Андрей Житков - Мышь и три ее сына
— Нет у меня таких! — глаза Мышиного бога сверкнули, и его ужасный хвост качнулся влево. — Знаешь ли ты, маленькая, ничтожная серая мышь, что ничего из ничего не бывает? Отобрав у другого, могу дать я тебе душу! Я тебе уже дал самую прекрасную и самую сильную из душ, а теперь ты воротишь носом и просишь о том, чего сама не знаешь! Ненасытна ты, как баранья утроба! Ступай прочь и не смей больше появляться мне на глаза! — Бог ударил хвостом о пол, проломив его. Монахи и Мышь подпрыгнули в ужасе. Мышиный бог ударил хвостом по деревянному столбу, и дацан затрясся, готовясь развалиться. Монахи и Мышь бросились к выходу, разбежались в разные стороны.
Мышиный бог бесновался недолго — не успела Мышь добежать до поворота, а он уже остыл, забрался на балку под крышей храма, его желтые глаза закрылись, а хвост свернулся кольцом.
Мышь перевела дух и огляделась — беременной женщины нигде не было видно.
— Женщина, женщина! — стала звать ее Мышь. Она побежала к краю дороги и глянула вниз — на камнях пара горных баранов обгладывала верхушки веток дикого орешника. Мышь побежала по дороге что было сил. Она искала молодую жену князя до вечера, прячась от бородачей и канюков в расщелинах, но так и не нашла.
Родила Мышь мальчика и назвала его Цаггареллом. Мальчик, как сумасшедший, дрыгал ногами и руками, а лицо его было как спелое яблоко. Мышь целыми ночами носилась по кухне в поисках еды для младшего сына. Был он ненасытен, а, наевшись, хватал матушку и сжимал в ладошке, норовя выдавить, как лимон, или таскал за хвост, так что у Мыши темнело в глазах. Рос Цаггарелл медленно.
Однажды Мышь отправилась в княжеские кладовые, чтобы добыть для младшего сына немного овечьего сыра и сушеных ягод, а когда вернулась, ребенка в норе не нашла. Она бегала по кухне и звала его до тех пор, пока не пришли повар с мальчиком, чтобы сварить для князя утренний чай. Мальчик рассказал повару необыкновенную историю, которая случилась с ним ночью, и Мышь все узнала.
Мальчик, зная, что по ночам на закрытой кухне творятся чудеса — звери и птицы появляются, как духи, из воздуха, жара и колдовства, — решил спрятаться в самом большом чугунном котле, что стоял в дальнем углу кухни. Котлом этим давно не пользовались — был он такой тяжелый, что и пятеро не смогли бы сдвинуть его с места, разве что слону он был под силу. От времени котел прохудился и весь потрескался. Вдоволь начихавшись от скопившейся в котле пыли, мальчик припал глазом к большой трещине в стенке и стал терпеливо ждать.
Скоро огонь в очаге догорел, и кухня погрузилась в темноту. «Сейчас он появится», — думал мальчик, трясясь от страха, и представляя себе то Дракона, то Буйвола, а то и самого Мышиного бога — говорили, что пострашнее он большого Тигра, бьет хвостом и носит на груди ожерелье из человечьих черепов. Неожиданно мальчик услышал плач младенца и решил, что по двору прошла кормилица с княжеским сыном и его голос донес ветер через трубу очага, но плач раздался снова — настойчивый, громкий, как голос медной трубы, в которую дуют монахи на праздниках. Тогда мальчик вылез из котла, подбросил в очаг коры и стружки. Огонь тут же весело заплясал, обрадованный подарку. Мальчик подошел к тому месту, откуда доносился плач, и увидел младенца наполовину вылезшего из мышиной норы. Он вопил, и от его крика падали сковороды, скисало молоко и взметались из очага к небу тысячи огненных светлячков. Мальчик помог младенцу выбраться из норы, взял на руки и стал покачивать. Скоро младенец замолчал и заснул. Мальчик направился к дверям кухни, повторяя шепотом: "Вот он! Ну вот же он! "
Скоро весь о чуде облетела дворец, князь призвал мальчика к себе и велел рассказать, как все было. Потом князь с большой свитой пришел на кухню, велел осветить дыру в углу, сам встал на четвереньки и, приложив щеку к каменному полу, долго смотрел в нору, удивляясь, как младенец мог там поместиться. Он пожаловал мальчику семь тяжелых серебряных монет и отдал приказ воспитывать найденыша вместе со своими сыновьями.
Услышав историю мальчика, Мышь заплакала. Не был ее младший сын ни сильным, ни красивым, ни умным, досталась ему чья-то невзрачная, убогая, хромая, никчемная душа, но был он плоть от плоти ее, и не могла она бросить мальчика в беде. Мышь почистила шерстку, смазала овечьим жиром хвост, завила колечками усы и отправилась в княжеские покои.
Молодая жена князя снимала с себя дорогие одежды, собираясь лечь спать, когда увидела крохотную серую мышь, которая бежала по пологу кровати, быстро перебирая лапками.
