Джонатан Троппер - На прощанье я скажу
Оливер долго смотрит на Сильвера, потом переводит взгляд на дом.
— Он, наверное, просто скажет, чтобы я убирался прочь.
— Если и так, ты отправишься домой, зная, что хотя бы попытался.
Оливер тяжело кивает и снова открывает дверцу машины.
— Удачи, — говорит Кейси.
Они все неотрывно наблюдают за тем, как Оливер идет длинной извилистой дорожкой к дому.
— У него уже шесть недель рак, и он нам ничего не сказал. Это как вообще? — говорит Джек, качая головой. — Что, черт подери, с ним не так?
— То же, что и со всеми вами, — говорит Кейси, глядя, как Оливер звонит во входную дверь.
— И что же это? — спрашивает Джек, поворачиваясь к ней, но Кейси умолкает, не склонная объяснять, что же она имела в виду.
Дверь открывает высокая стройная женщина в спортивном костюме. Подле нее стоит маленький мальчик. При виде него Оливер на мгновение цепенеет. Женщина что-то говорит ему, но Оливер не может оторвать глаз от своего внука. Он что-то говорит мальчику. Тот отвечает, и Оливер печально кивает.
Женщина бросает быстрый взгляд в сторону машины, где сидят Джек, Сильвер и Кейси. Все трое улыбаются и смущенно машут ей. Она машет в ответ — это хороший знак? — и исчезает за порогом, оставив Оливера наедине с внуком. Через секунду к ним присоединяется коренастый мужчина в футболке и шортах цвета хаки. Это Тоби. Семейное сходство слишком очевидно, вплоть до одинакового рисунка плеши на голове. Отец и сын с минуту стоят, внимательно рассматривая друг друга. Как и жена, Тоби бросает взгляд на машину, и все трое снова машут. Но Тоби не машет в ответ. И тут Джек вжимает в пол педаль газа, и машина с визгом срывается с места. Сильвера и Кейси отбрасывает на спинку сиденья.
— Джек! — орет Сильвер. — Что за чертовщина?!
Джек отвечает, перекрикивая рев мотора и унося их прочь от дома:
— Его сын будет настоящим мерзавцем, если вышвырнет его, зная, что старика некому подвезти.
Сильвер должен признать, что он прав — определенный резон в этом есть.
Джек доезжает до пляжа и даже находит в багажнике пару одеял. Сильвер покупает в палатке бутерброды и газировку, и, глядя на прибой, они уписывают ланч. По случаю выходного народу много. Люди почуяли приближение осени, хотя до нее еще пару недель. Он смотрит, как Кейси собирает волосы в хвост и подставляет лицо ветру, и испытывает привычную теперь боль. Это же было так просто, думает он, делать такие вещи: брать ее с собой в поездки, на море, в кино. Куда угодно. Не то что бы он беспрерывно занят гастролями по миру. Он был здесь, но до него было не достучаться.
Он ложится на спину и закрывает глаза, пытаясь унять нахлынувшее вдруг отвращение к самому себе.
— Только не умирай, — говорит Джек.
— Постараюсь.
Чуть позже Сильвер и Кейси шагают босиком вдоль моря, и солнце светит им в спину. Кейси бросает куски хлеба чайкам, которые хватают его прямо на лету, делая крутые виражи и резко уходя в сторону.
— Я опять спала с Джереми, — говорит она.
Она ждет его реакции, но на него не глядит, смотрит куда-то вдаль. Странно, что она сообщает ему это, впрочем, нынче у них вообще все странно, и шум прибоя будто приглушает резкие повороты их разговора, делая все чуть безопаснее, чем обычно.
— Это произошло тогда, на вечеринке, перед тем как появились вы с мамой. Я пришла рассказать ему о ребенке, но кончилось тем, что переспала с ним.
— Почему? — говорит он.
По тому, как она обдумывает ответ, он понимает, что задал правильный вопрос.
— Наверное, мне просто захотелось почувствовать себя обычным подростком, понимаешь? Хотелось почувствовать, каково это было бы, не окажись я беременной, если бы я могла еще какое-то время покуролесить, закрутить легкий роман, первый секс и так далее.
— Я понимаю.
— Да, потому что, если уж говорить про легкий роман, то с этим я сильно напортачила.
— У тебя полно других впереди.
— Полно? Ты что, меня за шлюху держишь, что ли?
— Ты понимаешь, о чем я.
Она улыбается.
— Как думаешь, сын Оливера простит его?
— Не знаю. Не все такие всепрощающие, как ты.
— Это верно.
— Спасибо, — говорит Сильвер, — что ты не ставишь на мне крест.
— О, да я уже ставила, — говорит она, беря его за руку. — Просто не довожу дело до конца.
Он улыбается, и они продолжают лениво брести вдоль берега, как люди, у которых нет никаких особых дел и определенных целей.
Когда они приезжают забрать Оливера, он сидит на крыльце рядом с Тоби и с внуком на коленях. Еще один мальчик постарше сидит с другого бока.
— Выглядит многообещающе, — говорит Джек.
Они наблюдают за тем, как Оливер поднимается, неохотно спустив с колен внука. Он поворачивается к Тоби, и они натянуто обмениваются парой слов и рукопожатием. Оливер протягивает руку и нерешительно касается плеча сына. Это такое неловкое, почти робкое движение, что у Сильвера внутри все сжимается от жалости. Он многое знает о разбитой любви, что порождает потребность в таком вот контакте.
Оливер садится на корточки, чтобы обнять внуков. Младший отодвигается и целует его в щеку. Даже в машине им слышно, как нежным, тоненьким голоском он произносит:
— До свидания, дедушка.
Оливер садится в машину, и Джек трогается.
— Ну, — говорит Джек, — как все прошло?
— Он меня не прогнал, — отвечает Оливер.
— Потихоньку-помаленьку…
Оливер кивает и отворачивается к окну, за которым окраины сменились торговыми центрами и светофорами, а затем и многокилометровой автострадой Гарден-Стейт-парквей. Все притихли, отдавшись шумному потоку ветра в кабриолете, который мчит по хайвею под управлением Джека, и только то и дело подрагивающие плечи Оливера выдают, что он тихо плачет, притулившись у окна автомобиля.
Когда они отъезжают с придорожной стоянки чуть к северу от Ньюарка, Джек спрашивает, приедет ли сын на операцию Оливера.
— Он про это не знает, — отвечает тот.
Джек недоверчиво глядит на Оливера.
— Ты что, не рассказал об операции? Даже не упомянул об операции?
— Как-то к слову не пришлось.
— А как насчет рака? Тоже не пришлось?
— Не хотелось манипулировать.
Джек так врезает по тормозам, что они дружно съезжают со своих сидений. После чего он поворачивается к ним лицом, не обращая ни малейшего внимания на то, что машина стоит прямо посреди дороги.
— Я хочу официально заявить, что вы оба обращаетесь со своими болезнями с совершенно головокружительной степенью невменяемости. Один не удосуживается сделать операцию, которая спасет ему жизнь, другой держит в тайне от друзей и родственников свой рак. Ну просто сил нет, Господи Иисусе!
Сзади сигналит машина, потом злобно объезжает их. Джек приподнимается и громко кроет матом водителя.
— Успокойся, — говорит Сильвер.
— Пошел ты, Сильвер! — раздраженно бросает Джек. — Пошел ты со своей разорванной аортой и своими дурацкими проникновенными монологами, от которых всем становится неловко.
— Джек… — призывает Оливер, когда еще один автомобиль, сигналя, объезжает их.
— И ты туда же, Оливер, — все больше распаляется Джек. — Пошел ты со своими гребаными секретами про рак и своими старческими избитыми разговорами. Тебе пятьдесят шесть, черт возьми! Спустись на землю! — Он переводит взгляд с одного на другого, снова садится на место и хмуро глядит вдаль. — У меня есть бывшая жена, которая не прочь, чтобы я умер, и восьмилетний внебрачный сынишка, которого вырастили в полной убежденности, что я антихрист, — мрачно говорит он. — У меня нет семьи. Вы моя чертова семья. И уж поверьте, я сознаю всю плачевность этого факта, но другого не дано. И меня достала ваша легкомысленность на тему смерти. Смерть — самое нелегкомысленное, что вообще существует. И если вы двое бросите меня тут одного только потому, что вам было в лом позаботиться о себе, как всем нормальным людям, я уж поставлю себе за правило каждую чертову неделю навещать ваши треклятые могилы только ради того, чтобы поссать на них.
Для пущей убедительности он сам себе кивает, снова заводит машину, и они продолжают путь.
— Простите, — произносит он, словно отвечая запоздалым мыслям.
— Не надо извиняться, — говорит Оливер.
— Хорошая была речь, — соглашается Сильвер.
— Да? А я было подумал, что слегка перегнул с «поссать на могилы».
— Не, — говорит Сильвер. — Нормально.
— Точно?
— Ага. Ты молодец.
— Я это больше образно, — оправдывается Джек, и что-то в том, как он это произносит, вызывает у Кейси приступ хохота до слез, который длится с полмили, если не больше.
Глава 49
Сегодня как-то все сложно.
Во-первых, Сильвер стал видеть звезды. Не прямо-таки звезды, но какое-то мерцание, словно воздух прошит блестками, и все вокруг, начиная с его места за барной стойкой, между Оливером и Джеком, мерцает и переливается. Во-вторых, он приканчивает уже третью порцию бурбона.
