Стивен Кинг - После заката
Сначала Уилла его не увидела, заглядевшись на танцующих. Лицо ее раскраснелось, уголки рта прорезали глубокие морщинки. Здесь она выглядела совершенно чужой, но никогда Дэвид не любил ее больше, чем в эту минуту. Девушка, застывшая на грани улыбки.
— А, Дэвид, — сказала она, когда он протиснулся в кабинку. — Я надеялась, что ты придешь. Даже рассчитывала. Отличные ребята, правда? Такие шумные!
Из-за музыки ей приходилось чуть ли не кричать, но он чувствовал, что ей нравится и это. Мельком взглянув на него, она снова уставилась на танцплощадку.
— Да, ребята что надо, — согласился он. И не покривил душой. Он и сам ощущал, как что-то в нем откликается на музыку — несмотря на вернувшуюся потихоньку тревогу. Теперь, когда Уилла нашлась, у него снова был на уме только чертов поезд. — Солист прямо как Бак Оуэнс.
— Да? — Она с улыбкой посмотрела на него. — А кто такой Бак Оуэнс?
— Да не важно. Пора возвращаться на станцию. Если только ты не хочешь застрять тут еще на несколько дней.
— А что, это идея. Мне здесь нра… ух ты, смотри!
Над площадкой описал дугу стакан, блеснув на миг золотом и зеленью в лучах цветных прожекторов, и где-то вне поля видимости разлетелся вдребезги. Послышались одобрительные возгласы и даже аплодисменты. Уилла тоже захлопала в ладоши, но Дэвид заметил, что парочка накачанных парней с надписями «Охрана» и «Порядок» на футболках уже пробираются к предположительному месту запуска снаряда.
— В таких местах четыре драки за вечер это еще мало, — заметил Дэвид. — Плюс еще одна потасовка за счет заведения ближе к закрытию.
Уилла рассмеялась и пистолетиками наставила на него указательные пальцы.
— Здорово! Хочу на это посмотреть!
— А я хочу вернуться с тобой на станцию. Если тебе вздумается походить по барам в Сан-Франциско, то обязательно выберемся. Обещаю.
Она выпятила нижнюю губу, откинула со лба рыжеватые волосы.
— Это уже будет не то… Ну ты же понимаешь. В Сан-Франциско, наверное, в барах подают… ну, я не знаю… какое-нибудь вегетарианское пиво.
На сей раз расхохотался он. Вегетарианское пиво — это даже смешнее, чем банкир по имени Вольф Перрипугер. И все же тревога не отставала от него. Уж не отсюда ли и смех?
— Мы вернемся после короткого перерыва, — объявил солист, вытирая пот со лба. — А вы пейте до дна и не забывайте — с вами Тони Вильянуэва и «Сошедшие с рельсов».
— Пора надеть хрустальные туфельки и откланяться, — сказал Дэвид, взял ее за руку и стал вылезать из кабинки. Уилла не сдвинулась с места, но и руки его отпускать не стала, и Дэвид опять уселся за стол, чувствуя легкий прилив паники. Теперь ему стало понятно, как чувствует себя рыба, угодившая на крючок: вам уже не сорваться, мистер Окунь, так что добро пожаловать на берег, брюшком вверх… И снова этот взгляд — те же убийственно голубые глаза, те же морщинки в уголках рта, наметившие легкую улыбку… Уилла — девушка, читающая романы по утрам и стихи ночью… Девушка, полагающая теленовости — как она выразилась? — «слишком эфемерными».
— Гляди, — произнесла она, обратив лицо к зеркалу.
В зеркале Дэвид увидел приятную молодую пару с восточного побережья, почему-то застрявшую в Вайоминге. В своем ситцевом платье Уилла смотрелась получше его, но, кажется, так будет всегда. Вопросительно подняв брови, он перевел взгляд на оригинал.
— Нет, посмотри еще раз, — настояла она. Морщинки никуда не делись, но теперь она была серьезна — насколько позволял бушевавший вокруг разгул. — И подумай о том, что я тебе говорила.
С его губ едва не сорвалось: «Ты говорила мне о многом, и я постоянно об этом думаю», однако это был бы типичный ответ влюбленного — милый, но по сути бессмысленный. И поскольку Дэвид все-таки понял, к чему она клонит, он без лишних слов снова посмотрел в зеркало. На сей раз посмотрел по-настоящему — и не увидел никого. Перед его глазами была единственная пустая кабинка в «26». Он перевел взгляд на Уиллу, как громом пораженный… и все же, странное дело, не особенно удивленный.
— Ты хотя бы задумывался, как может привлекательная особа женского пола сидеть тут в гордом одиночестве, когда все ходит ходуном? — спросила она.
Он покачал головой. Нет, не задумывался. Он вообще о многом не задумывался — по крайней мере до этой минуты. Например, когда он в последний раз ел или пил. Или сколько сейчас времени, или когда успело зайти солнце. Он даже не знал, что именно с ними произошло. Просто «Северная стрела» сошла с рельсов, и вот теперь они сидят здесь и слушают кантри-группу, которая по какому-то совпадению называется…
— Я пинал пивную банку, — сказал он. — По дороге сюда я пинал банку.
— Да, — согласилась она, — а когда посмотрел в зеркало, сначала увидел нас. Ощущения — это еще не все, но вот если сложить их с ожиданиями… — Она подмигнула Дэвиду и поцеловала в щеку, прижавшись грудью к его плечу. Ощущения ощущениями, а это было нечто восхитительное — живое, теплое прикосновение. — Дэвид, бедняжка. Прости меня. Но ты молодчина, что пришел. Если честно, я не ожидала.
— Надо вернуться и рассказать остальным.
Она поджала губы.
— Зачем?
— Затем, что…
К их кабинке направились двое мужчин в ковбойских шляпах, ведя под руки двух хохочущих девиц в джинсах, ковбойках и с косичками. Когда они подошли поближе, на лицах у всех возникло одно и то же озадаченное — хотя и не совсем испуганное — выражение, и компания поспешила ретироваться к бару. Они чувствуют наше присутствие, подумал Дэвид. Будто дуновение сквозняка. Вот во что мы превратились.
— Затем, что так будет правильно.
Уилла рассмеялась. В голосе ее прорезалась усталость.
— Ты напоминаешь мне того старичка, что рекламировал овсянку по телевизору.
— Милая, но ведь они все еще ждут поезда!
— А может, он и вправду придет? — Внезапная свирепость Уиллы его немного огорошила. — Ну, тот, о котором поют в песнях — евангельский поезд на небеса, куда ни картежникам, ни кутежникам не пробраться.
— Сомневаюсь, что у «Амтрака» налажено сообщение с раем, — возразил он, надеясь ее рассмешить, но Уилла с угрюмым видом уставилась на свои руки. Вдруг его осенило: — Тебе известно что-то еще? Что-то, чего им лучше не говорить? Я прав?
— Не понимаю, зачем нам вообще утруждать себя, если можно просто остаться здесь, — ответила она. Не проскользнула ли в ее голосе раздраженная нотка? Кажется, да. О существовании такой Уиллы он даже и не подозревал. — Может, ты и чуточку близорук, Дэвид, но ты все-таки пришел, и за это я тебя люблю. — Она снова его поцеловала.
— А знаешь, я ведь встретил волка, — сказал он. — Я хлопнул в ладоши, и он убежал. Теперь думаю, не сменить ли имя на Вольф Перрипугер.
Какое-то мгновение она таращилась на него с отвисшей челюстью, и у Дэвида промелькнула мысль: чтобы по-настоящему удивить женщину, которую я люблю, нам обоим сначала пришлось умереть. Потом Уилла откинулась на мягкую спинку и захохотала во все горло. Проходившая мимо официантка с грохотом выронила поднос, уставленный пивными бутылками, и смачно выругалась.
— Вольф Перрипугер! — сквозь смех выговорила Уилла. — Я буду тебя так называть в постели! «О, Вольф Перрипугер, какой ты у меня большой! Какой волосатый!»
Официантка глядела на пенящееся месиво, не переставая чертыхаться, как моряк в портовой пивнушке… и держалась при этом на почтительном расстоянии от пустой кабинки.
— А думаешь, у нас теперь получится? Ну, заниматься любовью? — спросил Дэвид.
Уилла смахнула слезы:
— Ощущения плюс ожидания, не забыл? Вместе они горы могут свернуть. — Она взяла его за руку. — Я по-прежнему люблю тебя, а ты — меня. Разве нет?
— Не будь я Вольф Перрипугер! — Пока ему еще шутилось, так как мозг Дэвида не желал верить, что его хозяин мертв. Взглянув еще разок в зеркало, он увидел их обоих. Потом только себя — рука сжимала пустоту. Потом вообще ничего. И все же… он до сих пор дышал, чувствовал запах пива, виски и духов.
К официантке подбежал уборщик и принялся ей помогать.
— Точно в яму ухнула, — буркнула она.
После смерти Дэвид такого услышать не ожидал.
— Ладно, я все-таки пойду с тобой, — сказала Уилла, — но торчать на станции с этими занудами не намерена. Здесь куда лучше.
— Договорились.
— А кто такой Бак Оуэнс?
— Я тебе про него расскажу, — заверил Дэвид. — И про Роя Кларка тоже. Только сперва объясни, что еще тебе известно.
— Мне, в общем, до них и дела нет. Но Генри Лэндер славный. И его жена.
— Фил Палмер тоже неплохой человек.
Она сморщила нос.
— Фил Болтофил.
— Так что тебе известно, Уилла?
— Ты и сам поймешь, просто гляди в оба.
— А не проще было бы, если бы ты…
Видимо, нет. Вдруг она привстала и показала на сцену:
