Марга Клод - Грузовой лифт
Эти дневниковые записи я веду в импровизированном блокноте, изготовленном из старых лоскутков и бумаги, сидя в каморке. Отлучившись ненадолго наружу, Ламбер только что вернулся, но я все равно покидаю свое укрытие, дабы приступить к поискам замка, поскольку слышу отсюда, как Ламбер, спохватившись, выходит из комнаты, запирает дверь на ключ, а затем сбегает по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.
Пока Ламбер беспрерывно переходит из комнаты на чердак, словно повсюду что-то или кого-то ищет, я беспрестанно поднимаюсь и опускаюсь с чердака в подвал и перемещаюсь из подвала в комнату, надеясь найти замок, к которому, возможно, подойдет тот ключ, что я предусмотрительно засунул обратно между камнями в стене подвала, перед тем как подняться. Отдышавшись, я оказываюсь уже не в каморке, а в комнате у окна, ставни которого в очередной раз не закрыты. Вот почему, пока ночь сгущает тени, я задаюсь вопросом, куда идет Ламбер. Одно лишь бесспорно: я здесь заперт и мне больше нечего есть. Так я, по крайней мере, предполагаю. Охваченный сомнением, я опираюсь о край кровати и становлюсь на колени. И тут у меня холодеет сердце и сводит желудок: под сеткой, в прозрачном мешочке, который по инерции все еще медленно покачивается, головами вниз лежат четыре свежайшие селедки, тесно прижатые друг к другу…
4. Второй ключ
Сегодня утром злобный дождь барабанит в стекло фрамуги. В тишине чердака капли звенят, подобно галопу призрачных пальцев, возникших из прошлого. Не важно. Поскольку мы спали полностью одетыми, дабы уберечься от промозглого холода, размягчающего все, что он пронизывает, мы уже готовы к новому дню.
Спустимся для начала в полуподвал, чтобы забрать ключик, спрятанный между камнями, и вызовем для этого грузовой лифт. Как только мы окажемся внизу, вы сами отправите кабину обратно, быстро включив механизм, а затем мы спрыгнем на цементный пол подвала и, вооружившись ключом, вы подниметесь, если захотите, по запасной металлической лестнице. Очутившись наверху, вы сможете влезть в кабину, стараясь не оступиться, поскольку в нынешних условиях падение для нас было бы роковым. Затем вы кончиками пальцев обследуете периметр верхнего приемника, насколько позволит длина вашей руки. Меж двух планок пола ваши пальцы натолкнутся на корпус замка. В эту минуту мы спросим себя, в который из своих карманов вы могли положить чертов ключ, который мы забрали. Если вы носите брюки, сразу же отыщите его в правом кармане, если же вы носите платье, подождите секундочку, пока мы пришьем к нему кармашек, спрятанный под складкой.
Теперь, хорошо вытянув руку, вы можете сами поискать скважину замка и удостовериться, что модель ключа, которым мы располагаем, не соответствует модели корпуса. Вы немедленно вылезаете из лифта и обыскиваете все закоулки чердака и комнаты. Нигде нет корпуса, который нам позарез нужен для перехода к следующей главе нашего приключения. День проходит в исследованиях, и вот уже спускаются сумерки. Удрученные, дрейфующие по кривой мечты, вы сидите между туалетом и комнатой, прямо в шкафу, чьи дверцы и задник я сам не забыл открыть. Это позволяет вам смотреть то на кровать, под которой висит мешочек с селедками; то влево, на край стены, недавно захваченной гроздьями лишая, под чешуйками которого передвигаются микроскопические букашки; то на плечики старого серого пальто, висящего в нескольких сантиметрах от ваших глаз. Огорченные тем, что не нашли нашего корпуса, вы витаете в облаках, и тут под влиянием этого меланхоличного дрейфа взгляд ваш вдруг останавливается на верхнем упоре раздвижной двери, которую мы, как вы помните, поместили слева от вас…
Почему деревянная планка, на которую вы смотрите в эту минуту, так грубо приклепана, спрашиваете вы себя. Вы распрямляетесь, чтобы установить причину этой аномалии, протягиваете руку к заклепке и обнаруживаете, что она вращается над замочком. Со дна своего кармана вы достаете найденный нами ключ и засовываете его под заклепку, отодвигая ее другой рукой. Он входит! Теперь откройте ложный упор, который кажется вам пустым. Не расстраивайтесь. Кончиками пальцев ощупайте его уступ. Медленно падает другой ключ и, коснувшись дна шкафа, отскакивает на паркет. Вы его хватаете, передаете мне, и я убеждаюсь, что он почти такой же, как тот, которым мы только что открыли упор, и вновь закрываю этот упор дверцами шкафа и раздвижной дверью. Идите за мной. Я поднимаюсь на чердак, открываю люк, вызываю кабину, которую мы отправили обратно вниз, чтобы не возбудить подозрения у Ламбера, и влезаю туда. Под полом, между рейками, я ищу кончиками пальцев другой корпус – тот, что мы нашли, но не бойтесь: я держу второй ключ, привязанный к моему запястью куском бечевки, которую вытянул из мешка на чердаке между нашим уходом и прибытием. Я подношу его – он входит. Поворачиваю на пол-оборота, и мы слышим, как на дне шахты включается механизм. Недолго думая, опустим ключ в карман. Привяжем конец бечевки к нашему поясу и спустимся в подвал. Едва кабина останавливается, я опираюсь, как вы догадываетесь, о выступ. Мы спрыгиваем на землю, и вы убеждаетесь, что под цоколем лифта просела одна плита, открывая нашим взорам вход в другую вертикальную шахту, снабженную вмурованными перекладинами. В ответ на мое приглашение вы влезаете в отверстие и начинаете спуск. Между нашими ногами медленно растет световой круг. Поведите рукой по камням – чувствуете, какие они сырые? Ступеньки тоже становятся все более липкими. Спуск опасен, осторожно, не поскользнитесь. Мы, несомненно, отыскали тайный ход Ламбера. Но, черт возьми, как он умудряется так быстро перемещаться? И вот мы достигаем дна. Ступим на твердую землю и оглядимся. Перед нами подвал, во всем схожий с тем, который мы только что покинули, если не считать дюжины металлических дверей на трех стенах в метре над полом (по четыре на стену) – горизонтальных прямоугольников с двойными запорами на кремальере.[2] Их можно принять за дверцы печей, не так ли? К дальней стене придвинут стол, уставленными дымящимися блюдами и бутылками вина. Вас угнетает обстановка? Хорошо, возвращайтесь на чердак, а я останусь. К тому же на столе всего один прибор. Под салфеткой – конверт с письмом, адресованным нам. Подождите минутку, не уходите, сначала прочтем вместе это послание. Вот оно:
Наешьтесь досыта и отдохните, потом откройте двери десяти первых ниш начиная слева. Под аркой каждого свода вы увидите этажерку с помещенным в нее документом. Ознакомьтесь с ними. После чтения сих паралипомен,[3] если не перехотите со мной встречаться, подождите меня здесь.
Ламбер.5. Ниши
Креветочные лепешки с хлебным мякишем, фаршированные артишоки, поджаренные бараньи котлеты с мятой, молодые петушки в остром соусе, бресские сыры, отменная пуатуская козлятина, «эпуас»,[4] белые эльзасские и красные бордоские вина, пирожные для гурманов – каких только лакомств не отыщется на дне пещеры в ста метрах под землей!
Из стаканчика я вынимаю зубочистку, а из раскрытой коробки на столе – одну из тех толстых сигар, чей запах будит воспоминания… Но вернемся к действительности.
Разве он уточнил, что двери на кремальере, пронумерованные от одного до двенадцати, ведут к нишам в форме воронок, которые переходят в трубы, погружающиеся во тьму? Что двенадцатая, герметически закрытая, оказывается той, что вы обнаружили сразу справа от себя, когда выбрались из шахты, соединяющей оба подвала? Что в каждой из этих ниш, за исключением одиннадцатой, стоит этажерка, на которой лежит реестр? Что на обложках всех реестров помещены ярлычки с именем и двумя датами: Роже Ламбер, от сих и до сих? Что, судя по нумерованным фотографиям, приклеенным к оборотной стороне каждого шмуцтитула, все Ламберы похожи друг на друга? Разве сказал он затем, что реестры составлены с соблюдением одних и тех же цифровых правил? Разве он упомянул, наконец… Но мы увидим это позднее, поскольку я слышу, как кто-то кашляет в 12-й нише, дверь которой я не смог открыть, и она теперь медленно поворачивается на петлях. Из ниши показываются две ступни в теплых домашних тапочках, а следом за ними – тонкие, кривые ноги. Длинное худое животное, чей череп в форме артиллерийского снаряда торчит из-под серебристой шевелюры, отряхивается и вновь ныряет до половины туловища в округлое отверстие, притягивая к себе сумку с ремнем через плечо, покрытую наклейками. Повернувшись к нам, оно здоровается, и мы узнаем ночного посетителя чердака – старика, похожего на Ламбера. Сегодня на нем не большой плащ из перьев, а простая обтрепавшаяся накидка. Он шагает к столу, где дымится толстая сигара, которую я только что положил на край бутафорского подсвечника из кованой меди, берет эту сигару, делает одну затяжку, выдыхает дым, а затем, не глядя на меня, вынимает из сумки термос и садится. Металлическим голосом, отдающим рыбой, он говорит:
