Роман Сенчин - Лед под ногами
– почти всё фуфло. И вон уже – концерт в “Олимпийском”, запись нового альбома – в английской студии…
Денис поймал на себе брезгливый взгляд одного, другого прохожего, презрительную ухмылку фигуристой девушки. Будто мерзкое что-то увидели… А что, действительно ведь, достоин. Просто привык к себе такому, уже и не мог представить другим и потому не стеснялся, не замечал, что попросту смешит окружающих. А сейчас увидел. Почти мужик, но в прикиде подростка. Серьга со знаком анархии, булавки, рваные джинсы, и сквозь дыры видны бледные волосатые ноги… Вот он
– упорный, многолетний борец с благопристойностью, превратившийся в клоуна.
Захотелось спрятаться, оказаться там, где никого нет, никто не станет колоть этими взглядами и ухмылками… Денис нагнул голову, торопливо доедал ватрушку… Недалеко скверик есть, во дворе дома, где Гоголь умер, там можно пересидеть…
– Дэнвер, здорово! – шлепнули по плечу. – Ты опять на пост? Опять обездомел?
Это был Игорь. Неожиданно в костюме, выбритый, причесанный. Стоял, бодро перекатываясь с носков на каблуки туфель. Так перекатывались деловые люди… Денис вскочил, заулыбался – обрадовался не встрече именно с Игорем, а тому, что рядом появился тот, кто не кольнет, не ухмыльнется. Кому можно пожаловаться.
– Вот, Игги, уезжаю. Все.
– Куда?
– Да домой. Навоевался.
Игорь сочувствующе качнул головой; казалось, сейчас пожелает счастливого пути и пойдет дальше. Но он предложил:
– Давай-ка пивка с шаурмой. У меня, можно сказать, праздник сегодня.
Кочевая жизнь приучила не отказываться от еды; Денис подхватил гитару и рюкзак, пошел за Игорем.
В кафе было душно, но пахло вкусно и сытно – специями, жареным мясом. Молодой азербайджанец энергично срезал с огромного куска золотистой говядины тонкие пластики, измельчал их на противне, грел перед раскаленными спиралями печки тонкий лаваш… Игорь, попивая из бутылки “Балтику №3”, рассказывал:
– Уволился я из “Развлечений”. Свой журнал теперь делаем.
Продвинутый. Команда подбирается, деньги обещали. Всякую шнягу не будем ставить, а нормальное – о концертах, о выставках, фильмах.
Альтернатива, в общем. Сейчас на “Радио Рокс” ходил, обещали информационно поддержать. Надоела, Дэнвер, попса эта вся, макияжи, салоны. Знаешь, как называться будем? “Твой город”. Нормально?
Принесли шаурму.
– Мяса-то как? – нахмурился Игорь. – Не в обиду?
Азербайджанец радостно возмутился:
– Как для себя!
Денис ел медленно, смакуя. В их городке шаурму не готовили. Или теперь уже стали?.. За два года многое могло измениться.
– Ну а ты чего уезжать-то решил? – спросил Игорь; сам он был родом с
Урала, остался в Москве после журфака, как-то устроился.
Денис дернул плечами:
– Устал.
– Да ладно. Только все начинается. Такие группы приезжают, клубы открываются. Жизнь кипит…
– Что-то не видно кипения. Попсня кипит. Сам же сказал, что попсня одна.
– Я не сказал, что одна. Но много. Надо бороться.
– Я наборолся… Триста рублей в кармане и билет до дому… за два года борьбы.
– Понятно. А дома чего делать будешь? Ты же совсем издалека откуда-то.
– Из Красноярского края… Ну, что делать? В магазин обратно пойду, если возьмут. Кассетами торговать. А если нет… Хрен его знает пока.
Жалея себя, ясно поняв, что будущее у него действительно незавидное,
Денис отвернулся к окну. Там, за стеклом, по-прежнему плотными потоками двигались люди. Энергично, бодро. Вот какой-то дядька приостановился, разглядывая товары в ларьке, и тут же случился затор…
Впервые Денис попал в Москву в октябре восемьдесят девятого – получив с Димычем первую стипендию в училище, решили сгонять посмотреть столицу. Льготный билет для учащихся стоил копейки, о том, где остановиться, как-то не думалось. Приехали рано утром в субботу, побродили по центральным улицам, удивляясь стоящим бок о бок разномастным, не из одной эпохи, домам, от вида которых болели глаза; послушали выступающих на митинге в защиту Ельцина у
Моссовета. Ближе к вечеру выпили бутылку крепленого, закусывая дефицитной в Питере хрустящей картошкой, а потом отправились назад… Несколько лет о Москве Денис особо не вспоминал, не хотел снова в ней оказаться. Почему же в июле девяносто шестого рванул именно сюда? Здесь ведь и групп настоящих никогда не было -
“Крематорий” разве что и “Звуки Му”… Хотя и в Питере ничего интересного давно не появлялось. Все появилось там, в прошлом. Но как в сегодняшнем быть ему, Денису Чащину? Вот гитара, в рюкзаке толстая тетрадь с текстами и аккордами…
И, цепляясь за вдруг возникший шанс как-то еще удержаться, как-то продлить попытки, Денис попросил. Попросил осторожно, сам не веря, что получится:
– Слушай, Иг, ты вот насчет журнала… Может, меня возьмешь? Если это, конечно… Я в музыке разбираюсь, английский знаю более-менее.
