А Чэн - Современная новелла Китая

У Верный отошел от стола шагов на пять и принял позу наездника — широко расставив ноги и слегка согнув колени. Затем он сделал глубокий вдох, так, чтобы под широким ремнем выпятился живот, и, качнув плечами, резко выдохнул. Язычки пламени заколебались и стали гаснуть один за другим.

«Браво!» — закричали все в один голос.

У Верный поклонился, сложив руки.

— Прошу прощения, я в последнее время совсем сдал, силы уже не те.

Нау, обливаясь холодным потом, на подгибающихся ногах выбрался наконец на улицу. Вернувшись в редакцию, он рассказал, что был на волосок от смерти. Ma Сэнь и Тао Чжи, довольные тем, что все обошлось, повели его в ресторан «Озеро Изобилия». За чаркой вина Ma Сэнь уверил еще не совсем пришедшего в себя Нау, что такой знаменитости, как он, не пристало работать в «Левкоях» — феникс не садится на низкое дерево! Ma Сэнь забрал у него эмалевый значок корреспондента и вернул «Башню Ветра».

Работая корреспондентом, Нау снимал в западной части города квартирку, о существовании Цзы Юнь он просто забыл. Теперь, когда за квартиру платить стало нечем, он вспомнил о ней. Купив коробку сластей, решил порадовать госпожу и отправился к ней. Оказалось, за это время произошли печальные события. Умер старый доктор, в доме повеяло пустотой и одиночеством. Цзы Юнь пришлось подрабатывать стиркой, за этим занятием Нау ее и застал — она стояла, склонившись над тазом с мыльной водой. Увидев Нау, Цзы Юнь заплакала:

— Почему ты ушел? Я, видно, не угодила тебе, плохо ухаживала, не кормила досыта, — всхлипывая, говорила она. — Как это жестоко, уйти и не показываться так долго! Ведь у меня один ты, никого больше нет! Из семьи Нау остались только мы двое. Это прежде, до того, как мы обеднели, к воротам без конца прибывали коляски и паланкины. А теперь мы никому не нужны!

Нау стоял сконфуженный.

— Простите меня, госпожа.

Цзы Юнь зарыдала еще громче:

— О, не надрывай мне сердце! Не уходи! Мне так тяжело и одиноко одной. Я буду стирать и шить, как-нибудь прокормлю тебя. Придет время — женишься, и я буду нянчить твоих детей. Только не презирай меня, не бросай. Ради тебя я все вынесу, все стерплю!

Нау согласился остаться, и Цзы Юнь возблагодарила Будду.

— Ты живи, как хочешь, отдыхай, читай книги, развлекайся. Только не уходи, одной мне тоскливо. Подожди, пойду приберу для тебя комнату.

Цзы Юнь убрала комнату, где прежде жил доктор. Спросила, нравится ли ему. В комнате было чисто, мебели мало; кровать, стол, стул и две книжные полки. Он просмотрел корешки: разные медицинские справочники, томик «Танской поэзии», «Четверокнижие с комментариями» и еще какие-то книги. Цзы Юнь вздохнула:

— Остальные я продала, не на что было хоронить доктора. Осталось вот две полки, его ученики просили не продавать без них, чтобы не продешевить. Я решила дождаться тебя; посмотри, которые понравятся, возьмешь. А что останется, думаю, надо подарить ученикам. Оки мне так помогли, не знаю, что я без них делала бы. Нужно их как-то отблагодарить, правда?

— Все отдай, — расщедрился Нау, — мне оставь только полки!

С этого дня Цзы Юнь повеселела, все время суетилась, занялась одеждой Нау — постирала, отутюжила, подшила воротнички, пришила пуговицы; в доме все как обычно сияло чистотой. Если удавалось сэкономить гривенник, она отдавала его Нау, чтобы он мог купить у лоточников что-нибудь почитать. Нау выбрал роман «Двенадцать золотых монет», читая, вдруг подумал о Спящем — совсем забыл о нем, надо навестить.

Нау попросил у Цзы Юнь денег на дорогу, сказав, что пойдет к другу. Она отдала ему два юаня, только что полученные за стирку.

— Конечно, прогуляйся, нечего дома киснуть. Только не связывайся со всякими бездельниками, помни, какую фамилию носишь!

Нау больше всего страдал от простой и грубой пищи, поэтому первым делом решил полакомиться чем-нибудь вкусным — сразу за углом купил порцию жареной печени, а у храма Богатства съел баранью требуху. Потом трамваем поехал на улицу Река Лотосов. Не успел он войти в комнату, как Спящий, торопливо надевая тапочки, бросился ему навстречу и схватил за руку.

— Давно не заглядывал, я искал тебя, но безуспешно. Ты, видно, здорово разбогател, переехал в новый дом?

— Разбогател? Как же! Большое спасибо! Из-за этого вашего «Меча в карпе» мне чуть не переломали все кости!

— Сам виноват. Кто же печатает купленную рукопись, не исправив ни одного иероглифа! Поменял бы названия враждующих школ, — к примеру, Дикий Гусь и Острый Меч — и дело с концом! Ну да ладно, не будем об этом, как говорится, кто старое помянет… А знаешь ли ты, что именно сейчас тебя ожидает сказочное богатство?

— Вы, как всегда, надо мной смеетесь!

— Хочешь — верь, хочешь — нет. Подожди меня, я отлучусь ненадолго.

Спящий усадил Нау, налил ему чая и ушел, было слышно, как он поднимался по лестнице. Через несколько минут он вернулся с каким-то мужчиной, говоря на ходу:

— Вы давно мечтаете повидаться с господином Нау, сейчас он как раз у меня, пользуясь случаем, я вас представлю. Нау, познакомься, это хозяин Цзя Фэнлоу.

Нау узнал мужчину, которого видел на лестнице, когда приходил сюда в первый раз. Торопливо приподнявшись, он кивнул:

— Мы уже встречались.

— Совершенно верно, я тогда сразу понял, что передо мной человек необыкновенный, незаурядный! Боюсь вас рассердить, но я почему-то сразу полюбил вас от всего сердца. Встреча с вами для меня большое счастье!

— Ну что вы! Вы очень любезны.

— Я говорю от чистого сердца. Позже я узнал, что вы приходитесь внуком бывшему начальнику Управления двора, это меня, признаться, обескуражило, я уже не надеялся когда-нибудь сблизиться с вами.

— Господин Нау — человек весьма просвещенный и вполне современный, он никогда не кичится своим превосходством, — произнес Спящий.

— Да, мой уважаемый сосед не раз говорил мне, что вы держитесь очень просто, разумеется, это свидетельствует о вашем уме и благородстве. Я так счастлив, что могу наконец познакомиться и поговорить с вами!

— Вы слишком высокого мнения обо мне, Я всего лишь тень своих славных предков и не обладаю никакими способностями.

Цзя Фэнлоу улыбнулся:

— Не соблаговолите ли зайти ко мне?

— Господин Цзя только узнал, что ты здесь, — обратился Спящий к Нау, — как сразу же послал за вином и закусками. Зайди же к нему, не обижай человека.

— Нет, нет, — стал отказываться Нау, — мы видимся первый раз, это неудобно. Разрешите мне пригласить вас в ресторан «Яркое солнце».

— Окажите честь, — настаивал Цзя Фэнлоу, — сестра тоже мечтает познакомиться с вами.

Спящий мягко взял Нау за руку и, увлекая за собой, стал подниматься наверх.

Цзя Фэнлоу занимал четыре комнаты, в одной жил он сам, в другой — его приемная сестра Фэнкуй, две комнаты были отведены для приема гостей. На стенах фотографии Фэнкуй в рамках — в обычном платье и в театральном костюме, вырезанные из газет рецензии. На старинной полочке восьмигранный барабан с красными кистями, рядом висит трехструнка[26]. На красном лаковом столе, покрытом блестящей тканью, — журналы, сборники сказов и пьес. На низком столике — граммофон. Только сейчас Нау догадался, что брат и сестра Цзя — артисты.

— Я знаю, ты предпочитаешь столичную оперу, — произнес Спящий, — а сказы слушаешь редко. Но советую, выбери время и послушай нашу Фэнкуй — Королеву Фениксов, она просто великолепна!

— Непременно, — отозвался Нау.

— Что вы, что вы, — запротестовал Цзя, — мы не смеем надеяться на ваше внимание, господин Нау. Сестра не такая уж мастерица петь, бывает, что и сфальшивит.

— Ну, уж это вы зря! — горячо возразил Спящий. — Фэнкуй — прекрасная певица, к тому же умна, добродетельна. Мне кажется, покровительствовать такой девушке — только честь для любого господина.

«Куда это Спящий клонит? — подумал Нау. — Опекать сказительниц? Нет уж, вот отец в таких делах был мастак, а у меня кишка тонка».

В этот момент раздвинулась занавеска, и в комнату вошла Фэнкуй. Ненарумяненная, ненапудренная, лишь слегка подведены губы. Видимо, поэтому она казалась моложе, чем в тот раз, когда Нау видел ее на лестнице. На ней был легкий халат с короткими рукавами, расшитые тапки из белого атласа, волосы, схваченные жемчужной заколкой, свободно струились по плечам, у виска была приколота орхидея. Она приветливо улыбнулась, поклонилась Нау.

— Простите за опоздание, господин Нау. Прошу всех к столу.

Цзя Фэнлоу провел его в соседнюю комнату, где на столе стояли тарелочки с закусками и чашки с винами разных марок. За столом Цзя так и сыпал любезностями в адрес Нау. А тот, опрокинув несколько рюмок, развеселился и стал рассказывать всякие забавные истории. Фэнкуй не участвовала в разговоре, держалась спокойно и непринужденно. Иногда улыбалась, слушая его истории, а больше сидела, погрузившись в свои мысли.