Владимир Ефименко - Рассказы

— А смерть — это страшно?

— Только пока живешь. Мы с ней носимся, как бублик с дыркой. А как ее не станет — не станет и бублика. Усекла? Будет колобок и пространство. Спи, моя прелесть. Все мы обязательно умрем. Обещаю. Но там снов не будет. Так что, спи пока, девочка.

ДВА КОРОТКИХ РАССКАЗА О ПОДВИГЕ

Пожарник Погорелов сегодня отличился. Нет, не то, что вы подумали: не проспал он трое суток подряд, сдавая норматив на майора пожарной охраны. Просто выташил из огня девочку лет семи, с самого девятого этажа. Ну, обжегся прилично, да разве в этом дело? Девчонка жива осталась. Это здорово, когда знаешь, что кого-то вытащил с того света, но если это становится работой… Что-то уже не так. Подвиг пропадает — мол, это всего-навсего твоя служба. Тебе за это деньги платят. Платили б еще нормально… И дома этого никто не оценит: «Тебе надо в самое пекло соваться?» Нет, конечно, жена никогда не скажет, что ей все эти героические будни — до лампады. Вслух не скажет. А на людях вообще старается избегать эту тему, будто муж у нее какой-нибудь мусорщик. С другой стороны, — спрашивал себя Погорелов, — что я еще умею путного делать? Про каких-то придурков патлатых, которые выпендриваются с микрофонами, ничем не рискуя, пишут на первых полосах газет. А тут — действительно, спасаешь. Противно то, что уже и сам не чувствуешь ничего. Нет, конечно, это здорово, что девчонка жива. А скольких — не сумел? И хочется только надраться после дежурства. Нет, никакой не алкаголик. Но имею право. И сегодня, как говорится, сам Бог велел отметить. Помню, одна мамаша меня прямо в каску целовала, аж вся перемазалась, когда я ей пацана вручил, целехонького. А сегодня — вручать было некому: мамаша та, говорят, угорела. Девчонку вынес, и то хорошо. А ту — не заметил. Она, скорей всего, уже тогда… Иначе бы тоже вытащил. Сегодня имею полное право напиться. Если жена будет выступать — сразу в рыло. Или нет, даже не пошевельнусь. Взглядом убью. На душе как-то гадко: не то, чтоб я бил себя в грудь, какой я мол, герой, не в том дело. И не в том дело, что мне нужна была чья-то благодарность, хотя это всегда приятно. Процент потерь! Для начальства — главный показатель. Если б за каждого спасенного — можно было пристукнуть какого-то подонка! Хотя, и это вряд ли помогло бы. Как я ее только прогавил? Нет, похоже, она еще до того задохнулась. Иначе она была бы рядом с девочкой, стопудово. Значит, я все сделал правильно, по этому поводу сегодня напьюсь. И к чертям собачьим — все эти сопли! Другой бы на моем месте только радовался. Я, между прочим, жизнью рисковал. Ведь знаю, что не зря. Этого, конечно, никому не скажешь, но мне бы хоть минуту побыть человеком, который совершил подвиг и мог в полной мере осознать, без всяких там, сомнений: каково это — быть героем!

Валерик сидел дома. Тоска была жуткая, по телевизору — впору «дворники» цеплять. Читать не хотелось, спать — тоже. Прямо, хоть вешайся! А тут еще в дверь звонят, да так нахально! Ну, что, непонятно разве: если не открывают, значит идите все в баню! В дверях стояла молоденькая почтальонша:

— Мне Матвееву.

— А-а, так это вы к бабе Шуре. Ушла она, на базар. А что? Телеграмма?

— Нет, ей тут пенсия. А вы кто будете, внук?

— Можно считать, что внук. Ей передать, что вы приходили?

— Понимаете, вообще-то это не положено, но если вы — внук, то зачем мне лишний раз приходить?

— Нет проблем. Где надо расписаться?

— Вот здесь. Только вы напишите полностью фамилию. Тогда и ей не надо на почту ходить, и мне — лишней работы меньше.

— Девушка, а как вас зовут?

— …Пятьдесят два, пятьдесят три, сорок копеек. Наташа.

— Отлично. Будете заходить к бабе Шуре — мой звонок рядом.

— Ой, какой вы прыткий!

— А у меня есть классный музон, можем послушать. Так, как?

— Спасибо, я в другой раз. Так вы точно передадите?

— За кого вы меня принимаете? А в остальном — зря.

Пятера разлетелась сразу. Кела, чертов шаровик, приперся без копейки денег. Его физиономия выглядела так, словно ею недавно открывали запертую дверь. Потом подвалил Олег, но не один, а с пузырем. В среднем получилось по полной на брата, но сидели тихо, никого не напрягали. Когда появилась мысль идти за следующей, Валерика пробило на измену: бабулька- соседка должна бы уже придти с базара. А вдруг ее по дороге — самосвалом? Тогда остается сорок восемь пятьдесят. А жалко: тихая такая, безобидная бабулька, ненапрягающая. Могла бы еще пожить… Но вот на лестнице послышались шаркающие шаги.? — мое! Баба Шура — живая! Это Бог меня услышал! Кела, морда твоя халявная! Собирай бегом тару, и в пункт! Вон, две сумки стоят у дверей.

