Никки Сикс - Героиновые дневники. Год из жизни павшей рок-звезды[The Heroin Diaries: A Year in the Life of a Shattered Rock Star]
Томми попросил меня кольнуть его в то же место, куда и обычно…в татуировку в виде розы на локтевом сгибе, чтобы было не заметно. Потому что, если Хитер узнает, что он со мной ширялся, она уйдет.
Я люблю Томми–он мой брат, которого у меня никогда не было. Он любит меня настолько, чтобы приходить в мой ад, как на праздник…но потом он уходит, а я все здесь.
НИККИ: Томми мой соучастник в преступлении, токсикоблизнец, приходил ко мне на бульвар Valley Vista все время. Иногда мы двигались героином, но Томми был умнее меня, он не подсаживался. Он всегда говорил, что героин пугает его, так как он «слишком хорош». У него была упаковка шприцов в их с Хитер доме, но он только коксом баловался.
26 января 1987
04.10
Только что ушел Боб Майклс. Мы потусовались, кайфанули, но на самом деле, он меня достал. Боб будет и кокаин и выпивку, но начинает тупить, как только я пытаюсь дать ему героина. Я бы понимал его, если бы он вообще ничего не употреблял. Может просто насыпать ему дорожку герыча и сказать, что это кокс? Бля, он мой друг, и я знаю как ему это понравится.
БОБ МАЙКЛС: Я пил с Никки, и кокаин мы нюхали, но героином я ни разу не кололся. Меня пугали иглы. Большинству героинщиков наплевать, чем занимаются другие люди, пока они ловят свой кайф, Никки был не таков. Он вечно пытался меня вмазать, чтоб мне стало «потрясающе». Один или два раза я забывал свою трубку на стойке в баре, и Никки, пока я не видел, набивал ее героином. Я получал больше удовольствия чем ожидал, и когда я смотрел на него, он надо мной смеялся.
22.20
Я могу убедить себя, если захочу. В студии я держусь. Помогают несколько дорожек кокса до того, можно так же занюхнуть немного медленного для уравновешивания состояния…метадон конечно…и потом несколько походов в туалет во время репетиции.
Трудно, но я держусь, пока не прихожу домой вечером, и весь этот ад наваливается на меня. Когда я прихожу домой, действительно трудно…моя тайная комната разговаривает со мной. Я не слушаю. Я правда, пытаюсь.
ТОММИ ЛИ: Никки приходил в студию совершенно обдолбанный. Он мог быть волевым человеком, но когда он был на героине, он совсем не контролировал себя, и его нельзя было контролировать. Я считаю его раздолбаем, что в общем–то не его качество. Сиккс Стрелец, а это качество Тельца, быка.
28 января 1987–6 марта 1987
28 января 1987
04.00
Сегодня, дневник, я хочу попробовать нечто новое. Вместо того, чтобы писать после вечера психоза, я собираюсь писать прямо в процессе. Может однажды кто–то это прочитает и узнает, что такое ад.
Итак я тут сижу. Шторы задернуты, свечи зажжены, и здесь только ты и я. В окружении своих гитар, с дневником на столе, я готов. Посмотрим, что будет.
Я только что сделал это.
Головы нет. Я…
Меня выбрасывает…
Сейчас я знаю, то, что я слышу–не здесь.
Здесь кто–то есть.
Это…
04.40
Надо изложить на бумаге то, что сейчас произошло.30 минут назад я был уверен, что около моего дома люди. Там НИКОГО нет. Что со мной?
Я не могу остановиться, я хочу продолжать делать это. Я не знаю, как перестать думать об этом. Я хочу торчать и не хочу сходить с ума.
Я знаю, это глюки, я знаю — это глюки. Это только наркотики…
Иногда, когда я тут сижу один, окруженный только свечами, тени танцуют на стенах как мои единственные друзья. Я слушаю Tommy Bolin,пытаюсь осмыслить необходимость взять в руки гитару…А что, если он чувствовал то же самое, перед тем как умереть? Я бы не хотел такого поворота в жизни.
Потом, кажется, я уже не могу читать…и музыка раздражает. Шрамы на руках гноятся. Я больше не могу нюхать порошок и даже бухать. Я на грани. Я, кажется, стою у дверей смерти, а мне не позволяют войти.
Почему я не могу употреблять наркотики, как другие? Все это делают и у всех всё ОК. А со мной происходит что–то необъяснимое. Я пытаюсь записать это на бумаге, но не могу…я могу только описать свое состояние, и ты наверное думаешь, что я сумасшедший, но это не так.
Я вспоминаю, как в Айдахо, ребенком, я ловил рыбу и охотился. Я помню, как отыскивал Deep Purple на своем маленьком приемнике, мои первые увлечения, эти теплые летние ночи в парке. Я хочу вернуться в эти времена невинности. Я забыл кто я.
Пожалуйста, Господи, останови это.
БОБ ТИММОНС: От кокаина у Никки начиналась паранойя и галлюцинации. Однажды он позвонил мне ночью и попросил, чтобы я вызвал к его дому наряд полиции, потому что маленькие человечки в шлемах и с оружием окружают его дом. Я еле разубедил его в этом!
29 января 1987
19.30
Опять херня, мой дневничок, но это подкинуло мне хорошую идею для песни.
Вчера заходила Бекки, во время большой перемены. Когда она после всего оделась, надела эту католическую школьную форму, я спросил ее про «Отче Наш»…это так важно? Она посмотрела на меня широко открытыми глазами и сказала: Конечно важно…Я попросил ее прочитать мне ее, и я кое–что нацарапал. Потом я отвез ее обратно в школу на своем Харлее.
Монашки выглядели такими испуганными, когда меня увидели, как–будто у них сейчас инфаркт будет. Он бы точно у них случился, если б они послушали песню, которую я пишу.
НИККИ: Бекки была местной школьницей, она была черезвычайно мила со мной во время своих больших перемен. Ее мама очень известный человек. Она бы обалдела, если б узнала, чем занимается ее дочь. А знаете что? Я не собираюсь вам говорить кто она…
30 января 1987
Полночь
День сменился ночью. Я весь день пролежал голый, играя на гитаре, и писал, писал, писал–эту маленькую любовную песню под названием Wild Side. Я думаю это ода Лу.
Ах, подходящая лирика для того, чтобы убить свою карьеру… поругай меня, МТВ!
31 января 1987
23.30
Я вешу 164 фунта…на 40 фунтов меньше чем год назад.
Прошлой ночью я ходил к Ванити, и когда я уходил от нее утром, я спер одну из ее кожаных курток. Я стал такой худой, что могу носить ее одежду…и кое–что даже велико будет…
Сегодня зашел Док, застал у меня Джейсона и вышвырнул его. Пидор, может он и наш менеджер, но он не имеет права указывать мне, чем мне заниматься у себя дома. Даже если я захочу себя убить.
ДОК МАКГИ: Никки выглядел ужасно, когда стал героинщиком. Он совершенно опустился, ужасно похудел, и только сидел в своем жутком героиновом доме. Отвратительное зрелище. Однажды я зашел туда, когда у него был его дилер, и сказал этому куску дерьма: Если ты еще раз приблизишься к Никки Сикксу, или если я услышу, что ты принес ему хоть каплю героина, я тебя убью. И я бы сделал это. Никки уже дошел до ручки, и этот дилер на нем паразитировал.
2 февраля 1987
01.00
Когда я схожу с ума, меня может спасти только одна вещь–героин.
Я люблю этот героиновый ритуал. Я люблю этот запах, люблю смотреть, как он набирается в иглу. Я люблю это ощущение, когда игла входит под кожу. Я люблю наблюдать, как кровь, когда берешь контроль, смешивается с этой прекрасной, желтовато–коричневатой жидкостью. И, я люблю момент, прямо до того, как начну вводить все это в вену…
Потом я снова под этим теплым одеялом, и я согласен быть под ним весь остаток жизни. Спасибо, Господи за героин. Он не даст мне пропасть.
Я завязал с метадоном. Он не работает.
21.30
Проводить дневное время в студии для рок группы — это пытка. Если ты сам творение ночи, день не лучшее время для тебя, чтобы творить, но это время, когда хочет работать наш продюсер. Том Верман может быть таким мелким капризным засранцем. Я не знаю, почему он продюссирует наш альбом. Мы делаем всю работу…он все время треплется по телефону или посылает за едой. Ни разу он не предложил ни одной идеи, как сделать нашу музыку лучше.
Мне нравился этот парень, но сейчас я понимаю, что он просто хапуга и гондон. Это его последний альбом с нами — может идти продюссировать Poison, или какое–нибудь другое дерьмо.
Я проделал всю работу с Винсом по вокалу, и это трудно, будучи самому неорганизованным, пытаться организовать вокал. Я всегда это делаю, с тех пор как пишу лирику, но Верман мог бы наконец помочь. Винс все время хочет побыстрее пробежать вокал, и это меня бесит. Я знаю, я тоже его вывожу из себя, но он бы так и работал тяп–ляп, если бы я за ним не следил так пристально. Я уверен, он меня ненавидит…впрочем это взаимно…
ВИНС НИЛ: Когда Никки приходил в студию обдолбанным, это было понятно по его молчаливости. Никки любит поговорить. Если он не говорит, это значит, что он торчит, и знаете, что я вам скажу? Он мне таким нравится! Я был счастлив, когда он бывал тихим во время работы над Girls.
Мне никогда не было интересно сидеть в студии и смотреть, как Никки играет на басу, или как Мик играет на гитаре, а Никки всегда любил присутствовать на записи моего вокала. Он всегда высказывал свое мнение, критиковал меня, и я всегда говорил ему: Чувак, заткнись, на хер! Я слушал продюсера, а не Никки Сиккса. Мы даже несколько раз подрались из–за этого. Большую часть времени Никки провел ширяясь в туалете, во время записи Girls,что меня очень радовало- это было лучшее время для записи вокала.
