Валентин Распутин - Эти двадцать убийственных лет
Валентин Распутин: Как? Да разве сказать – как? Если бы я как писатель поставил своих героев в те же самые обстоятельства, в каких оказались мы, я не смог бы и в сотой, тысячной доле передать все, что пришлось и придется еще пережить. И я не имею права говорить только о своем, о нашем семейном горе: 125 человек заживо сгорели в то раннее утро 9 июля. Попробуйте не представлять себе, как это происходило, попробуйте не гореть вместе с ними. В нас выгорело многое, и мы теперь совсем иные, чем были до этого страшного рубежа.
– Разумеется, вашу беду ничем не поправишь. Но вы и Светлана Ивановна писали мне о множестве сочувственных посланий от людей, которые эту беду приняли близко к сердцу. И я пересылал вам в Иркутск такие же послания, поступавшие по редакционному адресу. Что значат они для вас?
– Конечно, это была немалая поддержка. Многие, многие десятки писем, телеграмм, телефонные звонки. И не только из России. От друзей, знакомых, но больше всего от вовсе незнакомых. От родственных душ или по книгам, или по несчастью претерпевать все, на что нас теперь обрекли. Но как ни пытаются загнать нас в себя, только в свое личное выживание и горе, как ни воспитывают равнодушных друг к другу индивидов (и не без успеха, надо признать), все равно мы держались и держимся вместе. Так мы воспитаны. «Тысячелетняя раба», по аттестации врагов России, и в самом деле, как мать, раба детей своих, нашей неразрывности. Соболезнование, сострадание – это взять на себя часть боли и страдания другого, спасти его от разрыва сердца.
Мы это почувствовали.
– И вот еще одно письмо, полученное мною по адресу «Правды» на днях. С Украины, из Киева, от писателя Александра Сизоненко. Поразительно, что он только 12 ноября – четыре месяца спустя после смерти Маши! – узнал о происшедшем. До такой степени нас разделили и отдалили. А мог бы вообще не узнать? Объясняет, что добрые люди прислали ему «Правду» от 17 августа с моим очерком «Реквием по Марии», который был напечатан к сороковому дню иркутской трагедии. Пишет: «И душа, и все во мне перевернулось трагическим известием о гибели Машеньки… Примите запоздалое мое соболезнование и сочувствие – отныне Ваше горе великое становится моим личным горем! И горем всей моей семьи. Малое утешение в китайской мудрости: «Разделенное горе – это только полгоря». Однако хочется, чтобы Вы знали: моя душа, моя печаль – с Вами».
А обращаясь ко мне, автор этих пронзительных строк признается, что давно любит писателя Валентина Распутина – «и как коллега по литературе, и как миллионы его читателей в СССР, в России, на Украине, в Европе». Гордится Распутиным, как он написал, с тех пор, «когда мы еще были великой страной». Видите, ваше горе с неизбежностью вызывает у человека воспоминание о нашем общем горе разделенности, которому как раз исполнилось пятнадцать лет. Значит, есть тут какая-то незримая связь?
– Конечно, особенно если это связь кровная, братская. Политики, не считающиеся с нею, могут иметь временный успех, но только временный. Придет час – и новый Богдан Хмельницкий соберет Раду и выведет свой народ из одури поклонения чужим богам. Придет час – и устроит Господь, что за грехи свои смертные распадется НАТО, куда теперь шумно и грубо заталкивают Украину тамошние «западенцы». Придет час – и не устоит ВТО, куда на чужой каравай, на который, как известно, рот разевать не надо бы, устраивают Россию наши «западенцы».
Я знаю Александра Сизоненко, приславшего вам письмо. Это был бесстрашный воин с фашизмом в пору Великой Отечественной и не менее бесстрашный теперь воин против нашего межславянского раздрая. Ему, как и нам с вами, трудно понять, почему, забыв о собственном, о национальном достоинстве, надо униженно на десятые роли пробиваться в «единую Европу» и, как черт ладана, бояться славянского братства. Это умопомрачение, не иначе. И почему по чужим заказам, во вред общему нашему делу, надо отталкивать от себя Лукашенко, мужественного и мудрого вождя Беларуси?
А дьявольский хохот гремит вовсю
– Не могу отойти от этого волнующего послания Александра Сизоненко, обращенного и к вам, и ко мне. Он воспринял трагедию вашей дочери как органическую часть той трагедии, которую переживают ныне Россия и Украина. Причем написал об этом, по-моему, очень сильно, и позвольте мне для всех наших читателей привести дословно еще одну выдержку из письма:
«Да, убивают Россию неведомые, латентные силы – убивают изо всех стволов, со всех направлений! Конца этому не видно. И, видимо, не предполагается. Личное Ваше горе сопряжено со всеобщим горем России. И Украины – тоже. Если у нас ежегодно убывает 400–500 тысяч человек, то в России – миллион! На сколько же нас хватит? А с телеэкранов льется поток бесовского хохота: «Сделай мне смешно!», «Сделай мне весело!» От Москвы до Одессы – те же пошлые лица заказных «весельчаков» и «остроумцев». Хохот стоит над кладбищем так называемого постсоветского пространства. И гибель Маши, как и 124 ее товарищей по несчастью, – укор всему современному укладу жизни на нашей горемычной земле. Но за хохотом «шоу-бизнеса» не видно и не слышно страданий не то что семей – народов!!! Так задумано, воплощено. В странном, бесовском, изуверском, содомском мире существуем, а не живем! И гибель Вашей Машеньки – приговор этому миру и его «устроителям».
Что скажете на такое, Валентин Григорьевич?
– Скажу, что наш собрат с Украины нашел самые точные, гневные и справедливые слова в адрес правителей как у себя, так и у нас во весь пятнадцатилетний «новый порядок». Все верно, все так и есть. Празднование Нового года в очередной раз показало, что хохот над кладбищем «постсоветского пространства» нисколько не затихает. Напротив, он становится все отвратительней, безумней и бесстыдней. «Дьявольский хохот загремел со всех сторон. Безобразные чудища стаями скакали перед ним…» Это из Гоголя. И это из новогодних праздничных программ на TV, в том числе и из Кремлевского дворца. Это нас таким образом забавляют, чтобы легче было поживать и пожинать, как кодекс, новые ценности. Был же когда-то кодекс строителя коммунизма, между прочим, с Христовыми заповедями – и вот теперь кодекс разрушителя исторического Отечества с заповедями антихриста.
О «примате» этих новых ценностей. Я прошу прощения у читателя за несвойственное мне чужое слово, однако для чуждых и вредных порядков, натасканных невесть откуда, только такие слова и годятся.
Не заведись в авиакомпании «Сибирь» примата барыша над жизнью человеческой, не случилось бы трагедии 9 июля. Не будь у нас примата олигархов над народом и примата разбоя над утруждением – не втоптали бы народ в грязь и не обрекли бы его на вымирание. От самого начала «новой эпохи», от самодура Ельцина и по сегодня, Россия – страна грязных порядков и вопиющей несправедливости. Все попытки власти избавиться от нее носят робкий и половинчатый характер. Если не сказать больше: характер наводить тень на плетень.
Забыть о безопасности?
– Кроме общего состояния, в которое ввергнута многострадальная наша страна, очередная иркутская трагедия приковала внимание и к ряду серьезнейших конкретных проблем, без преувеличения – жизненно важных. Прежде всего, конечно, это положение, в котором оказалась у нас гражданская авиация. Военная, впрочем, тоже, но тут напрямую речь идет о безопасности полетов многих тысяч пассажиров, вынужденных передвигаться именно этим видом транспорта над все еще великой по расстояниям нашей Родиной.
Точнее, теперь надо говорить не о безопасности, а об ужасающей опасности, которая висит буквально над каждым, кто покупает авиабилет! Миллионам людей это нынче вообще не по карману – тоже подарок «демократических» времен. Однако и те, кто может или вынужден себе хоть иногда такое позволить (кроме абрамовичей, летающих на личных авиалайнерах!), в положении не лучшем. Опаснейший риск, не так ли? Было время, когда про это просто не думалось. Хорошо помню, например, свои первые дальние перелеты от Москвы до Владивостока и обратно в 1964–1965 годах. Никаких опасений. А теперь? Вы из Иркутска в Москву на этот раз ехали поездом?
– Поездом. Это, конечно, более безопасный транспорт. И до недавнего времени более дешевый. А безопасным он оставался лишь потому, что руководство Российских железных дорог не позволяло растащить их на множество владений, как растащили «Аэрофлот». Поклониться, я считаю, надо за это бывшим министрам Г. М. Фадееву и Н. Е. Аксененко, которые выдерживали в правительстве жестокие схватки с Чубайсами, и тогда, и сегодня отличающимися здоровым аппетитом стервятников.
В прежние годы я тоже летал много. И на дальние, даже сверхдальние расстояния, и на ближние. И без всякой опаски. Не было никакой причины тревожиться за свою жизнь, потому что за нее тревожились и отвечали другие. Остались довольно неприятные воспоминания о наземных службах «Аэрофлота», о тех же «накопителях», куда, как в загон, препровождались пассажиры перед посадкой и в тесноте и обиде содержались там по часу и больше. Но уж поднялись на борт, оторвалась машина от земли – можешь строить планы на прибытие.
