Александр Тарнорудер - Продавец красок
Мои первые персональные клиенты появились в тот день, когда Шмулик взял отпуск, и я остался в лавочке один. В ангар вошли трое и решительно направилась в моем направлении. Мое сердце радостно подпрыгнуло. То есть, это совсем-таки не избитый оборот речи — я действительно чувствую охотничий азарт в тот самый момент, когда ко мне приближается верная добыча. Я уже кое-что понимаю в клиентах и определяю для себя эту троицу так: молодая пара, снявшая сильно запущенную квартиру, и работник, которого они по дешевке наняли что-то наспех подремонтировать. Логика такова: серьезный ремонтник сам купит и привезет все материалы, у него есть деньги, и задаток он берет лишь для того, чтобы заказчик не отказался. А у нанятого на улице арабского хлопца денег нет, и доверить их ему боятся, поэтому приходится идти с ним в магазин и все покупать.
— С добрым утром, — ласково встречаю я своих первых покупателей, пялясь на три кольца, торчащие из пупка высоко над линией розовых штанов, — чем могу служить?
— Он скажет тебе, что ему надо, — кивает на парня, — а мы краску пойдем выберем, каталог есть?
— Держите, — протягиваю им свою любимую игрушку — веер.
— И можно выбрать любой цвет?
— Конечно.
— Без дополнительной стоимости?
— Да, я могу изготовить любой выбранный оттенок на месте без дополнительной оплаты.
Смотрят на меня и пытаются сообразить, где подвох.
— То есть мы не можем просто купить закрытую банку с понравившемся цветом?
— У нас есть несколько базовых цветов, а остальные мы смешиваем вон в той машине. Мне достаточно кода, чтобы ввести в компьютер, а машина сама сделает остальное.
Мой честный вид и прямой взгляд убеждает их, что все чисто, никакого надувательства. Девушка уже занялась веером, перебирает лепестки цветика-семицветика, то есть тысячецветика. Я поворачиваюсь к работнику и спрашиваю, что ему надо. Судя по списку, он свое дело знает — заказывает полный набор материалов для мелкого косметического ремонта квартиры: очистить, заделать, покрасить.
— Орли, не все ли тебе равно, какой цвет? По мне, так пусть белый будет, — не прошло и трех минут, как у парня кончилось терпение.
— Раз уж та же цена, то хотелось бы выбрать для бабушки что-нибудь покрасивее, белый ей будет напоминать больницу.
— Да ладно тебе, врач сказал, что ей месяца три-четыре осталось.
— Слушай, братишка, тебе жалко? Не можешь старушке спокойно дать умереть, а потом уже деньги делить? Нас наследников всего трое…
— Какой там трое! Ладно еще, что она только внукам дом завещала, так расплодилось-то сколько!
— Орен, ты что, совсем дурак? Ты завещание только что читал!
— Ну, читал. И что?
— А то, что она завещала внукам, живущим в Израиле. А тем, кто уехал — нет.
— Да ты что!? Не может быть!!
— Адвокату позвони. Или звонка жалко?
— Ну… дела!.. И как это я не понял.
— Я уже узнавала в муниципалитете: на участке можно построить дом на пятнадцать квартир, это значит, с подрядчика можно потребовать шесть. Ты только представь — по две новые квартиры в центре.
— Это ж… по полмиллиона на каждого, а то и больше. — Орен со страстью чешет подмышку. Одет он по летней израильской моде в белую майку со штрипками и мятые шорты до колен со множеством оттопыренных карманов. На ногах огромные кроссовки, а на голове бейсболка с лого последней моды.
Эх, думаю, Достоевского бы сюда, только вот помер давно Федор Михайлович, да и не поехал бы он в Израиль — нет в нашей стране легальных казино. Я заканчиваю со списком и подхожу к Орли.
— Grandma's,[16] — говорю я ей и показываю нужный лепесток. — Хороший цвет. — Я беру лепесток и прикладываю его к ее розовым штанам, — видите, тот же самый оттенок.
— Уалла-а!! — вопит Орли в восторге, — как ты угадал!? Я на него с самого начала смотрю, только вот сомневаюсь, не будет ли слишком темный.
— Будет светлее, чем кажется здесь, это из-за освещения.
— Давай, гони! — решает Орли, и сразу же направляется к выходу из отдела, — а я сделаю кружок, осмотрюсь.
Она оставляет брата надзирать за приготовлением краски, а я забираю свой веер и иду к машине.
— Сколько надо? — спрашиваю.
— Большое ведро, двадцать килограмм.
— Много, останется же, — вступает Орен, — ты говорил, что всего пятнадцать надо.
— Надо, чтобы осталось, а то при смешивании никогда не получается то же самое.
Хлопец прав, не получается.
— Надо, — подтверждаю, — если еще подкрасить когда понадобиться, то будет запас.
— Да не нужен запас, это так… на время, пока… (Пока бабанька не помрет, — мысленно заканчиваю за него фразу.)
— Знаешь, вообще-то у нас не принято, но я сделаю тебе скидку в три процента.
— На краску?
— На все, ты много купил, — делаю паузу, — только для тебя.
— Ладно, давай двадцать, — соглашается Орен, — только побыстрее, а то мы спешим, нам еще в больницу ехать.
Я подхожу к машине и с важностью жреца начинаю священнодействовать: набираю в компьютере код 6133Р, соответствующий Grandma's. В ответ получаю набор ингредиентов. Их всего два, но лезть надо на самую верхотуру. Приходится идти за лифтом в другой конец зала. Примадонна Шмулик по селектору потребовал бы доставить лифт к нему, но мне до такой наглости еще далеко. По дороге встречаю Орли, заполняющую другую тележку разными мелочами.
— Что, уже готово? — разочарованно спрашивает она.
— Нет, я за лифтом, займет минут десять-пятнадцать.
— Ты не спеши, — Орли покровительственно хлопает меня по плечу, как обычно хлопают Шмулика-Дуду, — я еще не закончила.
Орен в мое отсутствие раздраженно ходит по отделу кругами. Медленно, чтобы никого не задавить, еду в передвижной люльке обратно к себе. В окне под потолком замечаю силуэт вечно бдящего Марципана. Еще через десять минут все готово, и наскоро обтерев руки (краска-таки воняет и пачкается), я возглавляю маленькую процессию в кассу. Чтобы клиент получил обещанную скидку, я должен лично уведомить кассира и дать ему свою еще девственную пластиковую карточку. Орли со своей тележкой направляется для быстроты к другой кассе.
— Алло-алло! — останавливает ее Орен. — Иди сюда!
— Ну что еще?
— Я получил скидку! Три процента! Мы же вместе, может, тебе тоже полагается.
— Эй, — это он мне, — как насчет скидки и для нее?
— Конечно, — я расплываюсь в улыбке, — такой красивой девушке еще и не то полагается, — делаю ей знак встать за братом в ту же кассу.
Орли цветет, Орен преисполнен сознания собственной значимости — покупательская идиллия. А если посмотреть на ситуацию с точки зрения продавца, то по отношению к своим коллегам я сделал довольно-таки грязный трюк (уроки Шмулика не прошли даром) — вся сумма покупок Орли будет из-за скидки записана на меня вне зависимости от того, из какого закоулка Хоум Центра она это выудила. Для утра буднего дня мой улов весьма не плох — больше тысячи.
После расчета Марциано останавливает Орли у центральной кассы и вручает ей красный купон на пятьдесят шекелей, действующий только в нашем отделении.
— Спасибо, что купили в Хоум Центре! Приходите к нам еще!
Придет, думаю, никуда не денется. За халявные полсотни — хоть на край света.
— Молодец, хорошее начало, — хвалит меня Марципан. — Только не думай, одна удачная сделка еще ни о чем не говорит. Иди, продолжай в том же духе.
— Делаешь успехи? Ну-ну… — Борис поворачивается и бредет в сторону опостылевшего поста у входа в ангар. Я провожаю взглядом его долговязую фигуру. Он до сих пор считает, что я перешел ему дорогу, и не может простить.
Когда я возвращаюсь обратно в отдел, от моего возбуждения не остается и следа. Я принимаюсь отмывать смеситель от краски. Адреналин из моего организма давно улетучился, и я, протирая насухо машину, вспоминаю свой редуктор высокого давления со шпилечным клапаном, который, несмотря на все испытания на надежность и бесконечную наработку на отказ, лишь возмущенно шипел в ответ сжатым воздухом.
Через неделю мы провожаем Шмулика. Вечеринка за счет Хоум Центра роскошью не блещет: на составленных столах батарея всевозможных легких напитков и озябшие за день утренние бурекасы.[17] Шмулик приносит домашний пирог, от которого в считанные минуты не остается ни крошки. На столе появляется одинокая бутылка белого вина, но пьют мои сотрудники слабо, так, дежурный «лехаим» в честь Шмулика. Народ устал и откровенно ждет сигнала разойтись по домам. Вики, запинаясь, читает по бумажке стихотворное посвящение собственного сочинения с потугами на юмор, где обыгрывается образ Дуду. Шмулик кисло и натужно улыбается. Нурит вручает ценный подарок: вычурная ваза, которой дитя малое может испугаться в темноте, но Нурит очень гордится наклейкой модного магазина. Поднимается Марциано, а я думаю про себя: «Сейчас мы окончательно подохнем от скуки.»