— Мышь! — закричала женщина.
От ее крика Мышь упала с полога прямо на шелковое одеяло, расшитое драконами. В спальне появился князь. Не долго думая, он снял тяжелый сапог и запустил им в Мышь. Мышь увернулась от сапога и запищала как можно громче:
— Князь, я мать того мальчика, которого принесли тебе сегодня.
— Ты? Мышь? — князь расхохотался. — Этого не может быть!
— Это правда. Принесите его сюда, и он тут же узнает свою матушку.
Князь подошел к кровати и сдернул одеяло. Драконы шумно изогнули спины, выпустили из пастей огонь, и Мышь оказалась на ковре.
— Ладно, если он не признает в тебе мать, я утоплю тебя в миске с кунжутным маслом, — князь хлопнул в ладоши и велел появившемуся слуге принести ребенка.
Когда младенца принесли, он спал, и князь ухватил его за нос. Мальчик проснулся и заплакал. Князь поднес его к Мыши. Увидев матушку, Цаггарелл весело угукнул, схватил ее и стал давить, как лимон. Мышь едва на задохнулась в его жаркой ладони.
— Теперь ты мне веришь? — спросила Мышь, когда мальчик ее отпустил.
— Он принял тебя за игрушку. Чудес не бывает.
— Тогда я скажу тебе, что есть у меня еще два сына: Тигр и Павлин.
Князь громко расхохотался.
— Тигр и Павлин! Павлин и Тигр! — повторял он сквозь смех. Тебе бы сказки сочинять, Мышь!… И где же они? — спросил он, утирая выступившие на глазах слезы.
— В лесу, где никто не может их обидеть.
— Приведи сюда хотя бы одного из них, и я отдам тебе сына, отпущу вас всех с подарками, а перед твоей норой всегда будут лежать сушеные кузнечики, зерно и овечий сыр. Если же ты не сделаешь этого, я велю затопить твою нору кипящим бараньим жиром, а канюки, бородачи, кобры и гадюки будут охотиться за тобой повсюду, так что не прожить тебе и дня.
— Хорошо, ты увидишь одного из моих сыновей, — пообещала Мышь. Она выбежала из княжеских покоев и забралась на большой валун у обочины дороги, с которого хорошо был виден черный лес в долине. Мышь разжала лапку с клочком тигриной шерсти. Ветер подхватил клочок, поиграл им, то подбрасывая в небо, то прижимая к скалам, и понес к лесу. Мышь сидела на валуне и терпеливо ждала.
Тигр точил когти об огромное дерево. В лесу, охотясь на диких кабанов и косуль, он вырос, возмужал, и не было никого его сильней во всей округе. Когда Тигр издавал грозный рык, большие шишки срывались и падали с могучих кедров, листва трепетала на ветвях, все живое пряталось по норам и гнездам, а трава стелилась под его лапами мягким ковром.
Подул ветер, верхушки деревьев закачались, и лес тревожно зашумел. Тигр втянул носом воздух и почувствовал знакомый матушкин запах. Запах был горький и отдавал отчаянием. Тигр дернул огромным хвостом, сбивая с трав семена, и большими прыжками устремился к горе, на которой стоял княжеский дворец.
Мышь увидела своего старшего сына, который желтым огнем бежал по горной дороге. На пути встречались ему люди — всадники и пешие — стада овец и коз, яков и баранов. Люди в ужасе разбегались и прятались за камнями, но Тигр не замечал их, как не замечает летящая пуля ужаса тех, кто ее слышит. Он огромными прыжками перемахивал через сбившиеся стада. Животные видели над собой его белое брюхо и мощные лапы с поджатыми когтями, с которых сыпалась дорожная пыль, и затем облегченно вздыхали сегодня смерть пролетела мимо, едва задев их своим горячим дыханием.
Тигр увидел на валуне матушку и поклонился ей. От бега он даже не запыхался, только кончик его огромного хвоста нервно подергивался и трепетал.
— Что случилось, матушка? — спросил Тигр.
— Люди отобрали у меня моего младшего сына, твоего брата. Велели тебе прийти, объявить, что ты мой сын.
— Кто посмел обидеть тебя и моего брата? — крикнул Тигр и издал такой страшный рык, что с гор посыпались камни, все двери во дворце распахнулись настежь, а монахи, решив, что Мышиный бог опять прогневался на них, в ужасе бросились из дацана.
Князь обедал, когда услышал страшный тигриный рык. Двери распахнулись и вбежали испуганные слуги. Они доложили, что у ворот дворца стоит огромный тигр, а на его голове сидит крохотная серая мышь, та самая, что назвалась матерью мальчика. Князь рассмеялся и велел слугам встретить Тигра как следует.
Тяжелые массивные ворота распахнулись, и Тигр вошел во дворец.
— Добро пожаловать, господин Тигр! Добро пожаловать! повторяли слуги, низко кланяясь и пятясь. — Князь приготовил для вас царское угощение.
