Эдуард Тополь - Свободный полет одинокой блондинки
Он помахал ей рукой.
Алена сняла наушники и спросила по-русски:
— Чё?
— Загораем, я говорю? — тоже по-русски произнес красавец.
— В каком смысле? — с медлительностью парашютирования на землю спросила Алена и огляделась вокруг. Оказалось, что заоблачный красавец четырьмя колесами своего немыслимого авто действительно стоял на земле, причем буквально в двух шагах от свежих коровьих лепешек.
— Вот я и спрашиваю, — говорил он, — какой смысл девушке такой красоты так бездарно тратить время у деревенского сельпо? — И красавец выразительно посмотрел на воробья, усевшегося на коровью лепешку. А потом опять на Алену. — Ведь так и жизнь пройдет на фоне этого пейзажа, будто ее и не было. Правильно?
Алена, балдея от его неместной красоты, тупо молчала.
— Так, может, покатаемся? — предложил красавец.
— Куда?
— А куда угодно! Можем в Тверь, можем в Москву, можем в Париж, а можем и в Монте-Карло.
— Куда-куда?
— Монте-Карло, девушка, — это город на Лазурном берегу в княжестве Монако. Неплохое, скажу тебе, местечко: улицы выложены чистым мрамором, и живут там, между прочим, настоящие принцы и принцессы. Поехали?
И вдруг Алена, как загипнотизированная, стала подниматься, словно ее магнитом потянуло к этому красавцу.
Но именно в этот миг из магазина вышли парни и девчата с бутылками «Балтики» и банками «Джин энд тоник». И Леха, конечно, тут же попер на красавчика:
— Эй, козел, тебе чё надо? Алена, пошли!
А красавец, игнорируя его, насмешливо усмехнулся Алене:
— О! У вас, оказывается, свой транспорт. Оревуар, чудо мое!
И, сделав двумя пальцами прощальный жест, с места рванул свой кабриолет, со скоростью метеора полетел прочь по дороге.
Алена завороженно смотрела ему вслед, а Леха, сев за рычаги трактора, хозяйски распорядился:
— Алена, ну долго тебя ждать? Залазь в прицеп!
Алена перевела взгляд с улетевшего кабриолета на Леху и своих земляков в прицепе и сказала в сердцах:
— Да пошли вы все! С прицепом!
Тут на старом грузовичке времен Второй мировой войны к сельпо подкатили черногрязские парни. Черные Грязи были ближайшими соседями Долгих Криков, и между парнями двух сел шла постоянная война. Алена даже не успела заметить, по какому поводу на этот раз началась драка, да повод и не был важен, драка при встрече черногрязских и долгокрикских возникала всегда — что с поводом, что без. Вот и на этот раз мордобой начался сразу, без предисловий и толковища — просто кто-то из черногрязских, проходя мимо долгокрикских, как бы случайно выбил у долгокрикской девахи банку джина с тоником и — пошло, поехало. Только слышались мат, шмяканье кулаков и кастетов, да голоса долгокрикных девчат, которые наблюдали за дракой из кузова прицепа, словно с трибуны:
— Колян, вмажь ему по яйцам, по яйцам!..
— Васька, берегись! Сзади!..
— Леха, башку прикрой!..
— Серый, вломи ему по рогам!..
— Вовик, токо не падай, не падай!..
— Эй, козлы черногрязские! Хватит! Хватит!.. — Ссыпавшись с прицепа, Алена и другие девчата заслонили собой побитых долгокрикских парней, отпихивая от них разгорячившихся черногрязских.
— Ну, все, все!.. Помахали, и будет!..
— Но-но! Не лапай, козел! А то я те сама счас врежу!..
В этот приятный момент на подводе подвалили черногрязские девчата и стали уводить своих парней, базаря при том с долгокрикскими девахами, поскольку черногрязские парни неохотно отставали от долгокрикских красавиц. В связи с чем снова чуть не возникла драка — уже женская, но черногрязские парни удержали своих девчат и уехали, оставив на поле боя побитых ими долгокрикских парней. Девчонки помогли своим богатырям завалиться в кузов. У Лехи рука была вывернута, и Алена села за рычаги, повела трактор назад.
На пароме девчата развели своих героев по оба борта и стали замывать им раны, говоря:
— Ну, ты ему влупил!..
— Здорово вы им врезали!..
— Суки они, с кастетами! Это нечестно…
Когда паром пристал к причалу в Долгих Криках, девчата вывели своих героев на берег.
Навстречу им катил на паром почтальон Виктор.
Алена спрыгнула с трактора, подошла к Виктору и проникновенно заглянула ему в глаза.
— Витя, ты меня любишь?
Виктор покраснел, но не дрогнул.
— Люблю.
— Займи сорок шесть рублей.
