У смерти два лица - Фрик Кит
— Нет. Но мама бы и не смогла определить неисправность в проводке. Она очень любит лошадей, но конюшней сама не занимается.
— А кто занимается?
— Чарли Андерсон. У него компания по уходу за лошадьми в Ист-Энде. В тот день он был у нас — ухаживал за лошадьми и делал кое-какую работу на участке. Полиция говорила с ним сразу после пожара. Он ни при чем.
— Ты уверен?
— Полностью. Нет конюшни — нет работы для Чарли. Мы временно держим лошадей в Пайн-Неке, пока строится новая конюшня. Первый подрядчик не справился, а теперь, когда я вернулся на учебу, дела и вовсе идут медленно.
— Значит, Чарли не совершал намеренного поджога. А могло это произойти случайно? Он был последним, кто побывал в конюшне Уиндермера, если не считать твоей матери.
Мартина и в самом деле не думает, что Чарли мог в этом участвовать, но не так уверена насчет миссис Толбот. Как много ей было известно о собственном сыне и его романтических отношениях? Что она могла увидеть — или не увидеть — в тайнике Кейдена? Как глубока могла быть ее любовь к невесте сына?
— Маловероятно. Чарли работал в Уиндермере примерно с полудня до трех. Пожар начался ночью. К тому времени, когда Кира, наша соседка из «Магнолии», заметила пламя и позвонила в полицию, конюшня уже почти полностью выгорела.
— Пожарные приехали около половины третьего?
— Примерно так. Это почти двенадцать часов после отъезда Чарли. Закоротить электричество могло только в том случае, если мои мама забыла выключить свет. Но пожар начался не из-за этого.
— Думаешь, это был поджог? — Мартина поднимает упавший на пол чулана серый кардиган и начинает рассеянно перебирать пуговицы.
— Кто-то открыл двери конюшни и выпустил лошадей. Это определенно был поджог.
В кои-то веки Мартина полностью согласна с Кейденом.
— Но полиция с этим не согласилась?
— Когда пожар потушили, осматривать было уже почти нечего. На дверях у нас был обычный деревянный запор. Он открывается от малейшего нажатия изнутри. Он специально придуман для того, чтобы животные не оказались в ловушке в критической ситуации. Теоретически лошади могли вырваться из стойл и освободиться, но они этого не делали.
— Откуда ты знаешь? — Мартина уже знает ответ, но ей нужно, чтобы Кейден сам сказал это для подкаста. Из этого получится отличный отрывок для подводки.
— Они совершенно не были напуганы, когда Арвин и Джеффри нашли их через два дома от нашего, у Сикреста. Лошади просто паслись в их саду. От них не пахло дымом. Никаких ожогов, никаких заноз. Во время пожара их там и близко не было.
— Но полиция не сочла это убедительным доказательством поджога?
Мартине, как и Кейдену, это кажется вполне очевидным. Загадкой остается только личность поджигателя.
— Похоже, нет. Проблема в том, что нет никаких доказательств, что кто-то в ту ночь был на территории Уиндермера. На месте пожара не нашли никаких предметов или веществ, которые могли бы вызвать пожар или способствовать распространению огня, хотя это и не значит, что их не было. Никаких указаний на тех, кто мог это сделать. Конюшня сгорела вместе со всем содержимым. Только чудом огонь не перекинулся на деревья. У полиции попросту не было никаких зацепок для расследования.
— Давай поговорим об Анне. Она была там в ту ночь?
— Я ее не видел, но кое-кто из соседей вспомнил, что разговаривал с ней. Вся Линден-лейн была на улице, так что в ее появлении нет ничего удивительного.
— Но ты счел ее поведение странным?
Мартине прекрасно известно, почему поведение Анны по отношению к Кейдену в ту ночь изменилось. Это не имело никакого отношения к пожару. Вернее, прямого отношения. Оно изменилось из-за того, что Анна нашла в конюшне еще днем. Насколько ей известно, Кейден до сих пор понятия не имеет, что Анна обнаружила открытку и флэшку. Если бы в ту ночь они оказались на своем месте в стойле, то сгорели бы вместе со всем остальным.
