Бернард Вербер - Империя ангелов

Он вытаскивает меня из туннеля и подталкивает к плато Страшного суда, где по-прежнему заседают три архангела. Перед трибуналом он расталкивает всех и требует начать процесс заново, угрожая предать все дело гласности. Обещает, что его выступление восстановит попранную справедливость. Он приводит в подтверждение все существующие в Раю законы. Он бушует:

— Я обвиняю архангелов в том, что они сфальсифицировали данные взвешивания души моего подзащитного. Я обвиняю архангелов в том, что они саботировали процесс, который их раздражал. Я, наконец, обвиняю Небесный суд в том, что его целью было как можно скорее отправить на Землю душу, единственным грехом которой является любопытство.

Судя по всему, архангелы не ожидали такого поворота дела. Не каждый день кто-нибудь ставит под сомнение их приговор.

— Господин Золя, прошу вас. Будьте любезны согласиться с решением Небесного трибунала.

— Об этом не может быть и речи, господин архангел Гавриил. Я говорил и повторяю, что судьи рассматривали лишь действия танатонавтов и совершенно забыли присмотреться, как они должны были сделать, к повседневной жизни и поступкам моего подзащитного. А ведь именно с этого необходимо было начать. Я настаиваю на том, что Мишель Пэнсон прожил примерную жизнь. Он был хорошим мужем и отцом семейства, хорошим гражданином, замечательным другом, его близкие всегда могли рассчитывать на него. Он прожил жизнь как честный и справедливый человек. Он всегда проявлял щедрость и великодушие, а в ответ его приговаривают вернуться страдать на Землю. И я не позволю, чтобы его душу сожгли с такой бесцеремонностью.

После минутного молчания Рафаил изрекает:

— М-м… А вы что об этом думаете, господин Пэнсон? В конце концов, вы же главное заинтересованное лицо. Желаете ли вы снова предстать перед трибуналом?

Теперь, когда рядом со мной нет всех тех, кого я любил, ни Розы, ни Амандин, ни Рауля, ни Фредди, я чувствую безразличие. Правда, должен признать, что жар выступления Эмиля Золя передался и мне. Я говорю себе, что, если бы он не выступил в защиту Дрейфуса, его дело никогда бы не было пересмотрено.

— Я хочу… вновь предстать перед судом.

Эмиль Золя сияет. У судей кислые лица.

— Ну хорошо, хорошо. Мы произведем новое взвешивание души, — соглашается архангел Михаил.

«После смерти матери у меня такое ощущение, что жизнь потеряла смысл. Согласен, я здесь, но живу я лишь воспоминаниями. Она была всем для меня. Теперь я потерян».

Наконец мой процесс может состояться по всем правилам. Архангелы показывают мне мою жизнь и просят прокомментировать, что я сделал хорошего и что плохого. Для оценки моих действий используются такие критерии, как развитие, сопереживание, внимательность, желание сделать добро. Вся жизнь проходит передо мной, как мозаика мимолетных моментов на видео, причем некоторые пассажи прокручиваются быстро, а некоторые замедленно. Иногда изображение останавливается, чтобы я мог лучше вспомнить, что же тогда происходило.

В конце концов я начинаю трезво и отстраненно оценивать то, что я сделал в качестве Мишеля Пэнсона. До того как меня будут судить, я сужу себя сам. Странное ощущение. Так вот это и была моя жизнь? Что поражает в первую очередь, так это то, сколько времени я потратил впустую. Я боялся, меня всегда пугала неизвестность.

Для того, чьим главным достоинством является любопытство, это непонятно и парадоксально.

Сколько благих порывов сдержал этот страх! Однако мое безграничное любопытство позволило избежать многих скучных занятий, помогло не закоснеть. Все могло бы быть и хуже.

Просматривая вновь мою жизнь, я вспоминаю о своей любви к отшельничеству. Сколько раз я хотел остаться в одиночестве, в покое, вдали от друзей и знакомых, на каком-нибудь пустынном острове или в замке на горе…

Моя жизнь предстает как произведение искусства, а архангелы, как ревностные критики, объясняют, как бы еще я мог ее улучшить и в чем ее уникальность. Они, не колеблясь, хвалят меня за наиболее достойные поступки.

Некоторые моменты моей жизни менее похвальны, мелкие трусости по большей части, в основном из-за моей всегдашней невозмутимости.

Каждое мое действие подолгу обсуждается. Адвокат лезет из кожи вон.

Архангел Михаил подводит итог хорошим и плохим поступкам. Я слышу, что мне нужно набрать 600 пунктов, чтобы избежать реинкарнации. Вычисления очень точны: каждая маленькая ложь, каждый порыв сердца, каждый отказ, каждая инициатива стоят положительных или отрицательных пунктов. Наконец, архангел Михаил подводит итог: 597 против 600.

Провалился. Совсем немного, но не добрал.

Мой адвокат подскакивает:

— Я утверждаю, что эти цифры сфабрикованы, и требую их пересчета. Рассмотрим еще раз все действия моего подзащитного, одно за другим. Я обвиняю…

Позади я слышу вздохи нетерпения других душ, ожидающих своей очереди. Архангел Гавриил, которому явно надоели все эти «я обвиняю», принимает волевое решение. На этот раз архангелам потребовалась лишь секунда для того, чтобы прийти к согласию, так они спешат от нас отделаться. Звучит новый вердикт:

— Что ж, очень хорошо, ваша взяла. Округляем до 600. Вы освобождаетесь от цикла реинкарнаций. Можете считать, что вам повезло с таким настойчивым ангелом-хранителем и адвокатом, — говорит Михаил.

Эмиль Золя радостно аплодирует.

— Справедливость всегда торжествует.

Архангелы объявляют, что с 600 пунктами я теперь становлюсь номером 6.

— А что такое номер 6?

— Существо с уровнем сознания 6. Это позволяет тебе, если хочешь, навсегда освободиться от тюрьмы твоей плоти.

Таким образом, мне предоставляется выбор. Можно вернуться на Землю и стать Великим Посвященным, чтобы помогать людям развиваться, живя среди них. В этом случае у меня останется лишь смутное воспоминание о посещении Рая. А можно стать ангелом.

— А что такое ангел?

— Световое существо, имеющее на своем попечении три человеческих души. Задачей ангела является помочь хотя бы одной из них выйти из цикла реинкарнаций. Как Эмиль Золя помог тебе.

Я задумываюсь на мгновение. Оба предложения заманчивы.

— Поторопись, масса людей ждет своей очереди, — басит архангел Гавриил, — итак, твое решение?

«Смерть? Ее нечего бояться. Я знаю, что у меня есть ангел-хранитель, который бережет меня от всех опасностей. Однажды я переходил улицу, и интуиция подсказала мне, что абсолютно необходимо сделать шаг назад. Хотите верьте, хотите нет, но только я отступил назад, откуда ни возьмись выскочил мотоцикл, которого я не заметил, и чуть не сбил меня. Уверен, это мой ангел-хранитель меня предупредил».

4. Ангел

— Я хочу стать ангелом.

— Прекрасный выбор, ты не пожалеешь, — заверяет Эмиль Золя.

Архангелы поторапливают нас освободить место для следующих душ. Мой ангел-хранитель увлекает меня ко входу в другой туннель в горе. Оттуда исходит синее сияние, как из освещенного изнутри бриллианта.

Эмиль Золя оставляет меня перед входом в огромное освещенное помещение и пожимает на прощание руку, поздравляя меня. Я продвигаюсь вперед. Мембрана закрывает проход. Я поднимаю ее, как театральный занавес. С другой стороны, прямо посередине помещения я вижу какого-то немного развязного типа.

— Добро пожаловать в ангелы. Я ваш ангел-инструктор.

— Ангел-инструктор? А это что такое?

— После ангела-хранителя формированием души занимается ангел-инструктор, — объявляет он как нечто само собой разумеющееся.

Я рассматриваю его.

Он похож на Кафку. Уши длинные и высоко посаженные. Миндалевидные глаза. Треугольное лицо лиса. Глаза лихорадочно блестят.

— Меня зовут Уэллс.

— Уэллс? ТОТ Уэллс?

— Нет, нет. Я Эдмонд Уэллс, ничего общего с Х.Г. Уэллсом или Орсоном Уэллсом, моими однофамильцами. Вы, наверное, о них подумали… Ничего страшного, мне нравится моя фамилия. Вы знаете, что она означает на английском? Колодец. Так что считайте меня тем, в ком вы можете черпать столько, сколько хотите. И поскольку мы должны проводить время вместе, давайте обращаться друг к другу на «ты».

— А меня зовут Пэнсон, Мишель Пэнсон. По-французски это значит «зяблик». Но я ничего общего с этой птицей не имею.

Он крепко хлопает меня по плечу, но я ничего не чувствую.

— Очень рад, ангел Мишель.

Мне странно слышать слово ангел перед моим именем, звучит как ученая степень.

— А вы кем были… э-э… на гражданке? — спрашиваю я.

— В последней жизни, до того как выйти из цикла реинкарнаций? Ну, вроде тебя, скажем, я был исследователем в своей области. Но меня интересовало не то, что «бесконечно над», а то, что «бесконечно под»… Под землей.