Елена Котова - Легко!
Виктор был красив. Высокий, атлетически сложенный, всегда по-спортивному небрежно и стильно одетый, эдакий Джеймс Бонд в исполнении Пирса Броснана. Впрочем, она никогда о нем, по сути, не думала, они были просто приятели. Он с ней не флиртовал, общался всегда по делу и только. Конечно, этот поцелуй ничего не значил. Виктор попросил извинения, что за неделю до этого пропустил ее приглашение на ужин, и спросил, нельзя ли получить обещанный ужин в следующую субботу. «Я помню, ты обещала какое-то особенное вино, которое привезла из Лондона. Если его еще не выпили, я бы пришел». Это было до поцелуя.
За рулем по дороге на дачу Анна все думала про тот поцелуй. Он, собственно, ничего не мог означать. Они приятельствуют уже больше года, и никогда никаких попыток подъехать с его стороны не было. Но почему она все думает об этом поцелуе?
Всю неделю она то и дело принималась гадать, позвонит ли Виктор по поводу ужина или нет? Он не позвонил. В субботу звонок раздался настолько рано утром, насколько это позволяли приличия: ровно в десять, минута в минуту. «Актуально ли приглашение на ужин?» Анна понеслась в «Дессанж», потом крутилась перед зеркалом, выбирая, что надеть. Тем не менее она еще не была уверена, что все сама себе не напридумывала – это тоже вполне может быть деловой и дружеский ужин со смачными обсуждениями и сплетнями. Но в солнечном сплетении что-то потягивало. Ровно в семь она услышала звонок домофона внизу и открыла дверь, за которой стоял Виктор с охапкой роз. Все стало ясно.
– Что тебе налить?
– Чуть-чуть виски. А ты что пьешь?
– А вот то знаменитое белое вино, на которое я тебя и приглашала.
– Давай вместе по чуть-чуть виски как аперитив, а вино ты будешь потом.
– Ну, если я начну мешать, это может добром не кончиться, – сказала Анна, в то время как Виктор осторожно обнял ее и начал целовать. – Впрочем, похоже, это уже точно добром не кончится, я как-то не была готова к такому повороту…
Спустя минуту и ее слова, и ее одежда были отброшены за ненадобностью, как ложь, которой требовали приличия.
Это была волшебная ночь, как, наверное, любая первая ночь очень влюбленных и опытных людей. Оба старались дать партнеру как можно больше. Шептали много слов, пили вино, которое Виктор приносил в постель.
– С прошлого воскресенья я грезил о тебе каждую минутку. Не мог отогнать эти мысли и думал только о том, как в постели поцелую каждую клеточку твоего тела.
– А я всю неделю думала, значит ли что-то тот поцелуй.
– Глупо, что мы потеряли целую неделю.
И много, много других слов, обволакивавших ее тело, которое плыло по теплым волнам моря страсти. Ощущение его тела рядом сводило с ума, доводило до экстаза, и были минуты, когда ей казалось, что еще одного его прикосновения она просто не выдержит, так остро все было, так мучительно-сладко. Еще секунда – и она взорвется от этого внезапного нового чувства и мелкими осколками разлетится по комнате.
Наутро Анна сказала себе, что улетать в это нельзя. Ну, была ночь, ну и всё. Но в середине недели Виктор пришел под вечер, и счастье вернулось…
Они встречались еще только два месяца, когда он сказал, что любит, что искал ее всю жизнь.
Они ужинали в «Кантинетта Антинори».
– Я хочу прожить оставшуюся жизнь вместе.
– Это ты так просто, наверное, говоришь.
– Нет, знаешь, каждый раз, когда у меня была новая женщина, наступал момент, когда я спрашивал себя, а как это будет через двадцать лет? Эта мысль всегда была началом конца. Дальше уже будут только повторения. Но с тобой и через двадцать лет я все еще буду познавать тебя. Мне никогда не разгадать тайну твоего магнетизма. Это притягивает и пугает одновременно, ты все время меняешься. Мне страшно не поспеть за тобой и потерять тебя. Я мечтаю осесть с тобой лет через двадцать, скажем, на Гавайях и вместе стариться, и чтобы мы были в одиночестве. Может, я разгадаю тебя. Но и тогда с тобой не будет скучно…
Глава 4
Виктор был женат, его сын заканчивал школу. Он хотел дождаться этого, прежде чем разводиться. К середине сентября Анна поняла, что вообще-то любит впервые. Всё, что было раньше, не шло в сравнение по силе чувства. Она и не представляла, что может так подчинить себя, раствориться с готовностью в другом человеке. Кроме него, ничто не имело значения. Анна благодарила бога за то, что узнала – какая она, настоящая любовь. Это не всем посылается. Только его счастье важно. Потому что это ее счастье. Впервые в жизни она была готова изменяться ровно столько раз, сколько ему это было бы нужно. Она играла с мыслями о том, что бросит работу и станет весь день сидеть дома и просто ухаживать за ним. Это будет каждый день непрекращающегося счастья ожидания того момента, когда она услышит его машину, паркующуюся под окном во дворе, и звук его ключа в двери. С таким счастьем ничто сравниться не может. Он и есть ее мир, за его пределами нет ничего значительного.
