Александр Прозоров - Совесть вне памяти

– С десяти утра до девяти вечера?

– Она в две смены работает.

– С ума сошла. Сквозь нее газеты читать можно, а она еще и работает как портовый грузчик!

– Хорошая девушка. Трудолюбивая, симпатичная. Вот только запуганная какая-то.

– Это что, реклама?

– Еще чего. Тебя все равно только телки-метелки интересуют. А она и без тебя не пропадет.

– «Телки-метелки»… – это явно был очередной камешек в огород Наташки. – Мама, сериалы на тебя вредно действуют. Развращают, можно сказать.

– Мал ты пока, родную мать учить, – погрозила пальцем Наталья Федоровна. – Мой жизненный опыт подсказывает, что одна такая Тамара целого гарема твоих просмоленных девиц стоит.

– Вот и женись на ней, раз она тебе так нравится, – съехидничал в ответ на явный намек Борисов.

– Опять поучать начинаешь?

Он тихо кемарил, опершись на автомат, и слова доносились как бы сквозь дымовую завесу.

– Да, можно отсюда уйти. Поставить каменный глухой забор и оставить их тухнуть в собственном соку. Можно. Но не забывайте про сотни тысяч наших соотечественников, которые живут на этой земле, которые построили здесь заводы и дома, которые жали здесь хлеб и растили детей, и которые оказались на положении рабов. К ним теперь относятся хуже чем к животным. И у них надежда только на вас. Мы не воюем с народом, мы уничтожаем бандитов, выродков, не имеющих национальности…

В следующий раз он увидел капитана только мертвым. Перебитые ноги, связанные за спиной руки, выпученные глаза, забитый черным влажным дерном рот. Лейтенант стоял рядом на коленях и бесконечно повторял:

– Танечке-то сказать, Танечке…

«Они все же заткнули ему рот…» – мелькнула мысль, и вдруг внезапно сухая и плотная как бетон пыльная земля вздыбилась огненно-серым столбом. Его сбило с ног, а вокруг вырастали и вырастали упругие фонтаны разрывов, приближались и удалялись, играя, как кошка с мышью, а в голове билась пойманной рыбкой только одно: «Когда же мой…»

Борисов открыл глаза и долго смотрел в белый потолок, переминая в душе ужас от танцующей рядом смерти. Откуда этот сон заполз в его сознание? Из вечерних новостей? Из американских боевиков? Хорошо хоть его самого миновала чаша сия, и свои два года он мирно валял дурака сперва в учебке, а потом в роте охраны. Вообще-то, конечно, валять дурака при двух тревогах в неделю и ежедневной игре в войну – это он загнул, но тренировки и тревоги все-таки не ставят на грань жизни и смерти.

– Саша, ты уже встал? – постучала Тамара в дверь комнаты.

– Иду! – Борисов вскочил, быстро застелил постель и побежал умываться.

Надежда Федоровна, похоже, твердо решила сына женить. Во всяком случае, ее отъезд в Тихвин выглядел весьма двусмысленным. Оставить на полмесяца молодых людей в одной квартире… Чем это еще может кончиться? За ту неделю, что мамочка отсутствовала, Саша в полной мере осознал, каким сокровищем может быть восточная женщина: Тамара каждый день мыла пол и убирала пыль во всей квартире, постирала и выгладила все белье. Мамочка считала, что гладить рубашки – мужской занятие, и поэтому только теперь, впервые в Сашиной жизни, его рубашки, глаженные и чистые, опрятно висели в шкафу на вешалке. При этом Тома по прежнему работала в своей столовке в две смены, однако каждый день вставала первой и готовила Борисову завтрак.

Живя как султан, Саша изо всех сил старался в свою очередь делать для квартирантки все возможное: встречал девушку после работы, дарил цветы и мелкие подарки, свозил ее на выходные в Петродворец. Саше приятно было видеть на ней подаренные им сережки, наблюдать, как она расчесывается подаренной им массажной щеткой, пользуется подаренным им полотенцем. Ему нравилось просто видеть ее, ее застенчивую улыбку, ловкие движения хрупких рук, упругие, упрямые черные волосы. Смущало его только одно – за все время тихая и послушная Тома ни разу не позволила себя даже поцеловать. Вторым неудобством была необходимость бодро вскакивать по утрам. Не мог же он выглядеть перед Тамарой лежебокой?!

Наташа, которую мамочка брезгливо величала шмарой, позвонила только один раз. Трубку сняла Тамара, позвала Борисова. Всегда ласковая Наталья вылила на него ушат ругани и, ничего не слушая, прервала разговор.

Борисов после этого, как ни странно, испытал только облегчение.

