Олег Рой - Письма из прошлого
— Мить, ну ты же так сопьешься! — с тоской воскликнула она, уже не особенно надеясь, что ее слова дадут какой-то эффект.
— Не говори ерунды, — отмахивался он. — Тебя послушать — так я прямо уже хроником стал. А я выпил-то всего ничего, два литра пива. С этого не спиваются.
Надя в ответ лишь молча качала головой и всеми силами заставляла себя не вспоминать допившегося до белой горячки соседа, который убил ее отца…
Имелся у нее и другой повод для огорчений, не менее тягостный, чем склонность мужа к спиртному. Уже в первые годы семейной жизни у Нади стали возникать подозрения, что Митя ей изменяет. Не то чтобы она хоть раз застала его с кем-то — да и не пыталась никогда, считая подобные вещи унизительными, как для себя, так и для мужа, но множество мелких улик, которые обычно всегда замечают женщины, какой-нибудь запах чужих духов, следы помады на рубашке или слишком подробный и обстоятельный ответ на вопрос, почему он сегодня особенно долго задержался на работе, — то и дело подтверждали ее догадки. Впрочем, разборок и сцен по этому поводу Надя не устраивала. Что это даст, к чему приведет? Только к очередной неприятной и бессмысленной семейной ссоре. Переделать-то все равно ничего нельзя… С возрастом Митя стал еще интереснее, чем был в юности. Он следил за собой и даже, для пущего эффекта, стал курить трубку, что ему очень шло. Женщины все так же обращали на него внимание, и он, судя по всему, все так же «был активно не против», как, смеясь, говорил в студенческие годы. Конечно, Надю совсем не устраивало такое положение вещей, но выхода не было, приходилось если не мириться, то хотя бы стараться закрывать глаза. Своим браком (а они с Митей прожили уже тринадцать лет) она очень дорожила и делала все, чтобы сохранить его. И даже не потому, что не представляла, как будет в одиночку поднимать дочь — без образования, без профессии, без единого дня трудового стажа, а прежде всего потому, что любила Митю. Не так, конечно, как на первом курсе, в самом начале их знакомства. Но и не меньше. А просто иначе, по-другому. Не как первого красавца на курсе, прекрасного принца и недосягаемую мечту, а как до боли родного, до мельчайшей черточки знакомого близкого человека, который каждый вечер из года в год засыпал и просыпался с ней в одной постели, которому она стирала белье и ради которого ежедневно вставала на полчаса раньше, чтобы приготовить горячий завтрак и подать на стол именно то, что он любит.
Так они, собственно, и жили до последнего времени. Надя хлопотала в своем маленьком семейном мирке, Митя пропадал на работе все будни и часть выходных. Понятия «отпуск» в полном смысле этого слова для Щеголевых не существовало. На лето Надя всегда отправлялась с Кристинкой на дачу — сначала вместе со свекровью, а потом, когда той не стало, только вдвоем с дочкой. Митя же проводил там с ними минимум времени, отговариваясь тем, что ему некогда, но, как понимала Надя, занятость в клинике была лишь предлогом. Разумеется, ее Митя не получал никакого удовольствия от жизни в сельской местности. Физической работы, которая постоянно требуется от владельцев дач, он не любил, да и делать ее толком не умел, житье в домике с печным отоплением и удобствами на улице его ничуть не привлекало, а грибы, рыбалка и красоты уральской природы никогда не интересовали. Так что отпуск, который у него и случался-то не каждый год — то какое-нибудь повышение квалификации, то симпозиум, то надо подменить кого-то из коллег, — Митя предпочитал проводить в городе, встречаясь с друзьями или просто дома, лежа на диване с книгой или с пультом видеодвойки. Несколько раз, в начале их семейной жизни, еще заходили разговоры о том, что хорошо бы куда-нибудь съездить, но дальше вялых обсуждений дело так и не доходило. Наверняка так и продолжалось бы до конца жизни, если б в минувшие осень, зиму и весну Кристинка не начала бы так часто болеть. Дней десять, максимум, пару недель походит в школу — и снова воспаленное горло, кашель, сопли, температура. Она и раньше-то никогда не отличалась богатырским здоровьем, легко простужалась и редкий год обходилась без ангины, но тут уже что-то и вовсе превзошла саму себя. Педиатр (спасибо покойной свекрови, детский врач, которая вела Кристинку с самого рождения, у них была замечательная) объяснила, что так иногда случается на пороге переходного возраста. Девочка растет, организм резко перестраивается, не справляется с обилием возложенных на него задач и, как результат — падает иммунитет.
— И что ж нам делать? — спросила у педиатра расстроенная Надя. Для нее, как для любой зацикленной на семье женщины, здоровье ребенка было одной из самых главных ценностей в жизни.
