Алексей Федотов - Свет во тьме
Архиепископ Феодор с некоторым недоумением посмотрел на лежащую на подносе купленную в магазине круглую булку. Обычно в таких случаях хлеб пекся в просфорне. Но его предупреждали, что Петрово – город очень советский. Может быть, здесь так принято? На самом же деле хлеб был заблаговременно испечен, только стоял он в канцелярии, где мирно спал Лев Александрович. Помощник старосты проснулся от того, что захотел есть. Он съел порезанные для него огурцы, огляделся в поисках чего-то посущественней и обнаружил красивый круглый каравай, лежащий на подносе с расшитым полотенцем. Лев Александрович съел половину каравая, высморкался в полотенце и опять лег спать. Зоя, которая должна была подать новому архиерею хлеб-соль, заметила происшедшее минут за двадцать до приезда архиерея. Она всплеснула руками и бросилась к Александру Николаевичу. Тот не растерялся, послал тут же кого-то в ближайшую булочную, велел сменить полотенце. К тому моменту, когда архиепископ Феодор вышел из машины, все было в относительном порядке, только специально испеченный хлеб был заменен на изделие Петровского хлебозавода, и Зоя сильно раскраснелась.
Владыка, по обычаю, поцеловал хлеб и вернул его Зое. Елена Филипповна подала цветы. Архиепископ благодарно кивнул ей и отдал букет иподиакону. К нему подошел седой священник, сделал поясной поклон и сложил руки под благословение.
– Благословите, владыка, я архимандрит Анатолий, настоятель Богоявленского кафедрального собора города Петрово, – представился он.
Архиепископ благословил отца Анатолия. Следующим к нему подошел староста, который благословения не спросил, а крепко пожал руку архиерея, даже не дожидаясь, когда тот ее протянет.
– Меня зовут Александр Николаевич Береникин, я здешний церковный староста, – представился он.
Владыка заставил себя ему улыбнуться и вошел в собор. В притворе выстроилось духовенство. Священник с подносом, на котором лежал напрестольный крест, стоял по центру, по каждую сторону от него было еще по двое священников. «Встречает только соборное духовенство, – отметил про себя архиепископ. – Из приходов, видимо, приехать никому не разрешили. Или же никто сам не захотел?» Немного подальше за священниками стояли протодиакон с кадилом и два диакона, державшие в руках трикирий и дикирий.
– Премудрость, – густым басом возгласил протодиакон.
– От восток солнца до запад… – запел хор.
В это время иподиаконы взяли у архиепископа Феодора посох, надели на него мантию. Он поцеловал напрестольный крест, затем дал поцеловать его всем священникам. Вместо посоха иподиакон подал владыке жезл, опираясь на который он под пение хора прошествовал на амвон. Здесь он обернулся и трижды благословил народ, после чего обратился к присутствующим с получасовым приветственным словом. Говорить в то время необходимо было осторожно, поэтому уже опытный архиерей не говорил на проповедях ничего такого, за что религиозно неграмотные советские чиновники и их еще более неграмотные подручные могли бы обвинить его в «религиозном экстремизме». После проповеди был отслужен краткий молебен, а затем архиепископ Феодор сам стоял с крестом, пока к нему подходили прихожане. Народа было много, поэтому в алтарь он зашел только через два часа.
Духовенство ждало его там, уже не в полном облачении, но все в рясах. Иподиаконы сняли с архиерея мантию, он отдал им и клобук. В храме было очень душно, владыке было плохо, но он старался не подавать вида. Настоятель начал представлять ему священнослужителей. Все священники в соборе, кроме одного, были намного старше настоятеля. Это были маститые протоиереи, один из которых был рукоположен еще до революции. «Наверное, непросто с ними отцу Анатолию», – думал архиерей, пока благословлял их. Его внимание остановилось и на самом молодом священнике – Георгии Грицуке, которому не было еще сорока лет. Весь его облик выдавал преисполненного чувства собственной значимости, необычайно хвастливого человека. Затем подошел протодиакон, сухонький невысокий мужчина лет шестидесяти, – даже удивительно, что у него был такой густой бас. Потом два диакона, а за ними еще какой-то мужчина лет сорока.
– Это регент архиерейского хора Петр Борисович, – представил его отец Анатолий владыке.
Одетый в строгий костюм с галстуком, в очках, гладко выбритый интеллигентного вида мужчина с зачесанными назад черными волосами взял у архиепископа благословение, держался очень уважительно. Архиерей тогда и не подозревал, сколько трений у них в будущем. Благословив всех, владыка Феодор сказал отцу Анатолию, что сейчас ему еще нужно будет проехать в епархиальное управление, завтра в первой половине дня он должен придти на прием к уполномоченному, с которым он созванивался о встрече еще из Москвы. А вот завтра во второй половине дня он ждет архимандрита Анатолия в епархиальном управлении, чтобы подробно побеседовать об обстановке в соборе. И архиепископ через боковую дверь вышел из алтаря на улицу, где его уже ждала машина. На улице толпилось много народа, каждый хотел взять у нового архиерея благословение, что-то сказать.
– На разговоры у нас еще будет время, – твердо сказал владыка Феодор. Но некоторых, самых настойчивых, он все же благословил, и это задержало его у машины еще на полчаса. В епархиальное управление архиерей приехал совсем выбившимся из сил.
Епархиальное управление располагалось в небольшом деревянном домике неподалеку от кафедрального собора. Было уже около шести вечера, но все сотрудники находились на местах и ждали нового архиерея. Владыка быстро благословил всех, а затем сказал, что сначала должен поговорить с секретарем, игуменом Иовом, который проводил его в кабинет управляющего епархией. Через десять минут архиепископ Феодор был уже в курсе бытовых условий, в которых жил его предшественник.
Маленькое здание епархиального управления было одновременно и «архиерейской резиденцией» епископа Петра. Из небольшого кабинета дверь вела в маленькую спальню, а оттуда в столовую, в которой могло бы поместиться не больше пяти человек. К ней примыкала крошечная кухонька с газовой плитой, работавшей от баллона. Удобства были во дворе. Перед кабинетом в достаточно большой комнате сидели все сотрудники епархиального управления – секретарь, бухгалтер, кассир, две машинистки и кладовщица.
– А что же, нет церковного дома для архиерея? – поинтересовался архиепископ Феодор.
Церковные дома были у собора, но епископ Петр считал, что в них должны жить священники с большими семьями, а он как монах может довольствоваться и этим. Впрочем, если владыка Феодор хочет, то можно попробовать завтра поговорить с уполномоченным. Тот давно подумывает о лишении регистрации отца Георгия Грицука, на которого много жалоб. Если его уволить, то освободится достаточно просторный церковный дом, в нем и поселиться. Правда уполномоченный постарается потом под разными предлогами отказать в регистрации нового священника в собор, а священников на полумиллионный город и так всего шесть человек. Сам секретарь епархиального управления игумен Иов является настоятелем небольшой церкви в десяти километрах от Петрово, служит там по воскресным и праздничным дням, а остальные дни работает здесь. Кроме того, у отца Георгия трое детей, жена домохозяйка, а он в тридцать два года не имеет никакой гражданской профессии. Закончил десять лет назад семинарию, сразу был рукоположен в священники, так и служит с того времени в соборе. Жилья, похоже, у них какого-то, в случае чего, тоже нет. Если их выгнать из дома, то местная пресса использует это как удачный повод для еще одного витка атеистической пропаганды.
– Ну, я думаю, что нужно хорошо разобраться с отцом Георгием, прежде чем что-то конкретное о нем говорить, – ответил владыка. – Я человек неприхотливый, поживу здесь, а дальше будет видно. Но создавать себе бытовые удобства на несчастье целой семьи я не буду точно. А сейчас мне хотелось бы поесть и отдохнуть. Завтра утром мы поговорим с вами подробнее, затем я еду к уполномоченному, потом коротко побеседую с сотрудниками епархиальной канцелярии и приму настоятеля собора. Послезавтра суббота, в первой половине дня, я буду знакомиться с личными делами духовенства епархии, а вечером служить всенощное бдение в соборе. Помогает ли кто архиерею по хозяйству?
Оказалось, что епархиальная уборщица Глафира готовила, стирала и убиралась у епископа Петра, она согласна работать и у нового архиерея. Платить отдельно ей не нужно, потому что она состоит в штате епархиального управления и получает приличную для уборщицы зарплату. Сейчас обед готов, через десять минут Глафира все накроет. Будет ли владыка есть один или с ним приехал еще кто-то?
– Я приехал один, – ответил архиепископ. – Отпустите канцелярию до завтра, а вы тогда задержитесь. Давайте вместе пообедаем, поговорим, чтобы я уже сейчас начинал входить в курс епархиальных дел.
