Джин Рис - Путешествие во тьме
— Не стоит обращать внимания, — сказала я.
Я лежала на диване и читала роман Золя «Нана»[3]. Книга была в бумажной обложке с цветной картинкой, на которой плотная брюнетка размахивала бокалом. Она сидела на коленях лысого джентльмена в смокинге. Шрифт в книге был очень мелким, и от бесконечной вереницы слов возникало странное чувство — грусти, волнения и страха. Его рождал не смысл того, что я читала, а бесконечный поток темных, неясных строчек.
Позади дивана виднелась стеклянная дверь, за которой была маленькая комната без мебели. Еще одна стеклянная дверь вела в огороженный сад. Дерево у ограды было подстрижено так, что напоминало человека с обрубками вместо рук и ног. В серо-желтом свете неподвижно висело белье.
— Я сейчас оденусь, — сказала Моди, — а потом надо пройтись подышать воздухом. Давай сходим в театр и посмотрим, есть ли для нас письма. По-моему, пошлая книжонка, как считаешь?
— Местами очень даже неплохо, — ответила я.
— Знаю — про шлюху. По-моему, это отвратительно. Бьюсь об заклад, что мужчина, который пишет книгу про уличную девку, не может не лгать. Они для того и пишут книжки — хотят заморочить нам голову.
Моди была высокой и худой. Нос и лоб составляли прямую линию. Волосы тускло-золотистые и очень белая гладкая кожа. Когда она улыбалась, было видно, что сбоку не хватает зуба. Ей было двадцать восемь лет, и у нее была богатая биография. Куча приключений, о которых она любила рассказывать, когда мы вечером возвращались домой из театра. «Тебе нужно научиться быть шикарной, и тогда все будет в порядке», — любила говорить она. Продолговатое бледное лицо, по бокам свисают длинные пряди.
— Шик — это главное, — повторяла она.
В театре для нас писем не было.
Моди сказала, что знает магазин, где продают чулки, которые мне нужны.
— Вон на той улице перед поворотом.
В одном из домов, мимо которых мы шли, кто-то играл на пианино, — это было похоже на звон капели. Мне захотелось послушать, и я замедлила шаги. Но звуки все удалялись и удалялись, а потом совсем затихли.
«Это навсегда», — подумала я. И внезапно к глазам подступили слезы.
— У тебя есть одно свойство, — сказала Моди, — ты всегда выглядишь, как леди.
— О господи, — сказала я, — да кому же охота выглядеть, как леди?
Мы продолжали прогулку.
— Не оглядывайся по сторонам, — внезапно сказала Моди — сзади идут двое. Мне кажется, они хотят с нами познакомиться.
Нас обогнали двое мужчин и пошли очень медленно. Один держал руки в карманах. Мне чем-то понравилась его походка. Другой, который был выше ростом, оглянулся и улыбнулся нам.
Моди хихикнула.
— Добрый день, — сказал он. — Решили прогуляться? Неплохой денек, правда? Очень тепло для октября.
— Дышим свежим воздухом, — сказала Моди, — но его на всех хватит.
Все мы рассмеялись. Мы разбились на пары. Моди пошла вперед с высоким. Второй бросил на меня искоса два коротких взгляда — очень быстро осмотрел меня с ног до головы в обычной мужской манере, а потом спросил, куда мы направляемся.
— Я иду вон в тот магазин купить себе чулки, — объяснила я.
Вся компания вошла вслед за мной в магазин. Я сказала продавщице, что мне нужны две пары фильдеперсовых чулок со стрелками, и долго выбирала их. Мужчина, с которым я шла, вызвался заплатить, и я ему разрешила.
Когда мы вышли, Моди сказала:
— Становится прохладно, вам не кажется? Если хотите, можно зайти к нам погреться и выпить чаю. Наш дом совсем недалеко отсюда.
Мне показалось, что высокому спутнику Моди после этих слов захотелось уйти, но его приятель сказал, что это неплохая мысль. По дороге они купили две бутылки портвейна и несколько пирожных. У нас не было ключа от наружной двери, так что пришлось звонить. Я думала, что хозяйка опять начнет скандалить. Но она открыла дверь молча, только выразительно взглянула на нас.
В гостиной Моди поднесла спичку к растопке в камине, а потом включила газ. На каминной доске две бронзовых лошадки по обе стороны больших темных часов, вскинули вверх передние копыта. На стенах на равном расстоянии друг от друга были развешаны тарелки из синего кобальта.
Джентльмены, чувствуйте себя, как дома, — сказала Моди. — Позвольте представить вам мисс Анну Морган и мисс Моди Бирдон, которые участвуют в шоу под названием «Грустный вальс». С чего начнем? Сейчас принесу вам штопор, мистер Как-вас-там? Да, кстати, как вас зовут?
Высокий молчал. Он смотрел поверх ее плеча непроницаемым взглядом. Другой кашлянул.
Моди повторила:
— Это я тебе, парень. Слышь? Или уши заложило? Как тебя зовут, спрашиваю.
— Джонс, — сказал высокий, — меня зовут Джонс.
— Ну дальше, дальше, — сказала Моди.
Он посмотрел на нее с раздражением.
— Забавно, — проговорил другой и начал смеяться.
— Что забавно? — спросила я.
— Его зовут Джонс, понимаете?
— Да что вы? — сказала я.
Он перестал смеяться.
— А меня зовут Джеффрис.
— Неужели? — сказала я.
— Джонс и Джеффрис, — сказала Моди, — не очень трудно запомнить.
Я сразу возненавидела их обоих. Вы знакомитесь с парнями, а потом они начинают вам хамить. Всегда так — знакомишься с какими-нибудь парнями, а они воображают, что могут тебе хамить.
Но выпив рюмку портвейна, я тоже начала смеяться и долго не могла остановиться. Смеясь, я разглядывала свое отражение в зеркале, висевшем над каминной доской.
— Сколько вам лет? — поинтересовался мистер Джеффрис.
— Восемнадцать. А вы думали, что я старше?
— Нет, — ответил он, — совсем наоборот.
Мистер Джонс сказал:
— Он не сомневался, что вам или восемнадцать или двадцать два. У вас, девушек, только два возраста. Вам восемнадцать, а вашей подруге конечно двадцать два. Точно?
— А вы, наверное, очень умный, — сказала Моди, задирая подбородок. Она всегда так делала, когда сердилась. — Вы из тех, кто все знает?
— И все-таки мне восемнадцать, — повторила я. — Если хотите, могу показать документы.
— Да нет, дорогая моя девочка, не надо, — сказал мистер Джонс, — это лишнее.
Он налил мне еще. Дотронувшись до моей руки, притворно вздрогнул.
— Боже, холодная, как лед. Холодная и довольно липкая.
— Ей всегда холодно, — сказала Моди, — ничего с этим не поделаешь. Она родилась в жарких краях. В Вест-Индии, или где-то там, — правда, детка? Девушки зовут ее недотрогой из Африки. Вот позорище, да?
— Но почему недотрогой? — сказал мистер Джеффрис. — Надеюсь, вы тоже не остаетесь в долгу.
Он говорил очень быстро, но слова произносил очень четко. Он не разглядывал мои ноги или грудь, как это обычно делают мужчины. Он смотрел прямо мне в глаза и выслушал все, что я говорила, с вежливым и внимательным выражением, а затем отвернулся и улыбнулся, как будто уже составил обо мне представление.
Он спросил, как давно я в Англии.
— Уже два года, — сказала я.
Потом мы заговорили о наших гастролях. Компания собиралась показать шоу в Брайтоне, потом в Истборне[4], а заканчивали мы в Лондоне.
— В Лондоне? — мистер Джонс поднял брови.
— Ну да, в Холлоуэе[5]. Ведь Холлоуэй — в Лондоне, не так ли?
— Без всякого сомнения, — сказал мистер Джеффрис.
— Может, больше не будем говорить о шоу? — сказала Моди. Она все еще выглядела раздраженной. — Для разнообразия расскажите нам о себе. Поведайте, сколько вам лет и чем вы зарабатываете на жизнь. Просто для разнообразия.
Мистер Джеффрис проговорил:
— Я работаю в Сити. Тружусь, не покладая рук.
— То есть кто-то трудится для вас, не покладая рук? — уточнила Моди. — А чем занимается мистер Джонс? Хотя, наверное, нет смысла его спрашивать. Он все равно не скажет. Не унывайте, Джонс, знаете анекдот про заклинателя змей?
— Нет, не думаю, что мне знаком этот анекдот, — холодно ответил мистер Джонс.
Моди рассказала анекдот про заклинателя змей. Мужчины вежливо посмеялись, а потом мистер Джонс кашлянул и сказал, что им пора идти.
— Мне бы очень хотелось посмотреть ваше шоу сегодня вечером, — сказал мне мистер Джеффрис, — но боюсь, что это невозможно. Нам обязательно надо встретиться, когда вы вернетесь в Лондон, да-да, мы обязательно должны встретиться снова.
— Может быть, вы пообедаете со мной как-нибудь, мисс Морган? — сказал он. — Может быть, дадите свой адрес, чтобы мы потом могли договориться о встрече?
Я сказала:
— Через две недели мы приедем в Холлоуэй, но у меня есть постоянный адрес.
Я записала на листке:
Миссис Эстер Морган
для мисс Анны Морган
118 Феллсайд Роуд,
Илкли,
Йоркшир
— Это ваша мать?
— Нет, это моя мачеха:
