Жоржи Амаду - Старые моряки, или Чистая правда о сомнительных приключениях капитана дальнего плавания Васко Москозо де Араган
Семья Кордейро состояла из отца — Педро Кордейро, владельца предприятия по производству спиртных напитков, — матери и четырех дочек на выданье. Дела Педро Кордейро шли превосходно, но надо сказать, что он был расточителен и не отличался предусмотрительностью. Доказательством этого может служить построенный им летний особняк, обширный, комфортабельный, на каменном фундаменте, почти такой же великолепный, как городская резиденция Педро Кордейро. Он истратил кучу денег на постройку, а потом на пышный праздник по случаю новоселья. Он потакал любому капризу своих дочерей, дошел даже до того, что купил им моторный катер.
Мамаша руководила поисками женихов для дочек.
В доме с зелеными ставнями устраивались бесчисленные вечеринки. В большой гостиной, выходившей на море (где впоследствии капитан установил свой телескоп), кружились пары. Девицы ездили в Парипе на пикники, катались на катере и часто, причалив у скал, оставались там до поздней ночи. Они были душою общества и веселились без устали. Одна из них, Росалва, в прошлом году ухитрилась добиться помолвки с неким агрономом. С тех пор она уже не ходила вечерами на пляж, а сидела с женихом на веранде, и ему позволялось держать ее руки (впрочем, как выяснил сеньор Адриано Мейра — тот, что ходил с фонариком, — жениху позволялось и многое другое).
Во время карнавала в особняке Педро Кордейро танцевали с субботы до вторника. А через несколько дней разразился скандал: исчезла Аделия, младшая, непокорная смуглянка. Она увезла свои платья, а также лучшие из платьев сестер и в придачу еще доктора медицины Аристидеса Мело, женатого человека. Чуть ли не все население предместья присутствовало при спектакле, устроенном покинутой супругой. Она ворвалась в дом Кордейро, где все было перевернуто вверх дном, и, рыдая и вопя, требовала вернуть ей мужа, которого «ваша распутная дочь у меня украла».
Семейство Кордейро срочно покинуло Перипери. Не успели утихнуть толки об этом происшествии, как в конторе фабрики Педро Кордейро в Баие раздался выстрел, — обанкротившийся владелец покончил с собой. Эхо выстрела дошло до предместья в сопровождении целой лавины слухов: все имущество самоубийцы заложено, безжалостные кредиторы вьются вокруг тела покойного, агроном разорвал помолвку. У него были серьезные причины: безнравственное семейство и невеста-бесприданница. Другая дочь Кордейро, самая старшая, тоже завела интрижку с женатым человеком — это стало своего рода проклятием или фамильной модой! В Перипери только и было разговоров, что об этих историях, и дамы шепотом передавали друг другу пикантные подробности о романах девиц Кордейро.
Сеньор Адриано Мейра как-то на рассвете осветил лучом своего фонарика старшую из сестер: она обнималась на пляже с неизвестным мужчиной. Подобных случаев в предместье было множество, а сильные дожди, затоплявшие песчаные улицы, способствовали распространению сплетен.
Ах! Только обитатели Перипери способны по-настоящему оценить такой скандал: одна дочь убегает из дому с женатым человеком, другая развратничает на пляже, самоубийство, разорение — все это заполняло дождливые дни, когда отдыхающих больше нет и предместье живет одними воспоминаниями.
Однако даже и в дождливые дни Перипери сохраняет праздничный вид, может быть, благодаря яркой окраске домов — они выкрашены в голубой, розовый, зеленый и желтый цвета, — а может быть, благодаря высоким деревьям на площади, пляжу и вокзалу. Но вернее всего потому, что большинство населения состоит из людей, которым нечего делать: из чиновников, вышедших на пенсию, из торговцев, отошедших от дел, — в общем из людей праздных. Они ездят в город только раз в месяц — за деньгами, постепенно отвыкают от галстука, по утрам ходят даже в пижамах или в старых брюках и рубашках с открытым воротом. Все они знакомы между собой, видятся ежедневно. Женщины болтают о домашних делах, обмениваются цветочной рассадой и рецептами пирогов и варенья. Мужчины играют в гаман[1] и шашки, одалживают друг у друга газеты, некоторые ловят рыбу на удочку; и все каждый день приходят на станцию, где, усевшись на скамейки, дожидаются поезда. По вечерам собираются на площади. Выносят качалки, кресла, шезлонги, усаживаются на грубых скамейках под деревьями и спорят о политике, вспоминают события последнего летнего сезона… Так тянется старость — вдали от городского шума, а огни города мерцают вдали, напоминая о часе вечерней трапезы… Тишина, мир, время идет, медленно, а в жаркие часы сиесты кажется, что оно остановилось навсегда.
