Однажды в Голливуде - Тарантино Квентин

И «Нэшнл Дженерал Пикчерс». А еще «Ирвинг Аллен Продакшн». Я всех отверг и принял предложение «Юниверсал», это же мейджор. И еще потому, что Дженнингс Лэнг сказал мне: «Юниверсал» хотят делать бизнес с Риком Далтоном». Я подписал договор и больше этого мудилу не видел. — Ему вспомнился случай, когда продюсер «Вторжения похитителей тел» Уолтер Вагнер выстрелил Дженнингсу Лэнгу в пах за то, что тот переспал с его женой Джоан Беннетт. — Если кто-то и заслуживает, чтобы ему отстрелили яйца, так это мудила Дженнингс Лэнг. — И добавляет с горечью: — «Юниверсал» никогда не хотели делать бизнес с Риком Далтоном.

Рик берет чашку кофе и делает глоток. Кофе остыл. Он со вздохом ставит чашку обратно на стол.

— Значит, последние два года, — продолжает Марвин, — ты перебивался эпизодическими ролями в телесериалах?

Рик кивает:

— Угу, прямо сейчас я снимаюсь в пилоте для CBS, называется «Лансер». Я там злодей. Снялся в «Зеленом Шершне». В «Земле гигантов». В «Тарзане» Рона Эли — в серии Уильяма Уитни, как я уже говорил. Еще был сериал «Бинго Мартин» с тем пацаном, Скоттом Брауном.

Скотт Браун Рику не нравится, поэтому при его упоминании на лице Рика мелькает пренебрежение.

— Еще я только что закончил съемки в «ФБР» Куинна Мартина.

Марвин попивает кофе, хотя тот уже остыл.

— Значит, дела идут неплохо?

— Я много работаю, — поясняет Рик.

— И ты везде играл плохих ребят?

— В «Земле великанов» — нет, но во всех остальных — да.

— И везде в финале драка?

— Опять же, в «Земле великанов» и «ФБР» нет, но в остальных — да.

— Теперь вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов, — говорит Марвин. — В этих драках тебя побеждали?

— Разумеется, — говорит Рик. — Я же злодей.

Марвин шумно выдыхает — «ах-х-х-х-х», — чтобы подчеркнуть мысль:

— Старый трюк, телесети такое любят. Взять хотя бы «Бинго Мартина». Вот у тебя есть новичок вроде Скотта Брауна, и ты хочешь укрепить его реноме. Ты просишь актера из отмененного шоу сыграть злодея. Затем в конце, когда они дерутся, герой побеждает мерзавца.

Но Марвин идет дальше:

— Зато зритель видит, как Бинго Мартин надирает задницу парняге из «Закона охоты».

«Ай, — думает Рик. —А он прям по живому режет».

Но Марвин еще не закончил:

— Затем на следующей неделе тебя мудохает Рон Эли в набедренной повязке. А на неделе после дух из тебя выбивает уже Боб Конрад в узких брючках. — Марвин для пущего эффекта бьет кулаком в ладонь. — И следующие пару лет ты подставляешь морду под удары каждого свежеиспеченного мачо из телика. В итоге это очень влияет на то, как зрители тебя воспринимают.

Хотя речь идет всего лишь о лицедействе, рассуждения Марвина так унижают мужественность Рика, что у актера на висках проступает испарина. «Я — боксерская груша? Вот к чему теперь свелась моя карьера? Проигрывать бои новым сериальным мачо? Так вот, значит, как чувствовал себя звезда „26 мужчин“ Трис Коффин, когда проиграл мне бой в „Законе охоты“? И Кент Тейлор?»

Пока Рик копается в себе, Марвин меняет тему:

— По крайней мере четыре человека мне кое-что о тебе рассказывали, но ни один не знает всей картины, поэтому я хочу, чтобы ты рассказал все сам. Говорят, тебе чуть не досталась роль Маккуина в «Большом побеге»?

«Снова, сука, здорово», — думает Рик. Пусть ему это и неприятно, а все-таки, чтобы угодить Марвину, он смеется.

— Эта история годится только для «Спортсмене Лодж», — усмехается Рик. — Ну, знаете, роль, которую ты почти получил. Рыба, сорвавшаяся с крючка.

— Больше всего люблю такие истории, — говорит агент. — Расскажи.

Рик так часто пересказывал эту сказку про белого бычка, что уже давно свел ее до базовых элементов. Проглатывая обиду, Рик играет роль, которая немного выходит за рамки его возможностей, — роль скромного актера.

— Ну, — начинает он, — по-видимому, когда Джон Стерджес предложил Маккуину роль «Короля карцера» Хильца в «Большом побеге», Карл Форман, — тут он имеет в виду звездного продюсера и сценариста «Пушек острова Наварон» и «Моста через реку Квай», — снимал свой дебютный фильм «Победители» и предложил Маккуину одну из главных ролей, и, по-видимому, Маккуин так сильно колебался, что Стерджесу пришлось составить список артистов на замену. И, по-видимому, в этом списке был я.

— Кто еще там был? — спрашивает Марвин.

— Четыре имени, — говорит Рик. — Я и три Джорджа: Пеппард, Махарис и Чакирис.

— Что ж, — с энтузиазмом заявляет Марвин, — я легко могу себе представить, как из этого списка выбирают тебя. В смысле, будь там Пол Ньюман, то, может, и нет, но гребаные Джорджи?

— Ну, в итоге Маккуин не отказался. — Рик пожимает плечами. — Так что без разницы.

— Нет, — настаивает Марвин. — Это прекрасная история. Мы можем представить тебя в этой роли. Итальянцам понравится! — Затем Марвин Шварц объясняет Рику Далтону, как устроена жанровая итальянская киноиндустрия: — Маккуин ни за что не стал бы работать с итальянцами. «На хуй этих ебучих макаронников», — вот что говорит Стив. «Скажи им, пусть зовут Бобби Дэрина[5]» — вот что, мать его, говорит Стив. Он готов девять месяцев работать в Индокитае с Робертом Уайзом, но ни за какие деньги не согласится даже два месяца провести на студии «Чинечитта» с Гвидо Де-фатсо.

«Будь я Стивом, я бы тоже не тратил время на ссаные спагетти-вестерны», — думает Рик.

Марвин продолжает:

— Дино Де Лаурентис предлагал купить ему виллу во Флоренции. Итальянские продюсеры предлагали ему полмиллиона долларов и новую «феррари» за десять смен в фильме с Джиной Лоллобриджидой. — И как бы между делом Марвин добавляет: — Не говоря уже о киске Лоллобриджиды, она почти наверняка бы шла в придачу.

Рик и Марвин смеются.

«Вот это уже другое дело, — думает Рик. — Я бы где угодно снялся за возможность трахнуть Аниту Экберг».

— Но, — говорит Марвин, — упертость только раззадоривает итальянцев. Поэтому, хотя Стив всегда отказывает, и Брандо всегда отказывает, и Уоррен Битти всегда отказывает, итальянцы не оставляют попыток. А если не могут получить звезд, ищут компромисс.

— Компромисс? — переспрашивает Рик.

Марвин объясняет:

— Хотят Марлона Брандо, получают Берта Рейнольдса. Хотят Уоррена Битти; получают Джорджа Хэмилтона.

Пока Марвин вскрывает его мертвую карьеру, Рик чувствует, как под веками жжет и покалывает: к глазам подступают слезы.

Марвин тем временем заканчивает мысль, совершенно не замечая страданий Рика:

— Я не в том смысле, что итальянцы тебя не хотят. Я в смысле, что они тебя захотят. Но захотят они тебя потому, что хотят и не могут заполучить Маккуина. И когда до них наконец дойдет, что они не могут заполучить Маккуина, они захотят того Маккуина, которого заполучить могут. И это ты.

Вопиющая, жестокая честность агента шокирует Рика Далтона — с тем же успехом Марвин мог бы со всей силы влепить ему пощечину.

Но, с точки зрения Марвина, это хорошие новости. Если бы Рик Далтон был популярным студийным актером первого плана, ему бы не пришлось встречаться с Марвином Шварцем.

Кроме того, это именно Рик попросил о встрече с Марвином. Именно Рик хочет продлить карьеру ведущего актера в большом кино, а не играть плохих парней на телике. И работа Марвина — дать ему расклад и рассказать о возможностях киноиндустрии, о которой он ни хера не знает. Индустрии, в которой Марвин считается признанным экспертом. И с экспертной точки зрения Марвина, то, что Рик Далтон внешне похож на крупнейшую кинозвезду во всем мире, — чудесная возможность для агента, пристраивающего именитые американские таланты в итальянские кинокартины.

Поэтому он явно сбит с толку, когда замечает слезы на щеках Рика Далтона.

— Что случилось, дружище? — спрашивает ошарашенный агент. — Ты плачешь?