Виктор развел руками:
— Откуда?
Алена, круто повернувшись, ушла.
— Алена! Если бы было, я б те всё отдал! — крикнул он вслед, но она лишь пренебрежительно повела плечом.
4
Ночью она лежала на печи и через окно смотрела на луну и на россыпь звезд над Долгими Криками.
Звенели цикады, с близкого лесного озера ухал филин, а где-то вдали, в глубине леса выли волки. На луну, наверно.
Рядом с Аленой, свернувшись калачиком, спала Настя и во сне одной рукой прикрывала несуществующую грудь, а другой отбивалась от кого-то.
Потом из темноты спящего дома до Алены доносятся шум какой-то возни, скрип кровати и сдавленные голоса матери и Федора.
— Не надо, Федя, Алена не спит.
— Да спит она. Давай!
— Ну тебя! Не хочу. Ты опять нажрался.
— Давай, сука!
— Нет. Отстань.
— Счас к Алене пойду! — пригрозил Федор, и тут же послышался звонкий удар оплеухи, которую отвесила ему мать.
И голос Федора:
— Ах ты, кур…
И — еще удар, но уже глухой, кулаком, и тут же — вскрик матери, грохот упавших с кровати тел, матерщина, шум драки и плач проснувшегося Артемки.
Алена, спрыгнув с печи, схватила валявшийся у стены топор и бросилась в комнату матери.
Там в темноте пьяный Федор бил ногами мать, лежавшую на полу, и орал:
— Ах ты, курва кривая! На кого руку поднимаешь? Я тебе и вторую ногу укорочу, сука гребаная!
Алена, не раздумывая, занесла топор под потолок.
— Не-е-ет!!! — вдруг закричала мать и, перекатившись по полу, ударилась в ноги Алены. — Нет, Алена!
Федор, повернувшись, увидел и топор над своей головой, и глаза Алены, которые были посильней топора.
— Вон отсюда! — негромко сказала ему Алена.
Федор не вынес ее взгляда, опустил глаза.
— Да я вас тут всех… в три креста! — буркнул он и ушел, шибанув наружной дверью.
Алена помогла матери подняться с пола.
Со двора донеслось кудахтанье переполошенных кур. Это Федор пошел в курятник — знамо зачем.
— Все, мама, — сказала Алена. — Или я, или он.
— А что у тебя с ним? — ревниво и словно бы вскользь спросила мать.
Алена долгим взглядом посмотрела на мать, но та отвела глаза и сказала:
— Ехала бы ты от греха. Поступать куда, что ли…
— Дай на билет, — ответила Алена.
Мать, как и Виктор днем, бессильно развела руками:
— Откуда?
5
Назавтра она полола Жукову грядки под музыку своего плейера и песню Патрисии Каас.
Въедливая пыль засоряла глаза.
Тяпка мозолила руки.
Нагибаться да выдергивать сорняки с корнем — от этих (даже под музыку) поклонов спина надламывалась так, что не разогнешь.
А солнце палило, и капли пота катились по лбу.
Мимо катил на велике Виктор. Остановился и спросил изумленно:
— Эй, Алена! Ты чё делаешь?
Алена, разгибаясь, сняла наушники.
— Я говорю: ты чё делаешь? — повторил Виктор.
— Чем спрашивать, помог бы.
— Мне почту надо развозить, — пожаловался Виктор.
— Ну и катись тогда…
Виктор подумал, потом положил свой велик у дороги и пошел помогать Алене.
Спустя какое-то время мимо катили на тракторе с прицепом все те же местные девчата и парни. И весело заорали наперебой:
— Алена, вы чего — в крепостные подались? На Жукова пашете?
А Леха-тракторист загорланил:
Я работала в колхозе —Загубила жизнь в навозе!Вот такая дребедень,Зашибись, мой трудодень!
Но Алена презрительно заткнула уши наушниками.
6
Все ее имущество поместилось в пластиковый пакет с надписью «Наш дом — Россия!». Провожать ее собралась у парома вся семья — мать, отчим, Настя, грудной братик и даже коза.
— Пиши! Пиши обязательно, ладно? — с лживой нежностью просила мать.
— А мне плейер в городе купи, — сказала Настя.
— И правда, купи ей, — подхватила мать. — Она меня уже допекла с этим плейером. А мне знаешь чего купи? Прокладки и… — И мать зашептала Алене на ухо про какие-то обезболивающие импортные таблетки при месячных.
— Купи, купи им! — сказал и Федор. — Семью не забывай.
Почтальон Виктор, стоя на пароме и держа канат, позвал:
— Ну, Алена. Поехали!
Алена вдруг отдала Насте свой плейер — «Держи!» — и запрыгнула на паром. Виктор тросом потянул этот паром к другому берегу.