Андрей Бондаренко - Беглец и Беглянка
Прихватив «кораблик» подмышку, Олег возвращается к реке и отходит от «Казанки» — вверх по течению — метров на шестьсот пятьдесят.
Здесь прибрежная коса уже не песчаная, а каменистая — с отдельными каменными глыбами, торчащими из речной воды.
Он перебирается, ловко перепрыгивая с камня на камень, на покатый гранитный тёмно-красный валун, расположившийся рядом с белопенной струёй сильного течения. Перебирается и умело запускает «кораблик», постепенно стравливая с берёзовой дощечки — под лёгким натягом — капроновый шнур.
Маленький катамаран постепенно отходит от валуна примерно на сорок пять метров, шнур тихонько звенит, «кораблик», зарываясь вертикальными дощечками в речные буруны, замирает на месте, мушки весело и призывно скачут по гребням волн…
Звонкий удар хвостом по воде, брызги во все стороны. Это какая-то рыба прыгнула на мушку.
Олег резко подсекает, несуетливо подводит «кораблик» к валуну и аккуратно снимает с крючка светло-серебристую рыбину с мелкой чешуёй. Бока и брюхо добычи покрыты чёрными и тёмно-бордовыми точками-пятнышками.
— Речной голец. Вернее, мальма, если по-местному…. Грамм на семьсот-восемьсот потянет. Хороший задел. Знать, клёв будет. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно…
Рыба, оглушённая коротким ударом головой об валун, отправляется в полиэтиленовый пакет, извлечённый из бокового кармана старенькой штормовки. «Кораблик» уходит во второй рейс.
Звонкий удар хвостом по воде, брызги во все стороны.
— На этот раз кто-то покрупнее попался, — подтягивая катамаранчик, радуется удачливый рыбак. — Снова мальма? Посмотрим…. Ага, в воде мелькает бледно-жёлтый бок с крупными светлыми пятнами. Значит, кунджа. Килограмма, наверное, на полтора…
«Кораблик» вновь, трудолюбиво зарываясь вертикальными дощечками в тёмные речные воды, замирает на месте, мушки весело и призывно скачут по гребням волн.
Неожиданно рядом с катамараном возникает здоровенный бурун, в котором виден — на долю секунды — здоровенный (ну, очень здоровенный), рыбий хвост.
Мощный звонкий шлепок, и деревянный «кораблик» мгновенно разваливается на отдельные дощечки и планки.
— Чёрт знает, что такое! — размеренно наматывая на дощечку шнур, возмущается Олег. — Всю рыбалку, гад хвостатый, испортил…. Из чего я теперь смастерю новый «кораблик»? А? Вот же, не было печали у гусара…. Кто же это такой шустрый и крупный? И на сколько, интересно, этот поганец потянет? Килограмм на пятнадцать-двадцать? Или же ещё крупнее? Ладно, наглец бокастый, я с тобой сейчас разберусь. Сейчас-сейчас. По полной и расширенной программе. Только не отплывай, пожалуйста, далеко…
Олег возвращается к балагану. Бросает бесполезную дощечку с капроновым шнуром и мушками на высокую моховую кочку. Рядом пристраивает полиэтиленовый пакет с пойманной рыбой. Достаёт из брезентового чехла и собирает — из составных частей — спиннинг. Закрепляет на его удилище — чуть выше пробковой рукояти — безынерционную катушку. Пропускает леску через спиннинговые кольца. Привязывает к леске надёжный стальной поводок. Вытаскивает из рюкзака круглую жестяную коробочку с блёснами и воблерами. Раскрывает её. И после недолгих раздумий останавливает свой выбор на «змейке».
Что ещё за «змейка» такая? Самоделка. В том плане, что эту нестандартную снасточку Олег сам изготовил, прошлой зимой. Знаете, есть такие ёлочные новогодние гирлянды, состоящие из серебристых блестящих шариков, нанизанных на капроновую нить? Вот, кусочек такой нити — с десятком шариков — Олег от гирлянды и отрезал. Потом насадил шарики на «первую» гитарную струну. Лишнее, понятное дело, удалил с помощью ножниц по металлу. А к кончикам отрезка струны припаял два карабинчика: один (тяжёлый), для лески или стального поводка; второй (лёгкий), для кольца с рыбацким «тройником».
Осмотрев снасточку, он заменяет закреплённый на ней «тройник» на другой, самый крупный — из тех, что обнаружились в коробочке. А после этого закрепляет «змейку» на колечке стального поводка.
Олег, предварительно раскатав голенища болотных сапог, осторожно заходит в реку.
