными усилиями разработают проект под названием «Прозрачная Скорлупа». Согласно этому проекту, Земля должна быть заключена внутрь сферы из специального прозрачного материала (один из материалов дале кого будущего), эта Сфера будет значительно уменьшать интенсивность солнечных лучей.
В случае осуществления этого Проекта на Земле наступит Вечная Ночь – небо станет постоянно темным и усеянным звездами, а солнце утратит сияние и превратится в аккуратный светлый диск, подобный большой Луне. Люди никогда больше не увидят светлого неба и солнечных лучей.
Против осуществления этого грандиозного проекта неожиданно выступят страны Дня – на встрече лидеров этих государств в Осаке они призовут народы Земли предпочесть благородную гибель в яростных лучах Солнца подлому прозябанию в объятиях Ночи. Лидеры стран Дня поклянутся, что их страны будут сражаться до конца за отстаивание своего возвышенного идеала, за Священное Самопожертвование всего живого, за «Великий Дар Божественному Солнцу» – этим даром должна будет стать жизнь живых существ на планете Земля.
Вспыхнет война. Девизом Дневного Альянса станут слова «Утро Огня» – храбрость этих слов дышит пылким отчаянием. Союз Ночи пойдет в бой под более холодным и мудрым девизом, которым станут слова античного философа Канта «Только звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас!»
Несмотря на жестокость войны, она продлится недолго: превосходящие силы Ночи одержат трудную, но полную победу. Режимы Солнца падут, после чего по народам проигравших стран прокатится волна массовых самоубийств.
Проект «Прозрачная Скорлупа» удастся осуществить, и жизнь на Земле продлится, погрузившись в долгую, прохладную ночь.
Великий Запад выполнит свою миссию: уведет всех в синеву Ночи.
2005
ПЛАЧ О РОДИНЕ
Ребенок засыпал с трудом. Он натянул одеяло до самого носа, и блестели над краем одеяла его бессонные глаза. Он ждал дедушку.
Каждый вечер дедушка приходил к нему из своего тихого кабинета, садился в кресло возле кровати и что-то неторопливо рассказывал внуку негромким, как бы раздвоенным голосом. Иногда сказку, иногда древние истории о парусниках, превратившихся в лед, об украденных сокровищах, о героях, царях и странниках. Внук обожал эти рассказы. И только после очередного рассказа посещал его сон – и в снах его опять оживали парусники, сокровища, герои.
И вот за полуприкрытой дверью спальни послышались шаги деда, тихий шорох ветхих ног, обутых в пуховые сапоги. Дверь открылась, тень старика упала в темную комнату вместе с оранжевым прямоугольником света. Затем зажглась старинная лампа над креслом – дед сел и устремил на внука взгляд светлых глаз, воспаленных долгой работой. Свет лампы мягко обнимал его лицо, бархатные рембрантовские тени лежали в глубоких морщинах. Серебрились его седые встрепанные волосы, и таким же металлическим отблеском светилась рубашка деда из серебристой ткани.
Абажур лампы, сложенный из разноцветных стеклышек, бросал пестрые пятна в это серебро, и в ответ абажуру вспыхивали витражные пуговицы на рубашке деда.
– О чем вам рассказать сегодня, любопытные глазенки? – спросил дед с усталой улыбкой.
– Деда… Расскажи мне о том, что такое Россия, – тихо произнес внук из-под одеяла.
Дед внимательно посмотрел на внука. Возникла пауза.
– Где ты услышал это слово? – наконец спросил дед.
– Не помню, дедуля. Я слышал его несколько раз, и все хотел спросить тебя об этом. Но забывал.
Дед снова склонил голову, подбородок его коснулся груди. Некоторое время он молчал. Наконец он сказал:
– Россия. Так называлась страна, где я родился.
Моя Родина. Язык, на котором мы говорим сейчас, когда-то назывался русским языком. Теперь это название позабыто.
– Где она, эта страна?
– Ее больше нет. Как нет и других стран, которые существовали тогда.
– Куда же она исчезла, страна Россия? И куда исчезли другие страны?
Дед вздохнул.
– Это долгая история, внучек. Боюсь я не смогу рассказать тебе эту историю. Я сам ничего не знаю, не понимаю. В этой истории слишком много загадок, и, кажется, об этих загадках забудут прежде, чем они будут разгаданы.
Дед прикоснулся ладонью ко лбу, иссеченному морщинами.
– Тогда расскажи мне какая она была, эта страна, – сказал внук, – ты ведь помнишь ее?
Дед прикрыл глаза и некоторое время сидел молча. Когда глаза его вновь открылись, то смотрели они уже не на внука, а в какое-то далекое великолепное пространство, в них зажегся свежий блеск – вспыхнул отсвет давно угасшей молодости.
– Это была огромная страна, самая огромная на свете. Она была прекрасна и ужасна, сурова и нежна. Что-то жило в ней помимо людей, животных и растений. В ней обитала гигантская душа, просторная и таинственная, о которой столько строили догадок, а она лишь дышала, смеялась и плакала. В ней было всё и в то же время в ней обитало Ничто, ласковое и холодное, снабжающее сердца всех людей на земле необходимым для существования холодком. Так пели птицы по утрам, так стучал дождь по крышам. Так красный солнечный шар стоял над огородами, такие самозабвенные кошмары и праздники гнездились в городах, как цукаты в торте, столько было зла, зависти и святости, такое широкое дыхание шло огромными волнами. Таким ужасом иногда веяло, а какие волшебные тропинки убегали в леса, как уносило мозг от вкуса малины, как звенели железные ведра, как зимой индевели стекла, каким смертным величием дышали заводы и стройки. Какие пьяные были глаза у детей и какие светлые у убийц, какие заросли лопухов, какие зачарованные болотца, какие веселые поезда, какая галактическая скорость, какая медленность, какие научные и мистические озарения на рассветах. Какие влюбленности, какие захлебывающиеся от счастья и тайны любови, какие поцелуи и объятия, что бывали только у нас, в России. Любови, словно дышащие дыханием всей Родины, – как любили нашу страну, – то безумно, то мудро, – как ее ненавидели: и все за дело. За ее прекрасное, странное дело. Столько было жестокости, но каким милосердием светились нежные небесные анфилады, парящие над тягостными зданиями казарм и тюрем.