После первых месяцев любовной горячки проклюнулись шипы среди роз. Анна принимала Виктора безоговорочно. Он был не простым человеком – уверенный в себе до нахальства, но с глубоко спрятанными комплексами. Всё время испытывающий ее чувство на прочность. Проверяющий силу ее любви. Только он мог решать, когда звонить, когда приходить и как долго оставаться. Он хотел безоговорочного признания этого права за ним. Виктор никогда не строил общих планов, и хотя пару раз они уезжали на выходные, это всегда было спонтанно. Когда хотел он. Они оба обожали лыжи и договорились о пяти днях в Церматте в марте.
За день до отъезда Виктор объявил: «Не могу, на работе кризис». Анна прорыдала весь день над уже упакованным чемоданом, а вечером друг Женька повел ее ужинать, уговаривая «перевернуть эту страницу». Нельзя так вкладываться в человека, так делать не стоит, это плохо для обоих, а тут еще это ему явно не нужно.
Виктор позвонил поздно ночью с правильными словами, просил простить, говорил, как сильно ее любит, как ему стыдно, что он причинил такую боль.
Утром Анна улетела в Церматт одна.
Виктор звонил каждый день, и она решила – как же глупо устраивать истерику, это же бывает: аврал на работе. Она любит мужчину-карьериста, и что тут плохого?
Три недели спустя Виктор повез ее на четыре дня в Сент-Мориц. Конечно, она просто психанула по поводу Церматта. Как глупая обычная женщина…
Случались дни, когда она чувствовала себя несчастной, но они проходили, и Анна снова была счастлива. Она познакомила Виктора со своими друзьями, вместе с Анной он посещал ее корпоративы. Она делала вид, что не замечает, как он тащится от общения с creme de la creme московского финансового истеблишмента, ее среды. На людях Виктор всегда был безупречен: держал Анну за руку, танцевал, иногда целовал как бы украдкой. О них уже говорили как о паре, а некоторые коллеги решили, что они уже и поженились. Анна думала, что это привязывает его к ней. Виктор не будет валять дурака с московским истеблишментом при своих-то карьерных амбициях.
Через год сын Виктора поступил в университет. «Любимая моя, можешь подождать меня еще год? Пусть он первый курс закончит», – спросил он Анну в сентябре на берегу моря в Сочи, куда они вырвались на выходные. «Что я могу сделать, чтобы помочь тебе?» – спросила она. «Ничего, просто ждать». В октябре ей делали операцию, не страшную совсем. Виктор приходил каждый день, приносил еду, книжки, цветы, развлекал разговорами. Вот это и было доказательством его любви. На Рождество он уезжал кататься на лыжах с сыном, а она отправлялась к своим мужчинам – кататься в Колорадо. Виктор планировал, как они будут праздновать китайский Новый год в шале в Швейцарии. Но конец января оказался для него сумасшедшим на работе, равно как и февраль и потом март. В апреле он перестал звонить. За четыре недели Анна выплакала глаза, но сама не звонила. Не из гордости, о чем это? Просто знала, что ее звонок ничего не изменит. Виктор всё будет делать по-своему. Она может только ждать. Или не ждать.
Он появился в мае с чувством вины и благодарностью за ее ожидание. У них наступил второй медовый месяц, и Анна была счастлива, что хватило сил дождаться. В июне выехали за город на праздничные дни. Гуляя утром по лесу, она обернулась посмотреть на него. Виктор шел за ней, смотря себе под ноги.
– Ты на что смотришь?
– На твои следы. Ты знаешь, как я люблю тебя?
Сын закончил первый курс. Виктор купил ему квартиру на Ленинском проспекте и забавлялся ремонтом. «Это же понятные мальчишеские игрушки, – говорила она себе, – действительно весело строить квартиру вместе с собственным сыном. Быть с ним рядом и показывать, на что способен отец».
Когда квартира была готова, Виктор повез Анну посмотреть. Они стояли на балконе в обнимку, он говорил, как благодарен ей за ее понимание. Она подумала, что отвоевала еще дюйм в пространстве его жизни.
Анна сказала Филиппу, что уходит. Филипп воспринял это лучше, чем она ожидала. Конечно, сначала была истерика. Понятное дело. Ей было очень плохо, что она делает ему так больно. Потом к нему вернулся разум и он сказал, что будет ждать, когда она вернется. Она не чувствовала своей вины. Она дала ему бесконечно много. Эмоционально, духовно, даже финансово. Филипп открыл с ней новый для себя мир, приобрел класс, вкус, широту мышления. Он стал другим, совсем не тем неуклюжим, зажатым мальчиком, которого она встретила на первом курсе. Что он мог еще требовать? В конце концов, ее первый долг – быть счастливой самой. Бог дал ей самую немыслимую на свете любовь. Это благословение. И все, кто ее любит, должны радоваться за нее, видя, как она цветет от этой любви. В Штатах, когда Анна гуляла вместе с сыном, их иногда принимали за парочку. Разве это не доказательство, что она счастлива?