Толки вокруг трагедии Кордейро все разгорались, и вдруг пришла сногсшибательная весть: дом с зелеными ставнями продан. Как могло случиться, что все было устроено без участия жителей предместья и они даже не знали о переговорах? Ведь ни один дом здесь не продавался и не сдавался без активного участия соседей; они подают советы, обсуждают цену, указывают покупателю на недостатки и достоинства дома, чем вызывают нередко бессильный гнев маклеров. А тут такой знаменитый дом, обрызганный, можно сказать, кровью Педро Кордейро, и продан без их ведома, они даже не видели покупателя, не познакомились с ним, ничего ему не рассказали! Все сделано тайно. Ходили слухи, будто дом купил господин со средствами, отошедший от дел. Но какие у него были дела, какие средства и что он вообще такое? Ведь, в сущности, они ничего не знали ни о его состоянии, ни о положении в обществе, ни о профессии. Все чувствовали себя обманутыми.
Тайна была сохранена благодаря дождливой погоде, иначе никак нельзя объяснить все это. Сестры Магальяэнс, которые всегда все видят и слышат, жили поблизости от дома Кордейро. Они рассказали, что примерно с месяц назад слышали, как к Кордейро кто-то приходил, и даже видели двух мужчин в плащах и с зонтами. Но шел такой сильный дождь, что пришлось закрыть окна. К тому же Карминья, средняя из трех сестер, болела в то время гриппом, а двум другим пришлось за ней ухаживать, и это притупило их бдительность. Очевидно, двое в плащах и с зонтами были маклер и покупатель. Больше сестры ничего не могли сказать.
Прибытие с утренним поездом служанки — темной мулатки лет сорока открыло новые возможности для бьющего через край любопытства. Едва она подошла к дому, как сестры Магальяэнс принялись предлагать ей свои услуги и засыпать ее вопросами. Дождь прекратился, и перед домом собрались старики. Они вышли погреться на солнце и мало-помалу окружили мулатку, стремясь завести с ней беседу. Но мулатка Балбина оказалась особой неразговорчивой, необщительной и сердитой. Она отказалась от всякой помощи, на вопросы отвечала односложно и тотчас же начала мыть пол. Удалось только узнать, что новый хозяин будет к вечеру.
— С семьей?
— С какой семьей?
Установили дежурство на станции, удвоили бдительность. Уж на этот-то раз они не упустят нового соседа! Снова засияло солнце, мягкое зимнее солнце, ласковый бриз дул с залива, стояли прекрасные дни.
Соседи строили догадки: играет ли он в шашки? Или, может быть, он специалист по гаману? Или вдруг окажется, что он играет в шахматы и, таким образом, Эмилио Фагундес, отставной заведующий отделом управления земледелия, получит партнера. До сих пор Эмилио приходилось играть лишь по переписке, так как в Перипери, кроме него, никто не умел играть в такую сложную, ученую игру.
Вот почему, когда капитан в половине третьего сошел с поезда и направился к товарному вагону, чтобы присутствовать при выгрузке своего багажа, большинство солидных людей Перипери уже поджидали его на станции. Подняв глаза от утренних газет или от шашечных досок, они внимательно следили за невысоким, коренастым приезжим с красным лицом и крючковатым носом, одетым в странную куртку.
— Это что такое? — спросил Зекинья Курвело, указывая пальцем на штурвал.
Сам Аугусто Рамос, отставной чиновник управления внутренних дел и юстиции, страстный любитель игры в шашки, не устоял перед соблазном увидеть штурвал. Несмотря на то что как раз в этот момент он готовился съесть дамку и три шашки Леминьоса (из почтово-телеграфной конторы), Аугусто прервал партию и присоединился к остальным. Багаж приезжего выгрузили на платформу, ящики с надписями красными буквами «Осторожно! Морские инструменты!» выглядели загадочно. Огромный глобус, веревочная лестница… Капитан предупредил носильщиков, чтобы они соблюдали осторожность. Затем произошел незабываемый подъем на скалы.
В тот же день, когда солнце уже садилось и вечерние тени покрывали почти всю площадь, Зекинья Курвело рассказывал тем, кто пропустил великую минуту прибытия капитана в Перипери, как озноб пробежал у него по спине при виде величественной фигуры капитана, стоящего там, на вершине, обратив к солнцу лицо и устремив взор на океан. Старики, сидевшие на скамейках и стульях под тамариндами, слушая этот рассказ, одобрительно кивали. Зекинья воодушевился:
