Николай Прокошев - Обед из опоссума
— Ёбёна матрёна, Моня. Давай твою кралю пробьём — вдруг она воду мутит. Мы ж про неё не думали даже. А, обычно, на реального злодея никто никогда не думает, — просто я вспомнил, что, вроде, когда-то Моня говорил, что его краля не учится по пятницам — потому, что он тоже не учится и они в пятницу в зоопарк ездили. «Как же мы её проморгали? Надо по любому её отработать».
— Да ну на хуй. Ты чё, серьёзно, что ли? Она уж точно не при делах. На хуя ей меня ебашить? Она ж меня любит, вроде как. Чё я ей сделал? Точняк — не она.
— А какую залупу она вчера в универе делала? Она ж не учится, по идее.
— Так она с подружками на груп митинге была. Проект совместный обсуждали.
— Да, но сказала-то она, что на лекции была. Короче, я предлагаю пока мусора со своей стороны шерстят, мы за твоей подругой проследим, — почему-то я был практически полностью уверен в том, что она каким образом связана с этим нападением. На том и порешили. Единственное, что следить за ней должен был человек, которого она не видела и не знала. На нашу удачу, как раз, через пару дней приезжал Метис. Он каждый год приезжал на месяц учить язык, и мы-то его знали очень хорошо, а вот Монина краля ни сном ни духом. Сказано-сделано. Бегемот ссудил Метису свою телегу и тот начал детективную слежку. К тому времени из полиции пришли новые известия. Выяснилось, что один из соседей, бегавший по утрам, видел как к той машине, где сидели чёрные боевики, подходила какая-то невысокая блондинка. По описанию очень похожая на Монину девку.
На допросе она от всего отнекивалась, мол, ни к кому я не подходила, а сразу из дома поехала в универ. Там ребятки с её группы подтвердили, что она действительно появилась в восьмом часу. Однако, Метис заметил, когда она вышла из участка, она сразу стала кому-то названивать. Что она говорит он понять не мог, но что она говорила по-русски это было отчётливо видно. Самое сложное для Мони было сдерживать себя и не спросить её в лоб, тогда вся наша авантюра слетела бы в тартарары. Он, конечно, ни на секунду не верил в её участие в покушении на его жизнь. Они встречались почти год и никаких особых разногласий между ними никогда не было. Тем более, что он ей во всём помогал — и в учёбе и в метериальном плане. Она, фактически, существовала на его деньги и таким откровенно безнравственным и ужасным способом, по его версии, отплатить за добро она никак не могла.
Неделя слежки не принесла конкретных результатов — девка эта ходила на учёбу, по магазинам и встречалась с подругами, а вечером возвращалась домой. Ни с какими подозрительными лицами она не встречалась и в мутных компаниях не замечалась. Обычные будни студентки. Ничего предосудительного. Была лишь одна слегка сомнительная деталь. Монина девчёнка всегда встречалась с компанией подруг, то есть по нескольку человек одновременно. А вот с другой кралей они встречались исключительно тет-а-тет в одной кафешке. Необходимо было достать фотографию этой крали, может из нас кто-нибудь бы её узнал. У Метиса сразу же созрел план.
В момент очередной такой встречи он, изображая туриста и одевшись в гавайку и сёрфинговские шорты, ходил по улице и делал фотки разных уличных достопримечательностей — всяких забегаловок, магазинов, столбов, машин, короче, всего подряд. Делал он это нарочито заметно, приговаривая что-то по-итальянски, который он немного знал. Большинство людей, естественно, обратили на него внимание. Исключением не стали и наши подозреваемые. Он, улучив момент, пересёкся с ними взглядом и жестом предложил им их запечатлеть. Те с радостью заулыбались и стали, улыбаясь, ему позировать. Он сделал несколько снимков и, поблагадарив подружек за содействие, побродил ещё маленько по улице и незамедлительно отбыл к нам в штаб.
Каково же было наше удивление, когда мы все опознали ту, вторую, кралю. Это была Женя, бывшая подруга Мони. Она больше года назад переехала в другой город и по нашим сведениям не была знакома с тепершней зазнобой Моньки. Краски стали сгущаться. С какого это вдруг перепоя они начали втайне от всех встречаться? Может это была лесбийская любовь? А зачем тогда её нужно было наводить с абсолютно чужой, иногородней кралей? Ведь и под боком полно женщин, настроенных на однополые отношения. Что-то не вяжется. Встречались они по выходным, значит, та краля специально прилетала на эти встречи. Зачем? Это недешёвое мероприятие — билеты плюс такси, плюс гостиница. Все её тогдашние подруги либо улетели домой либо тоже переехали, значит, здесь у неё никого не было. Значит, она приезжает сугубо для этих встреч. Тем более, что Метис проследил и за ней, и выяснил, что она действительно приезжает на день для встречи и уезжает обратно. Для чего ей это надо? Почему нельзя поговорить по телефону? Как они, вообще, могли познакомиться? Одни загадки.
