Светлана Саврасова - С чужого на свой и обратно. Записки переводчицы английской полиции

– С англичанином? – уточняю я. – Англичанину я бы сказала: знаешь что? Ваш Тони Блэр – это кусок дерьма, а не премьер-министр!

В комнате наступила тишина… Ну! Уже лучше! Мы с Адмиралом, как на ринге. Он в белом углу, в своем клоунском одеянии, а я – в красном, потому что во мне закипела русская кровь.

– Ага, ага, – говорит этот маршал с подозрительно спокойным любопытством. – А что должен был сказать тот англичанин в ответ на такое приветствие?

– Как что?! Он должен был прийти в ярость и прорычать: «Что?! Наш Тони кусок дерьма? Это ваш Путин дерьмо на палочке, кагэбешник долбанный, мать его!»

– Ага, ага, – повторяет мой Нельсон и согласно кивает седой головой. – Понимаю. То есть вы предпочитаете острую политическую дискуссию?

– Естественно! Может даже с дракой. Тогда потом можно помириться, выпить на брудершафт и стать друзьями до гроба. И заснуть под столом.

Помню, что муж вывел меня на свежий воздух, а потом отвел домой, потому что от всех этих скучных разговоров мне захотелось спать. Утром я нашла в дверях открытку с благодарностью за лекцию о культурных различиях. Внизу стояла подпись: Миссис и мистер адмирал Брент. Так значит это был настоящий адмирал? А что, спрашиваю, его жена – тоже адмирал?.. Моя лысая половина объясняет, что муж и жена у них – это как бы один человек. Все, что у них есть, является общим достоянием, даже такая вещь, как мой полис матери-одиночки от страховой компании Amplico. О господи, да забери ты себе насовсем этот чертов полис! Я переоформлю его на тебя одного! Потом скатай его в трубочку и… Только не смей подписывать свои письма «мистер и миссис Лысый Череп»!

35

35. Раз в году устраивается Полицейский Бал. Ни с грушки ни с петрушки пригласил меня Супер-Пупер инспектор Сунь Буй В Чай зависнуть у него на локте. Ну там пламенная речь кого-то заезжего из Скотленд-Ярда, чипсы-пиво, кто подвезет до дому неясно. Сдержанно показала новые шпильки на танцплощадке и приземлилась рядом с Буем на мягких креслах бывшей курилки, горшок с геранью вместо пепельницы.

– Сунь Буй, что мы здесь делаем?.. Как мы тут оказались? Не на балу, а вообще – в Англии, в полиции?.. Почему ты не ходишь за плугом на рисовом поле в родном Вьетнаме? Почему я не жарю драчоники в родной Беларуси?..

– Это от кресел воняет, вот тебя и мутит на философию, – говорит мой кавалер. – Кто мне даст плуг, у меня прадед был университетским профессором. А твоя великая страна тебе нигде не даст пропасть! Она даже мне не дает пропасть! Не канючь.

Чего плетет?.. Какая страна?

– Ты дочь великого народа, – гнет свое Сунь. – У вас за спиной великие свершения и вас везде в мире спасет ваша музыка.

– «Катюша»? – спрашиваю я. Почему-то эту мелодию и «Еллоу сабмарин» пиликают все сотовые на всех азиатских базарах здесь и по всему миру.

– Вот эта, я ее держу номером первым в папке для поднятия духа!

Из его айфона идут короткие раскаты грома ТРАМ-ТРАМ-ТРАМ-ТРАМ а потом: «Встава-ай, страна огромная! Вста-авай на смертный бой!».

– Про что этот марш? Нет, лучше не рассказывай, я сам себе слова придумываю каждый раз как слушаю. Да, кстати, о твоем сыне – парень нарасхват. Все офицеры и адвокаты женского пола хотят, чтобы мы вызывали именно его. А вот Баська Стоури, потребовала перепроверки его письменных переводов по делу об изнасиловании в Бридпорте. Я их послал господину Голдфингеру, так что не волнуйся.

Ну дела! Даже вьетнамским англичанам известно, что евреи не любят поляков и взаимно. Буюшка, спасибо, я тебе еще пригожусь. Голдфингер нас отстоит!

Вспоминается анекдот про секретаря Московского райисполкома, который встретил на рынке знакомого туалетного дедушку.

– Кузьмич! Жив! Ты чего ж на зиму глядя ушел из теплого туалета Совмина?

– Интриги, батюшка. Интриги…

Баська звонит через день. Ей, конечно, донесли с кем я была на балу, шпильки в сердце. Она перевела военные действия из штурмовых в партизанские и поет мне в трубку голосом номер один из папки «подхалимаж». Баська – наша местная акула большого бизнеса, у них с мужем собственное переводческое агентство. И меня и моего сына она непременно хочет заполучить в свой «золотой фонд», как она это называет. Чтобы сдирать с нас в качестве комиссионных оплату первого часа работы в обмен на то, что мы бы заполняли счета не на скромных бланках стрелков-одиночек, а на фирменных бланках ее империи. Но старику Голдфингеру, сыну и мне и так хорошо, самопас на свободе.

– Слу-ушай! – поет Баська. – Будешь меня до конца жизни по рукам целовать! Есть такая возможность для твоего сына! Лидка Беркли, ну та, у которой муж в «Форинг Офис», делает новый набор переводчиков в дипкорпус. Представляешь: включаешь телек, а там твой сынок дырдымачит в ухо какого-нибудь посла или – ба! – премьера! Я на всякий случай его данные Лидке уже переслала. Запиши ее номер, и пусть он позвонит в понедельник ровно в три!

От того, что увижу сына – в костюме-тройке и в бабочке! – при ухе премьера, мне делается так приятно, тепло и мляво, что я даже забываю, что у меня нет телевизора. Он бы меня простил за наш чертов развод, перестал бы быть элегантным неприкасаемым взрослым, снова стал бы пухленьким хрюшей и просился бы на ручки, и его можно было бы целовать и тискать…

– Сын, хочешь пойти в дипломатический корпус? Вроде можно попробовать воткнуться.

– Ну что ты, мама. Мы тут заняты с мелкими уголовниками, случайными, можно сказать, преступниками. Зачем же лезть к большим, настоящим разбойникам?

Хм. Вот так поворот… Я-то думала, мы здесь жилы рвем на переднем крае борьбы с преступным элементом! Разруливаем большие кризисы гражданских жизней. А послушать сына, так мы просто неплохо пристроились. А может, и то и другое? Комфорт бытия на своем месте, даже если это место в душной камере СИЗО или на приставной табуретке к скамье подсудимых?..

Найдите работу по душе, и окажется, что вам же еще и платят за ваше хобби, как сказал один Конфуций из Одессы.

Звонит телефон. Некогда философствовать. Ключи от машины, блокнот, ручка, ясность мыслей, активный словарь, добрый настрой. И я, вдохновенно, в собственные уши: «Надо идти помогать людям объясниться с системой и помогать системе понять людей, и делать это как можно основательнее, честнее и человечнее, здесь и по всему миру». Во!

ГДЕ НАШИ НЕ ПРОПАДАЛИ

НОВАЯ СЕРИЯ ИЗДАТЕЛЬСТВА «ВРЕМЯ»

Последние годы нашей истории пришлись на «эпоху перемен». Не все перемены оказались к лучшему, но все они – к «приключениям», к случаям необычным и нетипичным. Таких ситуаций прежде не возникало, с такими проблемами не сталкивались наши соотечественники, много лет жившие по иным, куда более строгим регламентам и уставам. А тут они вдруг начали впутываться в такие передряги, попадать в такие переплеты… Попадать – но ведь не пропадать. Так возникло название серии «Где наши не пропадали».

В этой серии нет и не будет жанрового единства, стандартных форм и объемов – все у всех случалось по-разному, по-разному и написалось. Подгонять под стандарты никто не будет. Это во-первых. А во-вторых, прямо скажу, многие авторы в эту серию попадут по знакомству. Я собираюсь ее наполнять книгами своих друзей и знакомых, знакомых моих друзей и друзей моих знакомых. Хорошими книжками, естественно.

Одну из них вы держите в руках. А на следующих разворотах – еще две книги новой серии с краткими предысториями и обложками.

Уже сложилась и вторая тройка книжек. Но имен раскрывать пока не буду, давайте обождем выхода первых трех книг. Может, вдруг свалится нам на голову дорогой подарок от неизвестного автора и придется срочно вносить изменения в план. Мечтаю о таком случае.

ФЕЛИКС ШВЕДОВСКИЙ

ПО МИРУ С БАРАБАНОМ

ЗАПИСКИ БУДДИЙСКОГО МОНАХА

Впервые я узнал о существовании Феликса в 1989 году, можно сказать, в апогее перестройки – прочел в «Комсомольской правде» заметку корреспондента «Алого паруса» Бори Минаева про мальчика, который вывесил в школе крамольную стенгазету. Крамола такая: вся наша жизнь проникнута божественным началом, безбожники – бездуховны. А слово Бог написано с большой буквы. Ужас, в общем. «Алый парус» Феликса защитил, уже можно было.

Второй раз я услышал про Феликса от уже известного писателя Бориса Минаева спустя ровно 25 лет. Феликс прошел большой путь – и в духовном, и в географическом смысле. Кандидат исторических наук, переводчик древних буддийских сутр, правозащитник. Буддийский монах, паломник, в странствиях вел дневники. Ничуть не менее интересные, чем стенгазета четвертьвековой давности. И Бог везде с большой буквы, правда, бог другой. Впрочем, эволюцию своего мировоззрения Феликс Шведовский прекрасно объясняет сам, прочтете.