— Попробуйте свозить Кристинку на море, прогреть на южном солнышке, — прозвучало в ответ. — Хорошо бы на месяц или хотя бы недели на три.
Услышав такие слова, Надя только вздохнула и покачала головой. О чем она говорит, какое море… Дело было даже не в деньгах. Что говорить, Митина дружба с зеленым змием влетала в копеечку, но зарабатывал муж прилично, и Надя, с ее умением экономно планировать семейный бюджет, смогла бы найти денег на отдых. Проблема заключалась совсем в другом — в том, что муж, скорее всего, не поедет с ними, отговорится работой или какими-то другими делами. Но путешествовать в теплые края одна с подрастающей дочкой Надя побаивалась. Мало ли что может случиться, вон о каких ужасах по телевизору в криминальной хронике рассказывают… Нет, одна она точно не поедет. А шанс, что они отправятся куда-то вместе с мужем, очень невелик. Однако с Митей она все-таки решила поговорить — просто так, на всякий случай, без особой надежды на успех.
Время она для этого выбрала не самое удачное. Впрочем, откуда бы ему взяться, удачному-то времени? Муж редко бывал дома, приходил поздно, а то и под утро. И потому, когда в какой-то из вечеров Митя явился несколько раньше обычного, Надя, стараясь не обращать внимания на то, что от мужа несет алкоголем и ненавистными ей ментоловыми леденцами, которыми он этот алкогольный аромат заедает, решила все же попытать счастья. Спровадила Кристинку спать, убрала со стола после ужина, села напротив Мити и завела разговор издалека — о здоровье дочки, о советах врача, о знакомых, которые недавно побывали в Турции и других знакомых, которые каждое лето ездят в Крым…
— Надюх, короче! — резко оборвал ее муж. Он уже достал свою трубку, почистил ее и теперь явно рвался побыстрее выйти покурить — делать это в квартире Надя ему не разрешала, гоняла зимой на лестницу, а летом на балкон. — Я устал, как собака, и спать хочу. К чему ты все это говоришь?
— Да к тому, что ребенка надо хоть раз в жизни на море вывезти! — Она не сдержалась, повысила голос, чего обычно с ней не случалось. — А то у нас не семья, а черт-те что! Ни разу за все время даже отдыхать вместе не съездили. А Ольга Михална говорит, что Кристинке море было бы очень полезно, раз она столько болеет…
— Ну, полезно — так давай поедем, — неожиданно ответил муж. — Это все, что тебе было от меня нужно? Тогда я пойду покурю да лягу, а то прямо с ног валюсь.
Он поднялся и вышел из кухни, не дожидаясь Надиного ответа. А та так и замерла с грязными тарелками в руках. Неужели он согласился? Она не ослышалась? Хотя нет, решила Надя спустя несколько минут, это он, видимо, просто так ляпнул, не подумав, из-за того, что выпивши… К утру проспится — и наверняка передумает, найдет тысячи причин, почему он не сможет и в этом году никуда поехать.
Однако утром, когда она готовила омлет к завтраку, Митя вошел в кухню в банном халате, с мокрыми волосами, на ходу вытирая их полотенцем, и, к удивлению Нади, сам напомнил ей о вчерашнем разговоре.
— В принципе, это можно устроить, — сказал он. — Если все будет в порядке, я смогу взять отпуск в мае.
— В мае?.. — повторила, как эхо, Надя, растерявшись от неожиданности.
И муж, неправильно ее поняв, тут же продолжил:
— Беспокоишься, как быть с Кристинкиной школой? Не волнуйся, думаю, можно будет договориться, что мы заберем ее с учебы на месяц пораньше. Авось, от класса не отстанет, все равно в это время нового материала уже не дают, только повторяют пройденное. Конечно, лучше бы летом, но летом у меня точно не получится взять отпуск. Но знаешь, май — это даже хорошо. Сезон еще не начнется, значит, цены будут пониже.
Он кинул мокрое полотенце на спинку стула и уселся за стол.
— Ты куда хочешь поехать: в Турцию или в Египет? Надь! Ты чего молчишь?
— Я… Я просто удивилась… — пролепетала Надежда. — Не думала, что ты согласишься.
— Почему? — Он с недоумением взглянул на нее. — Я же вчера сказал, что согласен. Кстати, — он втянул носом воздух. — По-моему, у тебя что-то горит.
— Ой! — ахнула Надежда и кинулась к плите.
Омлет удалось спасти, и Надя еще больше возликовала. Она ведь была на сто процентов уверена, что ничего не получится — а вышло наоборот, совсем легко и просто… Неужели не так-то хорошо она знает своего мужа? Или все-таки дело в том, что люди с возрастом меняются?