Кела смотался за двадцать минут, взяли еще, и сдачи еще наварили — пару рваных. Дебет с кредитом сошелся. Почти. А то было бы неудобно перед бабулькой. Пока Кела наливал, Валерик постучался к соседке:

— Баба Шура! Вам тут денежку принесли!

— И ты получил?

— Ну да. А чего вам на почту зря гонять? Расписался.

— А я Наташе всегда рупь даю.

— Я знаю. (после минутного колебания:) А я ей тоже дал. От вашего имени.

— Правильно. Ну, Валерик, выручил. Так спешила домой, чуть под машину не попала! Спасибо, сынок.

— Нет проблем.

Таким образом, на опохмел уже есть. Валерик снова сел с друзьями и сказал тост:

— Пацаны! Я сегодня за бабку помолился. Богу. Что ты ржешь, конь с яйцами? У меня было такое чувство, что с ней что-то должно случиться. Вот, я Шефу и говорю, мол, так и так, пусть она еще поживет! А что, у тебя так никогда не было: чтоб не за себя, а за кого-то попросить? И точно: она в натуре, чуть не того… Как приятно, когда ты помогаешь ближнему!

— Ну, ты, Валера, погнал! — вставил Олег, — Может, тебя белка укусила?

Нет, этому дурачью не понять. А вот попала бы она под тот «КАМаз» упились бы все, на эти сорок восемь рваных, плюс сорок копеек (а, кстати, где они?), но с каким настроением?

На окне стоял аквариум с золотыми рыбками. Рыбки все, вместо исполнять желания, вдруг обгорели и поджарились, а аквариум разбился и покрылся копотью. Ребята сматывали шланги. Погорелов почесал в затылке.

Минута прошла!

КОГДА ЧАСЫ БЬЮТ ПОЛНОЧЬ

(НОВОГОДНЯЯ СКАЗКА)

Доченька!

Срочные дела фирмы задерживают меня еще надолго. Будь умницей, слушайся фрау Диц. Если будешь звонить маме, передай от меня привет. Я ее навещу, по приезду. Помни, что Санта-Клаус приносит подарки только хорошим детям. С наступающим тебя!

Милый мой!

Фрау Диц меня совсем извела. Постоянно учиняет мне допросы: почему я себя плохо чувствую, что за настроение такое, почему по утрам тошнит. А что я ей могу сказать? Слава Богу, папа приедет только через месяц. И зачем он только нанял эту фурию? У нее нет никого из родни, одинокая старая дева. Вот она и злится на всех подряд. Была бы здесь мама… Ну, ничего. За это время мы что-нибудь придумаем. Попытайся достать денег.

Здравствуйте, и с наступающим Вас!

Должна Вас огорчить по поводу Вашей доченьки. Она, конечно, милое дитя, но без Вас она просто от рук отбилась. Моих нервов уже не хватает. Если бы не Ваше отсутствие — я бросила бы все, как есть и уехала. При всем моем уважении, такой ребенок — может довести кого угодно. Жду Вашего приезда, а там вы сами узнаете, что вытворяет Ваш ангелочек.

Она точно никому не говорила, что мы едем в горы. А папа — тем более. Я прекрасно знаю по каким именно делам он поехал во Франкфурт. Там живет эта блонда, с которой его застукала мама. Он сказал мне, что когда вернется из деловой поездки, сам проведает маму в санатории. Сильно сомневаюсь. Они уже полгода не живут. Если бы здесь был телефон, я бы тебе все время звонила, а так — остаются записки в нашем тайнике. Завтра — Новый год, а настроение ужасное. Приходи первого, утром, на наше место. Я буду. Если папа узнает про нас, мы больше никогда не увидимся.

Все, господин Рихтер! С меня хватит!

Гретель сама настояла, чтобы я отписала Вам: я ухожу. Категорически отказываюсь оставаться в этом доме хоть один день! Закатить мне такой скандал перед самым праздником! Оскорблять меня последними словами! Эта маленькая дрянь специально стоит сейчас у меня за спиной и продолжает издеваться. Ноги моей здесь больше не будет! Ей, слава Богу, уже пятнадцать, холодильник набит до отказа, с голоду не умрет. Расчет пришлите мне по почте, а если… (не окончено)

Сладкая моя!

Эта идиотка, как ты говоришь, умотала так быстро, что даже не собрала вещи. Но какого дьявола надо было выбрасывать ее чемоданы в реку? Я их еле дотащил. Ведь рано или поздно она за ними вернется и тогда уж точно все расскажет отцу. Не думаю, что это была хорошая мысль — злить ее еще больше. Я сегодня прийду, ладно? Фурия вряд ли вернется, главное, чтоб соседи не видели нас. Эти деревенские — им только дай повод… И, кстати, кто рассказал тебе сказку, что кокаин и эрекция несовместимы? Через два года, когда я смогу получить права, мы с тобой укатим отсюда, куда глаза глядят…