Екатерина Вильмонт - Три полуграции, или Немного о любви в конце тысячелетия
– Пошел вон, – вдруг очень спокойно сказала она.
– Что?
– Пошел вон!
Она повернулась на каблуках и побежала вверх по лестнице.
– Тата, подожди!
Он догнал ее и схватил за рукав.
– Погоди, не надо сердиться! Мы еще не договорили.
– Я все поняла. Ты благородный, будешь давать деньги на дочку и по выходным встречаться с ней в каком-нибудь общественном месте. Что еще ты хочешь сообщить?
– Татка, ну зачем ты так? Ну мы же еще нестарые, можем начать новую жизнь, и потом, мы давно уже не любим друг друга. Так чего ради нам мучиться? Иришка уже большая, все понимает… Может, ты еще поблагодаришь меня когда-нибудь, что я разрубил этот гордиев узел…
Она застыла на месте. Давно уже не любим друг друга? Но я-то люблю его! А он, значит, давно… Только не смей говорить, что ты его любишь, не смей! – приказала она себе. Ты потом пожалеешь…
– Да, наверное, ты прав, – медленно произнесла она. – Я давно уже тебя не люблю. Просто, знаешь ли, неприятно, когда тебя так бросают. Я хотела ради Иришки… Терпела ради нее…
Он изменился в лице. Слышать, что его давно не любят было все-таки неприятно.
– Ну вот видишь… Стоило посмотреть правде в глаза – и все сразу прояснилось. Предлагаю остаться друзьями. Так будет лучше для всех.
– Хорошо.
– Я знал, что ты умница. И очень рад, что мы объяснились начистоту. Скажи, у тебя кто-то есть, правда?
– А тебя это совершенно не касается! И давай-ка поскорее оформим развод, я не хочу с этим тянуть.
– Таточка, золото мое!
Он поцеловал ей руку.
– Ну все, у меня много работы. До свидания!
И она бегом кинулась вверх по лестнице.
Илья Андреевич облегченно вздохнул и пошел вниз. Интересно, если у нее кто-то есть… Давно ли? Или она соврала? Да нет, вряд ли. Видно, сначала взыграло уязвленное самолюбие, а потом сообразила, что ей тоже нужна свобода… Вон я даже еще не заикался о разводе, а она уже потребовала… Любопытно!
…Во время «высокого сезона» Софье Давыдовне Штальман после работы хотелось обычно только добраться до дома и уставиться в телевизор. Но сейчас, в феврале, клиентов почти не было, поэтому она вполне могла позволить себе уйти с работы пораньше и прошвырнуться, например, по магазинам. Надо бы заранее купить подарок маме к Восьмому марта. Сама Соня, как и ее подруги, не считала этот день достойным внимания, но мама всегда ждала подарков и поздравлений. И очень обижалась на тех, кто позволял себе забыть о том, что она женщина. И гостей мама всегда собирала. Что бы такое ей купить? У нее вообще-то все есть… Куплю-ка я ей новые духи. Она их обожает.
Магазин парфюмерии располагался неподалеку. Небольшой, но шикарный. На улице было темно и промозгло, а в магазине светло, красиво и очень хорошо пахло. Из покупателей была только молоденькая девушка, которая с растерянным видом нюхала пробные флаконы. Немолодая, но элегантная продавщица обратилась к Софье Давыдовне:
– Добрый день. Что бы вы хотели?
– «Пятая авеню» есть?
– Да, конечно. Вот, туалетная вода…
Соня поднесла пузырек к носу. Не мой запах, как я и думала.
– Не нравится? – спросила продавщица.
– Не нравится, – ответила Соня. – Но я возьму.
– Знаете, я, конечно, понимаю, это модные духи, но если запах неприятен…
– Да нет, я не себе. Я маме. У нас очень разные вкусы, если этот аромат не по мне, значит, на нее обязательно произведет впечатление.
– А, ясно, – улыбнулась продавщица. – Берете?
– Беру, беру.
– Вот в подарок от фирмы вам еще косметичка.
– Спасибо, очень кстати…
В этот момент в магазин вошла пара, мужчина и женщина. Соня обомлела. Илья! Спутница его была совсем молоденькая, лет двадцати трех. Хорошенькая, но ничем не примечательная. Соня не хотела, чтобы Илья ее заметил, и, схватив покупку, шмыгнула к двери. А что это я удираю, как нашкодившая кошка? Нашкодил-то он… Ишь пришел духи покупать своей профурсетке. Соня взглянула на часы. Скоро шесть. Татка, скорее всего, уже ушла с работы. Надо к ней поехать, поддержать подругу. А про Илью я ей ничего говорить не стану. Да и что говорить? Что он к почти девчонке ушел? Нет. Промолчу.
Дверь Соне открыла Иришка.
– Давыдовна! Как здорово! – взвизгнула она, заключая ее в объятия. – А мамы еще нет. Вы договорились?
– Нет, я просто была неподалеку и решила заскочить.
– Чудненько, дивненько! Раздевайся!
– Дай тапки, Ирина… Ну как жизнь?
– Нормально, – пожала плечами девочка. – Ты ведь уже все знаешь.
– Знаю, – вздохнула Соня.
– Только давай не будем об этом говорить, ладно?
– Ладно.
– Ты мне лучше расскажи про твое агентство. Как дела идут?
– Мертвый сезон. Можно считать, никак не идут.
– И ничего такого интересненького?
– Какого интересненького? – улыбнулась Соня.
– Ну раньше у тебя вечно что-то интересненькое случалось. То бандиты наедут, то партнеры кинут…
– Действительно, очень интересненько! – засмеялась Соня. – Хотя вот недавно одна кретинка подала на нас в суд.
– За что? – округлила глаза Ириша.
– Она собиралась в Испанию с сыном. Так ей визу дали, а ему нет. Она таки поехала, а когда вернулась, подала на нас в суд.
– Но вы же не виноваты, это посольство…
– Вот даже ты, ребенок, можно сказать, понимаешь, а она нет.
– И что будет?
– Да ничего. Объяснят ей в суде, что это решение посольства. Вот с ним пусть и судится.
– Не понимаю.
– Чего ты не понимаешь?
– Как можно быть такой дурой…
– Ты это обо мне?
– Да ты что, Давыдовна! Это я о той тетке. А ты у нас умная! Хотя не очень. У тебя в договоре написано, что за действия посольства ты ответственности не несешь?
Софья Давыдовна озадаченно уставилась на девочку.
– Не написано! Вот теперь и расхлебывай! Хотя, конечно, тебе ничего не будет, но впредь все-таки вставь в договор этот пункт – и тогда с тебя взятки гладки.
– Ну, Ирина, ты даешь! Вот что значит дочь юриста! – сказала Соня и тут же осеклась: – Ой, прости…
– Да ладно! Не волнуйся. Рыдать не буду. Между прочим, я знаю, к кому он слинял. К молоденькой. Только маме не говори, хорошо?
– Ирина, а ты откуда знаешь?
– Выследила. Мы с Машкой выследили. И узнали, кто она.
– И кто?
– Тоже юристка. Только в этом году юрфак окончила. Двадцать три года. Зовут Олеся. Олеся Луговая.
– Луговая? Похоже на псевдоним.
– Ну зачем ей псевдоним? Это фамилия такая.
– Как ты все это разузнала? – поразилась Софья Давыдовна.
– Секрет фирмы! – хихикнула Ириша. – Только, чур, маме ни слова.
– Но ведь рано или поздно она все равно узнает.
– Лучше поздно, чем рано. Пусть пока привыкает, что его нет… Знаешь, как мне ее жалко! Она такая несчастная ходит. На ней просто написано: меня муж бросил. Хорошо хоть, Алиса заставила ее подстричься, но все равно… А я, Давыдовна, решила: ни за что замуж не выйду! Ни за что!
– Ну это мы еще поглядим.
– Нет, я серьезно. Зависеть от какого-нибудь козла? Чтобы он потом меня на Луговую сменял?.. Ну ничего, он эту Олесю тоже бросит, он такой… Еще потом приползет к маме, когда никому уже не нужен будет. А она, наверное, примет его, – вздохнула Ириша. – Она же у нас бесхребетная.
– Неправда! – вступилась за подругу Софья Давыдовна. – Она вовсе не бесхребетная, а добрая. И очень принципиальная.
– Только на работе. С авторами она воюет будь здоров!
Но тут в двери повернулся ключ, и Иришка прижала палец к губам.
– Мама, смотри, кто у нас!
– Сонька! Как я рада!
– Татуша, до чего тебе идет стрижка! – воскликнула Софья Давыдовна, поразившись тому, как плохо выглядит Тата. – А я вот была тут рядышком и решила зайти. Ужином покормите?
– Конечно! Идем на кухню!
– Мам, ты меня позови, когда готово будет!
Иришка удалилась в свою комнату, давая им возможность поговорить наедине. И Тата тут же рассказала о сегодняшнем визите Ильи.
– Ты правильно повела себя, Татуша, – одобрила Соня. – Пусть думает, что у тебя кто-то есть. А ему наверняка это было неприятно.
– Мне так показалось.
– Вот и отлично! Не все же тебе от него терпеть. – О встрече с Ильей в магазине парфюмерии Соня умолчала. – Знаешь, я тут пообщалась с Иришкой, она такая умница у тебя.
– Знаю, – кивнула Тата. – Опора и поддержка. Ладно, Сонька, хватит о моих делах, надоело. Что у тебя?
– Все то же. Работа, мама, Славик.
– Именно в такой последовательности? – улыбнулась Наталия Павловна. – Славик на последнем месте?
– Ну не на первом же… Я, Татка, кажется, от него устала.
– Неужели? Только сейчас? Мы с Алисой от него уже давно устали.
– Раньше я все-таки на что-то надеялась, а теперь…
– Сонька, ну скажи ты мне, почему мы все такие невезучие? В личной жизни, я имею в виду.
– Раньше я считала, что невезучие только мы с Алиской, а у тебя все хорошо. Муж, дочка… А теперь… Не знаю, что и сказать. Мужиков-то кругом вроде бы много, а на самом деле их просто нету. Я вот смотрю, – все-таки через нашу контору много людей проходит, – но что-то ни одного не видела, от которого бы хоть сердце забилось. Разве что по телевизору…
