Бен Элтон - Звонок из прошлого
– Вы только посмотрите на них, – произнес американский генерал, глядя в иллюминатор, усеянный каплями дождя. Самолет уже выруливал к небольшому терминалу, на фоне которого мокли маленькие, жалкие фигурки встречающих. – В британской армии ничего не изменилось, вам не кажется? И они все еще этим очень гордятся.
Один из сопровождающих подал генералу пальто.
– Они всегда ведут себя одинаково. Бедные, но нахальные. Как будто только что покинули тонущее судно. Худшее, что может случиться с великой силой, – это стать не единственной в мире. Преодоление подобного комплекса длится столетиями. Взять, к примеру, португальцев. Они только сейчас, пожалуй, вполне смирились со своим положением.
– Да, сэр! Конечно, сэр! – бодро сказал молодой пилот, понятия не имеющий о том, что имеет в виду генерал.
Джек повернулся к генералу Шульцу, своему начальнику штаба, который почтительно расположился на расстоянии двух сидений сзади него, играя в компьютерную игру.
– Давайте разберемся со всей этой тягомотиной как можно быстрее, чтоб не тратить много времени на все это дерьмо. О'кей?
4
Полли включила висящую над кроватью лампу и на миг ослепла от неожиданного света.
Телефон стоял на письменном столе в другом конце комнаты. Полли поместила его там для тех случаев, когда она пользовалась телефонным будильником. Чтобы прекратить оглушительный трезвон, ей волей-неволей приходилось вылезать из-под теплого одеяла и шлепать через всю комнату, чтобы приподнять трубку, а затем снова положить ее на рычаг. В противном случае, если бы телефон стоял на тумбочке рядом с кроватью, можно было бы снять трубку вообще не вставая с постели – просто дотянувшись до нее рукой, а потом спокойно повернуться на другой бок и продолжать досматривать свои сладкие сны. Отчего Полли уже несколько раз ухитрялась опаздывать на поезд.
Телефон снова зазвонил. На этот раз ей почудилось, что он каким-то непостижимым образом звонит гораздо громче.
Спросонок комната казалась Полли странной: телефон, письменный стол, бесформенная черная тень на полу, которой на самом деле были ее скомканные джинсы. Разумеется, комната не изменилась, как и громкость телефонного звонка. Все в ней оставалось совершенно таким же, как и тогда, когда она отправлялась спать накануне вечером.
Телефон продолжал звонить.
Полли заставила себя подняться с постели и зашлепала босиком через всю комнату. Можно сказать – через всю квартиру. Домовладелец Полли утверждал, что это жилье в стиле «ателье художника», и назначил за него соответствующую квартирную плату. Полли же считала, что она живет в одной-единственной спальне и что ее просто-напросто грабят.
Телефон был настроен на такой режим, чтобы после шестого сигнала между звонками наступала пауза. Полли строго посмотрела на аппарат, ожидая, пока завершится очередной цикл звонков.
Она скорей чувствовала злобу, чем страх.
Страшную злобу. Ужасную злобу. Злобу, которая охватила все ее существо и которую, по ее мнению, ни в коем случае нельзя себе позволять, если она хотела еще до рассвета вернуться в постель и хоть немного поспать. Все напрасно: восстанавливать самообладание было уже слишком поздно. Злоба высвободила в ней какие-то химические элементы, которые уже циркулировали по всей ее нервной системе, наподобие наркотика, и заставляли мышцы – напрягаться, желудок – испытывать спазмы, а сердце – усиленно биться и вызывать легкое удушье. Эта злоба вела себя столь нагло, потому что в основе ее лежал страх.
Значит, снова вернулся этот мерзкий Клоп. Неужели этой сволочи все еще мало?
«Клопом» Полли называла Питера. Она наградила его таким именем в надежде его обезличить. Противостоять тем отношениям, которые неуклонно между ними возникали. Полли поняла с самого начала – как понимает это со временем всякая жертва маньяка, – что чем больше она знает о своем мучителе, тем труднее ей думать, что на самом деле он не имеет с ней ничего общего. Каждая мелкая деталь из жизни столь отвратительного ей человека только затуманивает тот главный факт, что в ее собственной жизни он абсолютно посторонний. По существу, он для нее незнакомец: конечно, не в меру агрессивный незнакомец но это не значит, что она должна с ним непременно знакомиться.