Моня ночью проверил телефон своей подруги — незнакомых звонков не было. Присутствовала только одна странная смска: «Буду как всегда на нашем месте». Моня быстренько срисовал этот номер. На следующий день с таксофона по нему позвонил. Ответила Женька — уж ёё-то голос он прекрасно знал. Спрашивать свою подругу ему было никак нельзя, она бы явно что-нибудь западозрила, отбрехалась бы и всё, плакали наши труды и усилия. Надо было прослушать их разговор, если вдруг, не дай Бог они замышляют что-нибудь зловещее, то время может быть в обрез. Хорошо, что встречались они всегда в одном месте.
Метис опять корчил итальяшку, только на этот раз, он сел за столик рядом с ними и они, конечно, его узнали, но ничего не западозрили. Ведь он по телефону с кем-то разговаривал на итальянском языке и ничто в нём не выдавало русского разведчика. А в это время второй телефон он незаметно положил под салфетку на тот край стола, что был ближе к ним, и включил встроенный диктофон. Пока всё шло как по маслу — он сделал заказ на ломаном английском и начал с неподдельным удивлением глазеть на людей на улице, хотя сам в этот момент напряжённо вслушивался в их очень тихий разговор.
— Это, скорее всего, наша последняя встреча. У меня всё готово. Посылку я собрала. Скоро пришлю её тебе, — Женя непринуждённо допивала свой кофе и говорила абсолютно спокойно, без нервов.
— Давай, тем более дедушка с бабушкой уже интересуются. На этот раз они нарисуют хороший портрет, не то что тогда. Мазню какую-то, — Монькина подруга была слегка напряжена, немного дёргалась и озиралась по сторонам.
— Я тоже на это надеюсь, прошлый портрет меня дико разочаровал. Думаю в этот раз у нас всё с тобой получится. Нам понравится портрет. Главное, чтоб у дедушки с бабушкой руки больше не дрожали. Ладно, мне пора. Жди посылку, — Женя напоследок обняла подругу и, не спеша, встала из-за стола. И вдруг, как назло, у Метиса зазвонил телефон. А зазвонил он, естественно, русским рингтоном, какой-то попсовой песенкой. У Мониной метёлки глаза поползли на лоб, а у Женьки чуть не случился инсульт — она, как рыба, безмолвно, губами начала заглатывать воздух. Метис, с тупой улыбкой, осматривал ошарашенных, незадчливых подруг, с понтом не понимая, что происходит. Женька, пятясь, смахнула салфетку, прикрывашую скрытый телефон-диктофон. Она попыталась его схватить, но Метис её опередил и резким движением выхватил из её рук убойный компромат.
Две побледневшие девчушки пулей вынеслись из кафе и куда-то побежали. Метис, тоже немедля, подорвал ко мне на хату. Тут же было принято решение бегом бежать в участок. Там мы всё рассказали, продемонстрировав запись — конечно, она ничего не доказывала, но её было достаточно, чтобы Женьку и Монину деваху взяли в душную разработку. По месту жительства Евгению не застали, друзья её в том городе тоже не знали где она находится. Наречённая Моньки дома в тот вечер не появилась. Наконец-то всё стало ясно. Это были они, неясно только зачем. Моня ходил мрачнее тучи, он клялся разорвать свою любимую напополам и отрезать ей руки, и сломать ноги, и оторвать башку, засунуть ей в жопу гранату и много чего ещё он грозился сделать.
Оно и понятно. Гадюка, которую он пригрел у себя на груди, организовала беспрецендентное покушение. Как же человек может так отплатить за добро и заботу? Что у этого человека в голове? Как мыслит это животное, уже даже не человек. Я помню, он мне тогда признался, что если бы её увидел, то не задумываясь мочканул бы. И пускай сажают или стреляют. У него не укладывалась в голове вся эта ситуация. Вся эта несправедливость. Вся эта бессмысленность. Не мог этого понять и я.
На следующий день его подругу сняли с междугороднего поезда. Она взяла билет до Женькиного города. Когда её вязали, она не сопротивлялась, не кричала, не плакала. Она просто сидела с каменным лицом и стеклянными глазами. И на первом же допросе во всём созналась. Её история меня убила наповал. И всех моих друзей и даже видавших виды полицейских и следаков. А Моню она просто уничтожила.
Всё началось полтора года назад, когда Моня ещё гонял с Женькой. Они никогда особо ладили, но его постоянно к ней тянуло. Она была склочной и сварливой бабой, пилила его по каждому поводу и без. Наседала на него как инквизитор, он чуть не тронулся умом. Но почему-то терпел все её выходки и даже щедро её одаривал и часто водил по ресторанам. Она принимала это как должное и каждый раз когда он хотел провести время с друзьями, она закатывала такие истерики, что у них в доме скоро не осталось не единой тарелки. У меня даже с ним из-за этого на какое-то время испортились отношения. Он уходил от неё тысячу раз, но всё время возвращался. И вот однажды она в ювелирном магазине увидела какое-то украшение и конкретно положила на него глаз. И начала капать Моне на мозги, мол, купи.
