Роальд Даль - Чемпион
— Ну что ж, пойдём.
Мы побрели назад по тропинке, и скоро лесника уже не было видно в сумерках.
— Это главный лесник, — сказал Клод, — его фамилия Кроллек.
— Пойдём отсюда, — сказал я.
— Заворачивай сюда.
Слева от нас была калитка, закрывавшая выход в поле. Мы перелезли через неё и уселись под забором.
— Мистеру Кроллеку тоже пора ужинать, — сказал Клод, — так что можешь не волноваться.
Мы тихонько сидели за забором и ждали, лесник не отправится домой. Показалось несколько звёзд, а с востока над холмами поднималась яркая луна.
— Вот он идёт, — зашептал Клод, — сиди тихо.
Мы следили за ними из-за забора. Лесник шёл, подпрыгивая, за ним бежала собака.
— Сегодня он уже не вернётся, — сказал Клод.
— Откуда ты знаешь?
— Он тебя не станет ждать в лесу, если знает, где ты живёшь. Он будет подстерегать у дома.
— Это ещё хуже.
— Нет, ты же можешь оставить добычу ещё где-нибудь. Тогда он не имеет права ничего сделать.
— Ну а тот, другой, на поляне?
— Он тоже ушёл.
— Ты же не знаешь наверняка.
— Я за этими ублюдками уже не один месяц слежу, Гордон, уж ты мне поверь. Я все их привычки знаю. Нам бояться нечего.
Я нехотя пошёл за ним обратно в лес. Там было совершенно темно и тихо, и звук наших шагов, казалось, разносился повсюду, как будто мы расхаживали внутри собора.
— Изюм кидали вот тут, — проговорил Клод.
Я вгляделся в заросли. Поляна была бледно-молочной в ленном свете.
— Ты уверен, что лесник ушёл?
— Я точно знаю — ушёл.
Я представил себе лицо Клода под козырьком кепки, его бледные губы, мягкие, бледные щёки и большие глаза, горящие от возбуждения.
— Они расселись?
— Да.
— А где они?
— Здесь вокруг. Они далеко не залетают.
— Что теперь делать?
— Ничего. Будем сидеть и ждать. Я вот взял тебе посветить, — добавил он, протягивая мне маленький карманный фонарик в виде авторучки. — Может пригодиться.
Мне стало немного спокойнее.
— Не поискать ли их на деревьях? — спросил я.
— Не надо.
— Интересно посмотреть, как они спят.
— Мы сюда пришли не природу изучать, — сказал Клод. — Лучше помолчи пока.
Мы стояли так довольно долго и ждали событий.
— Я вот чего боюсь, — сказал я. — Если птица может усидеть на ветке во сне, то от снотворного она падать не станет.
Клод тревожно взглянул на меня.
— Всё-таки, — продолжал я, — она не мёртвая, а только спит.
— Её же усыпили, — сказал Клод.
— Всё тот же сон, только крепкий. Отчего ей падать, если она крепко спит?
Настала тревожная пауза.
— Эх, надо было на курах попробовать. Папаша мой так бы и сделал.
— Твой папаша был гений, — сказал я.
В этот момент мы услышали глухое «пум» из зарослей позади нас.
— Эй!
— Шшш…
Мы прислушались.
«Пум.»
— Ещё одна!
Звук был глубокий и приглушённый, будто с высоты плеч уронили на землю мешок с песком.
«Пум.»
— Это фазаны! — закричал я.
— Тихо!
— Это точно фазаны!
«Пум! Пум!»
— Да, ты прав!
Мы побежали обратно в лес.
— Где они упали?
— Вот тут, целых два!
— По-моему, они были с другой стороны.
— Ищи! — прокричал Клод, — они где-то недалеко.
Ещё минуту мы занимались поисками.
— Есть один! — воскликнул Клод.
Когда я подошёл, у него в руках был красивый петушок. Мы внимательно его осмотрели, присвечивая себе фонариками.
— Он обожрался снотворным, — сказал Клод, — ещё живой, я слышу, как у него бьётся сердце, но он обожрался!
«Пум!»
— Ещё один!
«Пум! Пум!»
— Теперь два!
«Пум!»
«Пум! Пум! Пум!»
— Боже мой!
«Пум! Пум! Пум! Пум!»
«Пум! Пум!»
Справа и слева фазаны сыпались с деревьев. Мы забегали в темноте, как сумасшедшие, шаря по земле лучами из наших фонариков.
«Пум! Пум! Пум!» — эти три свалились мне чуть ли не на голову. Я стоял прямо под деревом, когда они падали, и я тут же их подобрал — двух петушков и курочку. Они были мягкими, тёплыми, их перья приятно щекотали ладони.
— Куда их положить? — спросил я. Я держал их за ноги.
— Складывай сюда, Гордон! Бросай всех в кучу, здесь, где светло!
Клод стоял на краю поляны, освещённый лунным светом, и держал в каждой руке по пучку фазанов. Его лицо светилось, глаза были широко раскрыты и горели от восторга. Он радостно смотрел по сторонам, как будто ребёнок, вдруг узнавший, что весь мир — шоколадный.
«Пум!»
«Пум! Пум!»
— Мне это не нравится. Что-то их слишком много.
— Ого! — прокричал он, бросил тех птиц, что были у него уже в руках, и снова убежал на поиски.
«Пум! Пум! Пум! Пум!»
«Пум!»
Теперь их было несложно искать. У каждого дерева лежало по два. Очень быстро я отыскал шесть штук, взял по три в каждую руку и отнёс их в общую кучу. Потом ещё шесть. И ещё. А они всё падали.
Клод был в совершенном экстазе, бегал туда и обратно, как призрак среди деревьев. Я видел луч его фонарика, танцевавший в темноте. Сделав очередную находку, Клод победно взвизгивал.
«Пум! Пум! Пум!»
— Жаль, что этот пидарас Хейзел не слышит! — закричал Клод.
— Не ори, — сказал я, — опасно.
— Что-что?
— Не ори. Нас может услышать лесник.
— В жопу всех лесников! — прокричал он. — Они сидят по домам!
Ещё три-четыре минуты фазаны продолжали падать, затем всё внезапно прекратилось.
— Ищи, — прокричал Клод, — их тут полно валяется!
— Давай закругляться, пока не поздно.
— Ничего, — сказал Клод, — ещё поищем.
Мы посмотрели под каждым деревом на сто ярдов от поляны, на север, юг, восток и запад, и, я думаю, в конце концов, нашли почти всех. Получилась довольно внушительная куча фазанов.
— Это чудо, — говорил Клод. — Чтоб я сдох.
Он смотрел на них, будто в трансе.
— Лучше возьмём по полдюжины и уберёмся отсюда побыстрее, — предложил я.
— Я их посчитаю, Гордон.
— У нас на это нет времени.
— Я обязан их посчитать.
— Ты что, пойдём уже.
— Один.
— Два.
— Три.
— Четыре.
Он считал очень внимательно, поднимая и откладывая каждого фазана в сторону.
Луна теперь была прямо у нас над головами, и вся поляна была отлично освещена.
— Я тут торчать не собираюсь, — сказал я и отошёл в тень, ожидая, пока он закончит счёт.
— Сто семнадцать… сто восемнадцать… сто девятнадцать… сто двадцать! Сто двадцать штук! Это мировой рекорд!
Я нисколько в этом не сомневался.
— Папа один раз принёс пятнадцать, и после этого неделю не просыхал!
— Ты чемпион, — сказал я, — теперь мы можем идти?
— Подожди, — ответил он, задрал свитер и стал разматывать большие мешки. — Это твой, — сказал он, протягивая один из них мне, — набивай быстрее.
Луна светила так ярко, что я смог прочесть написанное у шва мелким шрифтом «Джей Даблъю Крамп. Кестонская Мельница, Лондон Юго-Западный 17».
— А тебе не кажется, что этот ублюдок с чёрными зубами сейчас смотрит на нас из-за дерева?
— Не может быть, — сказал Клод. — Он нас сейчас поджидает у заправки, я ж тебе объяснял.
Мы стали наполнять мешки. Птицы были мягкими, их головы болтались, а кожа под перьями была всё ещё тёплой.
— На тропинке нас будет ждать такси, — сказал Клод.
— Что-что?
— Я всегда возвращаюсь на такси, Гордон, разве ты не знал?
Я сказал, что нет.
— Такси — анонимно, — сказал он, — никто не знает, кто там сидит, кроме водителя. Так меня научил отец.
— А кто водитель?
— Чарли Кинч. Он только рад нам помочь.
Когда всё было закончено, мы забросили мешки на плечи и побрели сквозь тёмный лес к дороге.
— В город я это не потащу, — сказал я.
В моём мешке было ровно шестьдесят фазанов, он весил полтораста фунтов, если не больше.
— Чарли меня ещё никогда ещё не подводил, — сказал Клод.
Мы дошли до опушки и посмотрели сквозь изгородь на дорогу. Клод почти прошептал:
«Чарли, малыш,» — и старик за рулём такси, стоявшего всего за пять ярдов, высунул голову под свет луны и хитро улыбнулся нам беззубым ртом. Мы пролезли через изгородь, волоча по земле мешки.
— Привет, ребята! — сказал Чарли. — Что это у вас?
— Капуста, — ответил Клод. — Открой дверь.
Ещё через две минуты мы были в безопасности, медленно спускаясь в такси с холма к нашему городку. Если не считать криков Клода, операция была завершена. Он едва не лопался от восторга, и то и дело наклоняясь вперёд и хлопая Чарли Клинча по плечу, повторяя: «Ну что, Чарли? Как тебе наш багаж?» — и тот оборачивался, глядел на плотно набитые мешки, валявшиеся на полу, и говорил: «Боже мой, как это вы умудрились?»
— Шесть пар там твои, Чарли, — сказал Клод.