Даже когда дело перешло в руки полиции и адвокатов, Полли энергично противилась их попыткам ознакомить ее с любой информацией, которая касалась ее врага. Она совершенно не желала знать, что он собой представляет и откуда явился, есть ли у него работа и кто его друзья. Она вообще ничего не желала о нем знать. Она получила горький урок и знала, что чем больше она о нем знает, тем больше у нее поводов о нем думать, а чем больше она о нем думает, тем сильнее чувствует исходящую от него волну насилия.
Именно поэтому в один прекрасный день Питер превратился в Клопа. Клоп – это такая вещь, которая вызывает досаду. Он вползает в твою жизнь, и от него трудно избавиться. Но он не может причинить тебе особого вреда и тем более тебя убить. Все, что он может делать, – это ползать и кусать. Клопом называют иногда зловредный компьютерный вирус, который можно подхватить по случаю и который на некоторое время доставляет массу хлопот. Но это может случиться с каждым. Если ты подхватила такой вирус, значит, тебе просто не повезло. И ничего более существенного в твоей жизни от этого не произойдет.
Кроме того, здесь нет никакой твоей вины.
Клоп – это такая вещь, которую ты можешь стряхнуть с себя. Которая, и ты сама это решаешь, не будет портить твой день. И даже если ты не сможешь его стряхнуть, все равно ты должна принимать свое несчастье философски и справляться с ним по мере сил как можно успешнее. Ты не можешь стать жертвой клопа. Он не должен занимать твои мысли и становиться внутренним смыслом твоих желаний, причиной твоих несчастий, наполнять собой каждый прожитый тобой миг жизни.
Клоп не может тобой владеть.
Та «вещь», в которую превратился Питер, не была теперь ни другом, ни врагом. Она не была даже знакомым! Даже человеком! Он стал просто клопом, и только дурак может его ругать, читать ему мораль, плакать над ним. Только дурак испытывает по отношению к клопу злобу или раздражение.
Полли стояла, ожидая начала сообщения на автоответчик и делая усилия, чтобы сдерживать свою ярость.
Она даже не заметила, как начала плакать.
5
Генерал Шульц, начальник штаба генерала Кента, был не слишком расторопным человеком, и поэтому последовали грозившие затянуться до бесконечности представления и рукопожатия с встречающими делегацию британскими партнерами и столь же бесконечное топтание на одном месте, то есть на мокром и продуваемом всеми ветрами аэродроме Брайз-Нортон. В конце концов, когда Кент уже начал подозревать, что ему придется до скончания века обмениваться рукопожатиями со всем обслуживающим персоналом аэродрома и его окрестностей, он наконец обнаружил себя сидящим бок о бок с высокопоставленным британским военным чином в головной машине колонны армейских штабных машин, которая направлялась в Лондон.
Кент молчал, погруженный в свои мысли. Несмотря на это, его сосед чувствовал себя обязанным поддерживать с ним некое подобие светской беседы.
– Я имел честь служить когда-то под командованием одного из ваших коллег, – доверительно сообщил высокопоставленный британский чин. – Это было во времена войны в Заливе. Я был откомандирован в штаб генерала Шварцкопфа. Вашего знаменитого Неистового Нормандца.
Кент не ответил.
– Замечательное имя, не правда ли? – Разумеется, высокопоставленный британский офицер считал это имя просто смехотворным и жалким. Он презирал американцев за их неистребимую потребность награждать своих героев идиотскими воинственными кличками, вроде «Железный» или «Выходец из ада». Все это казалось ему кровожадным ребячеством.
Генерал Кент прекрасно знал, о чем думает его сосед, и в своих ответных мыслях считал смехотворными и жалкими попытки британцев компенсировать собственный тяжкий комплекс неполноценности постоянным зубоскальством над янки. Было время, когда британские солдаты чувствовали себя в мире столь же знаменитыми и сильными, как теперь янки. Правда, когда это было? Во времена Англо-бурской войны? Или «Железного герцога» Веллингтона? В общем, давным-давно, в прошлом веке. Генерал Кент прервал ход своих мыслей. Он вовсе не желал заниматься переливанием из пустого в порожнее и пускаться в мысленные пререкания со своим спутником. Он желал лишь одного: чтобы его оставили наконец в покое и дали возможность сосредоточиться на своих собственных глубоких и мучительных чувствах. Снова вернуться в пору своей счастливой любви.
Интересно, как она сейчас выглядит? Помнит ли она его? Разумеется, помнит. Если человек не умер, то забыть такое вряд ли когда-нибудь сможет. А генерал знал точно, что она не умерла.