Правда, с жильем сейчас…
Игорь взял. Поселил у себя в съемной двухкомнатке. Дал сумму на новые джинсы и парикмахерскую… Через месяц выпустили первый номер; к осени журнал раскрутился, тираж достиг пятидесяти тысяч экземпляров в неделю – такой же, какой был у главного конкурента -
“Развлечений столицы”.
В октябре Денис снял однушку на “Варшавской”, на Новый, девяносто девятый год последний раз съездил домой. Не понравилось – он не мог представить, как жил в этом крошечном, скучном городишке с тремя свечками-девятиэтажками, пятью автобусными маршрутами…
Родители были рады, что он хорошо устроился, и словно бы постоянно извинялись за свой бедный и скучный быт; Димыч работал звукорежиссером на местном радио, к рассказу Дениса о двухлетней неудачной попытке оживить рок в столице отнесся равнодушно. Судя по всему, он с музыкой окончательно завязал, даже стены очистил от плакатов и фотографий.
– Ну, ладно, – Денис протянул ему на прощанье листок с номерами своих телефонов, – звони, если что.
Он тоже сделал у себя ремонт, выбросил кучу вещей и разрешил родителям распоряжаться комнатой. Вскоре из письма узнал, что они пустили туда квартирантку – студентку педучилища. “Все копейка”, – объяснила мама. Денис поддержал: “Да, правильно. Деньги – это одно, а главное – вам не так скучно будет”.
И вот шесть лет жил почти без воспоминаний, без ностальгии. И, в общем-то, был доволен.
3День протек нормально, спокойно. В половине шестого Чащин стал потихоньку собираться. Заварил кофейку на дорожку. Как всегда в это время, размышлял, чем бы поужинать. Вариантов было много, но чаще всего выбирал курицу гриль. И вкусно, и сытно, и экономно. Вместе с лавашом и соусом курица стоила сто тридцать рублей, за раз ее одному не съесть, останется на утро или на следующий ужин. К тому же и возни никакой – оторвал окорочок и жуй. Удобно.
Чащин открыл в родном журнале программу ТВ, стал просматривать, что там вечером. По первому “Рокки” в ноль тридцать, по “России” -
“Аншлаг”, а после него – концерт группы “Премьер-министр”. О, господи, группа… Во! По “Спорту” в двадцать два пятьдесят пять
“Лучшие бои Майка Тайсона”. Не забыть бы только…
Заглянул Игорь, наигранно удивился:
– Еще не ушел?!
– Да нет. Двадцать минут осталось.
– По пять капель будешь?
Эти вечерние пять капель случались нечасто – раза два в месяц, – но почти всегда превращались в мощный гудеж, когда из тумбочки доставался все новый коньяк или водка, приходилось бежать в ближайшее кафе за закуской. Потом ловили машины и кое-как разъезжались по домам; потом муки похмелья… И Чащин испуганно замотал головой:
– Нет-нет-нет, дел сегодня еще!..
– А то давай, – по обыкновению мягко, но напористо настаивал Игорь.
– Пятничка как-никак, к тому же наш мэтр хочет тебя лицезреть.
– Какой мэтр?
– Ну пойдем, увидишь. Давай, Дэнвер, пошли.
В кабинете Игоря сидел Дегтярев. Вообще-то невысокий, не слишком полный, он всегда казался Чащину великаном – мощный, монолитный какой-то, словно валун, придавливающий все вокруг. Короткая стрижка и подкрученные усики делали Дегтярева похожим на пожилого, но все еще непобедимого борца Ивана Поддубного…
Он появлялся в редакции время от времени, приносил статьи о своих давних путешествиях по Карелии, Мезени, Волге, показывал пожелтевшие, с обломанными углами фотографии: байдарки, мужественные парни несут убитого кабана на шесте, девушки с задорными лицами и страшными коленками стоят над пенящимся горным потоком… Иногда
Игорь печатал дегтяревские материалы в разделе “Туризм и отдых” под рубрикой “Далекое – близкое”.
– О-о, здоров, Дениска! – колыхнуло застоявшийся, с запахом коньяка, воздух приветствие.
– Добрый вечер, – кивнул Чащин и протянул руку.
Дегтярев с нажимом, показывая, что еще в силе, сжал ее, тряхнул, отпустил. Кивнул по-хозяйски на соседний стул.
– Присаживайся.