Подошла к концу вторая неделя, и Александр, привычно севший к накрытому столу, вдруг с опаской подумал о том, что нечаянная квартирантка рано или поздно съедет, и ему опять придется самому готовить завтрак, гладить рубашки и есть пресные супы не уважающей всякие пряности мамочки – неприятная перспектива для успевшего привыкнуть к удобствам человека. Пожалуй впервые он ощутил полноту коварства родной матери.

– Саша, – спросила Тамара, разливая чай, – ты что вечером делаешь?

– Я? Ничего. Домой, вообще-то, собирался.

– Вы знаете, у меня подруга есть… Армянка. Хорошая девушка. Милая, добрая. Она родилась здесь, выросла. У нее хорошие родители. Правда, строгие.

– Тома, у меня такое ощущение, что ты хотела спросить что-то другое.

– Нет, я… – девушка мгновенно смутилась, и замолчала.

Саша мысленно влепил себе подзатыльник за то, что не дал ей договорить, и попытался исправить осторожно положение:

– У тебя просто золотые руки, Томочка, – сменил он тему разговора, – никогда не думал, что обыкновенный чай может быть таким вкусным.

– Я туда разные травы добавляю, – еще больше смутилась девушка. – Только это неправильно, не по рецепту.

– И леший с ним, с рецептом, – отмахнулся Саша, – лишь бы вкусно получилось. Так что ты там про подругу говорила?

– Я хотела сказать, у нее есть друг. Тоже армянин. Арсен его зовут. Можно им у вас встретиться?

– Ага, – сразу понял суть молодой человек, – родители у девочки строгие, а у мальчика крыши нет над головой? Грех не помочь влюбленным. Надеюсь им одной комнаты хватит?

Тамара смущенно собрала пальцами в комок салфетку, ойкнула, расправила, подняла на Борисова испуганные глаза.

– Что? – спросил он.

– То есть я скажу Наире, что они могут придти?

– Тамара, – вздохнул Саша, – чего ты все время нервничаешь?

– Не знаю. Честное слово. Я понимаю, что вы хороший, добрый. Вы мне даже нравитесь… – она запнулась, комкая салфетку, потом справилась с собой и закончила. – Но я иногда… боюсь…

– Один я, – устало поправил ее Борисов, – пожалуй, даже ни одного: на работу пора.

Сергей Сергеевича он увидел еще не доходя до проходной, приветливо помахал рукой.

– Привет психологам! Готовьте путевку, опять сон видел.

– Про войну? – не принял шутливого тона Сергей Сергеевич.

– В лучшем виде, как договаривались.

– Нынешнюю или Отечественную?

– Самую что ни на есть современную, прямо выпуск последних известий. Проснулся в холодном поту, ночью кричал. В общем, на путевку тянет. Двухместную.

– Я к тебе потом зайду, – так и не улыбнулся психолог.

Гостей своих Борисов признал сразу – по обилию сумок, пакетов и авосек в руках парочки с умильными физиономиями. Если до этого момента у него и было какое-либо предубеждение к незнакомым визитерам, то тут же рассеялось – ну не ходят преступники на «дело» навьючившись, как караванный верблюд! А уж потом подругу заметила Тома и повела Сашу к ним.

– Очень приятно, Арсен, – протянул руку смуглый парень в кожаной куртке. Он был хорошо выбрит, но намеченные природой усы и борода все равно выделялись на лице темным цветом.

– Саша, – пожал руку Борисов.

– А это Наира, – представила подругу Тамара. Красавицей девушку назвать было нельзя, но обтянутые джинсами широкие бедра, тонкая талия, высокая грудь… Ее фигурка могла сразить наповал любого мужика.

Для влюбленных каждая встреча явно была праздником – они принесли с собой две курицы «гриль», копченого судака, торт, сливочное полено, литровую бутылку «Столичной», бутылку ликера и немеренно колбасы, огурцов, помидоров, сока и лимонада.

Стол накрыли в большой комнате. «Столичную» обе девушки наотрез отказались даже пригубить, но на ликер изволили дать согласие. Рюмки мужчин запотели от холодной водки.

– Я хочу выпить, – поднял стопку Арсен, – за знакомство, за нового друга, за то, чтобы дружба была долгой, как наша жизнь!

Ледяная жидкость незаметно проскочила в горло и только в желудке ощутилось ее скрытое тепло. Разодрав пополам с Арсеном одну из куриц, Саша положил свою часть в тарелку, добавил салат.

– Хорошая водка, – заметил Арсен, – настоящая взялась.

– Так бутылка винтовая, – удивился его сомнению Борисов.