Почему он не забрался на покатый гранитный валун, с которого уже рыбачил? Скажете тоже. Камень, торчащий из реки, является — при ловле очень крупной рыбы — достаточно коварной штуковиной. Запросто можно — в процессе борьбы с потенциальным трофеем — поскользнуться и свалиться в воду. А ещё и головой удариться — об тот же самый валун, на котором и поскользнулся…
Взмах спиннингом. Заброс «змейки» метров на шестьдесят. Чуть слышный треск катушки, наматывающей — с короткими рывками и паузами — леску.
Взмах. Заброс. Треск.
Взмах. Заброс. Треск…
Удар!
Удилище спиннинга тут же сгибается в крутую дугу. Оглушительно трещит катушка. По воде ходит — туда-сюда — огромный бурун, создаваемый усилиями большой и сильной рыбины.
Олег медленно перемещается вдоль берега, то отпуская леску, то подматывая её.
Отчаянная борьба длится и длится.
Мышцы спины и плеч сводит судорогами. Ледяная речная вода переливается через края рыбацких сапог. Летнее камчатское солнышко, лукаво проглядывая сквозь широкие прорехи в низких тёмно-серых облаках, начинает откровенно припекать. По лбу, застилая глаза, скатываются крупные и частые капли слегка солоноватого пота. Пальцы рук предательски немеют.
Сквозь всплески, производимые неизвестной рыбиной, долетает шум работающего лодочного мотора. Но Олегу сейчас не до ерунды: он весь поглощён одним — борьбой…
Наконец, где-то через полчаса, добыча отчаянно прыгает по чёрным прибрежным камушкам. Несколько ударов увесистым булыжником по бугристой рыбьей голове, и всё — полная и окончательная победа.
— Ну, и ничего же себе, — с трудом переводя сбившееся дыхание, восторженно охает Олег. — Натуральное чудо-юдо какое-то. Кожа тёмная и очень жёсткая на ощупь. Как у…, как у престарелой камбалы. Вдоль хребта красуются непонятные шишечки-наросты. Морда непривычно-длинная. Рот — внизу. Но достаточно большой и круглый. А нижняя губа — очень короткая…. Да кто же это такой, а?
— Осётр, однако, — раздаётся сзади густой мужской голос.
— Гав! — подтверждает собака.
— Большой и настоящий, однако…. Взять травоядного и мирного осетра — на блесну? Почётное дело. Невероятное…. Ну, парень, однако, ты и молодец. Красава самая натуральная…
Олег оборачивается. В трёх-четырёх метрах от него, рядом с замшелым корнем-выворотнем, стоит, опираясь на чёрный посох, высокий узкоглазый старикан в тёмно-бордовом малахае, расшитом разноцветным бисером. У ног старика, беззаботно щурясь, сидит Найда.
— Здравствуй, дядя Костька, — радостно улыбается Олег.
Сделав несколько шагов навстречу, он протягивает пожилому мужчине открытую правую ладонь.
— Привет, Красава. Муза нсунск[3], однако, — отвечая на рукопожатие, произносит старик. — А ты изменился — со времени нашей последней встречи. Вырос, однако. Возмужал.
— Как ты меня назвал?
— Красава, однако. Так ительмены и паланцы величают успешных и удачливых людей. Так издревле повелось. Не нами заведено, не нам, однако, и отменять. Красава…
Глава вторая. Шаман — лучший друг беглеца
— Это точно — осётр? — недоверчиво разглядывая добычу, сомневается Олег.
— Точно, однако. Гадом буду. По крайней мере, однако, относится к осетровым.
— А откуда им, благородным и осетровым, взяться в нашей северной Камчатке?
— Много откуда, — усмехается старик. — Считается, однако, что внутренние воды Камчатского полуострова бедны пресноводными рыбами. Ну, советские учёные и начали, однако, активно выпускать в местные водоёмы мальков всяких нездешних рыб: карася, амурского сазана, толстолобика и даже стерляди. С переменным успехом, понятное дело, выпускать…. Как сейчас помню, однако. Было это, кажется, в 1958-ом году. Приехали в эти благословенные места всякие и разные, однако, хиленькие, бородатенькие и в очочках. Приехали, посовещались, да и выпустили в Кирпичную протоку (ну, в ту, что протекает возле села Милькова, однако), несколько тысяч личинок обской стерляди. Выпустили и, однако, уехали восвояси…. Прижилась ли стерлядка в Камчатке? Плохенько, но, всё же. Несколько раз здешние рыбачки её лавливали. Один раз в 1967-ом году, однако. Другой, кажется, в 1973-ем.
— Значит, я стерлядь поймал?
— Нет, конечно же, однако. Те стерлядки (и в шестьдесят седьмом, и в семьдесят третьем), меленькими были, не более двух килограмм каждая. Твой же трофей, однако, знатный. В том смысле, что и на все тридцать пять запросто потянет. Сейчас, Красава, определимся…
Старик, опираясь на посох, подходит к пойманной рыбине, присаживается на корточки, внимательно осматривает её и через пару минут выносит авторитетный вердикт:
