Омут - Бригинец Владимир

4

Открыл глаза. Небольшая комната, полумрак, запах духов, сладостный, пьянящий аромат заполняет собой все пространство вокруг. Кружит голову. Я лежу рядом с Хлоей, на боку, голова водружена на ее колени, и она медленно гладит мои волосы. На ней практически нет никакой одежды, только моя рубашка, застегнутая на две пуговицы. Волосы распущены, падают на плечи. Другой рукой она время от времени подносит к губам сигарету.

Я просто лежу и наслаждаюсь этим моментом.

Кажется, что все вокруг приобрело наконец-таки смысл. Мне так спокойно, совершенно никуда не хочется уходить. Я всматриваюсь в темноту, стараюсь разглядеть очертания мебели. Шкаф, стол, стулья. Все это практически невидимо, но я могу представить, как выглядят все эти предметы.

Квартира Хлои была обставлена со вкусом. Самый настоящий образец стиля и уюта. Разные винтажные вещи, собранные по крупицам на барахолках и в каталогах. Ковры, сотканные черт знает кем и черт знает когда. Такие мягкие, такие странные. Наступая на них, нога словно погружалась в нежнейший шелк. Здесь не переставая играло радио. Тихо, еле слышно.

Девушка продолжала гладить меня по волосам, пока я беспомощно расплывался, прильнув головой к ее коленям. У нее нежные руки, она не старается отстраниться, она с радостью трогает меня. Так хорошо, так уютно. Словно руки матери, такие заботливые, такие родные и совершенно безопасные. Она рассказывает какие-то истории, какие-то непонятные сказки, которые уносят мое сознание куда-то далеко, в параллельную вселенную.

В этих историях не было никакого смысла. Какие-то люди, какие-то события, какие-то дремучие времена, о которых и думать страшно. Я слушаю, уставившись усталым взглядом в одну точку. Узоры на обоях медленно расплываются. Подобно змеям, они копошатся, издавая слабое шипение. Они двигаются в такт какой-то неслышимой музыке. Завораживающее зрелище.

Пришло осознание того, что здесь я смогу говорить о чем угодно. Обо всех своих страхах и переживаниях. Она обязательно меня выслушает. В этой маленькой, темной квартирке мне постепенно становится знаком каждый сантиметр, каждый уголок. Здесь все принадлежит мне, даже Хлоя.

Девушка попросила меня рассказать о себе. Обычно я не мастер травить байки, но в тот момент слова сами собой вырвались изо рта. Кроме того, я так тщательно тренировался во время прогулок домой, это придало мне уверенности в успехе затеи.

Начать пришлось с детства. Оно кажется таким далеким, таким нереальным, будто бы чужим, словно все это я наблюдал со стороны или же запоминал с чьих-то слов.

Мы жили в пятиэтажном панельном доме. Окна моей комнаты выходили во двор. Двор был завален песком. Причем, знаете, таким пляжным, даже иногда ракушки попадались. Никогда не мог понять, каким образом он там появился. Иными словами, все, чего касался мой взгляд, состояло из песка. Выглядываешь из-за занавески, а за окнами пустыня, а за пустыней еще один пятиэтажный дом.

Там часто дули холодные ветра. Они поднимали песчинки и разносили их по всему двору. Приходя домой, всегда приходилось вытряхивать песок из ботинок и подолгу тереть глаза, покрасневшие от песчаного натиска.

Во время прогулок я часто заглядывал в окна других домов, но сталкивался лишь со своим угрюмым отражением. За грязными стеклами никого не было. Ни души. Все куда-то пропали. Я думаю, что на самом деле люди жили в этих квартирах, но в моих воспоминаниях их не было.

Сейчас мне кажется, что место, где я рос, походило на вымышленный городок, в котором вместо уютных и ласковых домашних огней в окнах зияла бесконечная, тягучая пустота. Порывы ветра жадно облизывали холодные бетонные стены, по небу гуляли исключительно серые тучи, заволакивая собой все пространство над головой.

В моих воспоминаниях это место всегда разное, там всегда все не так, как было раньше. Лишь только наша квартира остается неизменной. Я плохо помню ее внешний облик, расстановку мебели, но в памяти я регулярно возвращаюсь туда, поднимаюсь на третий этаж, открываю дверь ключом, зажигаю свет — и на этом все заканчивается. Иногда мне кажется, что я так и не выбрался оттуда, ведь понять, ради чего мне приходится возвращаться туда, мне так и не удалось.

Я помню лица людей, их было много. Помню их фигуры, их руки, их очертания. Они выплывают из тумана воспоминаний, они стараются быть ближе ко мне. Им всем просто необходимо существовать рядом со мной. Весь этот сюрреализм до ужаса приятен. Правда, очень трудно вспомнить запах или же взгляд человека, с которым вас разделяют десятилетия. Он остался где-то там, очень далеко, за пределами твоего нынешнего времени. Собственно, в этом и состоит главный вопрос: можно ли считать таких людей безвозвратно ушедшими?

Вернуться к ним, туда, в эту трясину песка и тумана, невозможно. Однако осознание того, что эти люди все еще там, застряли в плену определенного момента; с улыбками или же слезами на лице; лежащие или же резвящиеся в беспорядочной чехарде; все они мертвы в настоящем времени. И таких мертвецов наберется целый город.

Умершие люди уходят в прошлое. Там они и остаются. Когда ты закрываешь глаза, испуская свой последний вздох, твое время останавливается. Ты сливаешься с ним, растворяешься в его потоках.

Да, пожалуй, именно в прошлом и живут все те, кого мы потеряли.

Я вспоминаю свое детство исключительно в серых тонах. Не скажу, что там не было радости, просто она за все эти годы куда-то улетучилась. Ржавые турники, торчащие из песчаных барханов, корабельные мачты, разбросанные тут и там. Корабли, севшие на мель неподалеку от моего дома. Все это составляет картину моего прошлого, которое я прожил и теперь могу додумывать и переиначивать, как только мне вздумается.

Скорее всего, у меня были друзья. Были родные и близкие люди. Семейные праздники, часто заканчивающиеся скандалами и ссорами, школьные потасовки, ругань и моменты радости, такой безграничной и в то же время такой короткой, что теперь не наберется и на пару абзацев.

Кажется, что все было именно так, но правды уже никто не узнает.

Забавно, но я никогда не думал, что погружение в пучину воспоминаний может быть таким опасным занятием. Никогда не ставил перед собой задач выудить оттуда что-то пугающее, гнилое и противное, с чем когда-то давно спешил расстаться. Все это происходит само собой. Все плохие вещи прилипают к тебе самостоятельно, достаточно лишь приблизиться к ним на пару шагов. Потом все труднее смыть с себя всю эту гадость. Она просачивается тебе под кожу и сливается с твоей сущностью.

Открыв очередную дверь в коридорах моей памяти, я натолкнулся на женщину. Черные волосы, красные губы, родинка над губой. Она просто сидит перед зеркалом, прихорашивается. На ней очень красивое нижнее белье. Черные чулки, высокие каблуки. Женщина смотрит на меня через зеркало и улыбается. В ее глазах блестит огонь.

Я присаживаюсь на кровать. Велюровые простыни цвета алой зари. Постель еще теплая, скорее всего, хозяйка только недавно проснулась. Провожу рукой по подушкам, по одеялу. Почему-то эти ощущения запомнились особенно. В них таилась какая-то чарующая загадка, неясное предвкушение будущих событий.

Женщина продолжает рассматривать меня через зеркало, не оборачиваясь. Расчесывает волосы, опрыскивает себя духами. Ароматы цветов заполнили собой всю комнату.

Однако стоит отметить, что помещение, в котором мы находимся, не самое приятное. Оно чем-то напоминает подвал. Оборванные обои на стенах, паркет на полу совсем расклеился, и многих кусочков не хватает. Здесь сыро и зябко. С потолка капает вода. Это место кажется покинутым, брошенным, каким-то бесполезным и обветшалым. В нем, подобно узнику, все еще живет эта привлекательная особа, но хорошие люди заходят сюда все реже.

Не помню, сколько мне было лет. Кажется, я был подростком, учеником старших классов, для которого вопрос половых отношений являлся наиважнейшим и наижеланнейшим. Все вокруг только и говорили о радостях сексуальных утех. Скорее всего, я пришел в это жилище не просто так. Какая удача, что свои воспоминания я могу подстраивать под желаемое.