— Дело не в том, как Анна вела себя той ночью. Дело в том, как она вела себя несколько недель после пожара.
— Что ты хочешь сказать? — Мартина снова бросает кардиган на пол и наклоняется ближе к телефону.
— Трудно объяснить. Мы с Анной были не слишком близки, но все же немного узнали друг друга за лето. Я был практически привязан к Уиндермеру, ухаживая за мамой, поэтому Анна время от времени заглядывала ко мне. Чуть раньше на той же неделе мы просто вместе смотрели кино. И она раньше бывала в конюшне.
— То есть она могла туда попасть?
— Как я уже говорил, конюшня не запиралась. Теоретически в нее мог попасть любой, кто оказывался на территории Уиндермера. Наверное, для этого нужно было бы пройти через ворота, оборудованные сигнализацией, или проломиться через живую изгородь. Но я показал Анне короткий путь через деревья между Кловелли-коттеджем и Уиндермером. Поэтому она знала, как попасть на территорию, не проходя через ворота.
— Понятно.
— У нас были планы встретиться на той неделе, когда мы с мамой вернемся из города. Но после пожара Анна стала меня избегать, придумывая всякие отговорки, чтобы не встречаться. Это была первая странность.
— А были и другие? Другие странности в поведении?
Мартине не терпелось услышать версию Кейдена. Понять, как же так вышло, что Анна призналась в том, что убила Зоуи и спрятала ее тело.
— Когда мы все же виделись, она начинала вести себя… необычно. Описывала в живописных подробностях места в Херрон-Миллс, где она, по собственным словам, никогда не бывала. Задавала множество вопросов о Зоуи.
— Может быть, ей просто было любопытно, как и другим?
— Это было не простое любопытство. Было похоже, что она знала Зоуи. Или думала, что знала. Она пыталась связать между собой факты, которых просто не было.
— Значит, ты не думаешь, что Анна знала Зоуи. Что Анна была там в ночь ее гибели.
— Я не знаю. Тогда я в это верил. Я сказал Анне, что она должна пойти в полицию и рассказать им все, что знает. Когда она созналась, это казалось вполне логичным. Она меня убедила. Она слишком много знала о Зоуи, о нас. Но теперь, когда пришли результаты вскрытия, когда мы знаем, что Зоуи не падала с балкона, все это звучит немного абсурдно. Ей постоянно говорили, что она похожа на Зоуи. Весь город пытался решить загадку произошедшего. Думаю, она просто стала одержимой мыслью о какой-то связи между ними, которой на самом деле не было.
Мартина делает глубокий вдох. Все может пойти насмарку очень быстро, но у нее уже есть то, что нужно.
— Давай вернемся на минуту назад, к тому, что ты сказал раньше.
— Хорошо…
— Человеку, передвигавшемуся пешком, было нетрудно попасть на территорию Уиндермере через дыру в изгороди или с одного из соседних участков.
— Aга. С безопасностью у нас проблемы. Такое во всех домах в округе.
— И в ночь исчезновения Зоуи в Уиндермере не было никого.
— Верно…
— Тогда почему ты не сказал полиции, что нашел следы того, что кто-то выпивал в конюшне Уиндермера, когда вернулся из города днем первого января?
— Какого…
— После того, как в прошлом месяце нашли тело Зоуи, ты рассказал полиции о том, что обнаружил еще в январе. Что кто-то был в конюшне, пока вы были в городе. Ты нашел пустую бутылку из-под виски и несколько пустых пивных бутылок. Но вместо того, чтобы рассказать об этом полиции, ты избавился от бутылок.
— Я просто не подумал, что это может иметь отношение к Зоуи, — тихим голосом ответил Кейден.
— Полиция могла бы снять отпечатки пальцев и выяснить, кто был в ту ночь в конюшне. Вместо этого ты выбросил бутылки.
— Если это не имеет никакого отношения к Анне…
— Думаю, имеет. Потому что вот мой вопрос: как ты думаешь, кто пил в конюшне в ту ночь? Зоуи? Анна? Ты там был?
— Как тебе известно, я был в городе. Я понятия не имею, кто той ночью пил в конюшне. Как ты сама только что выяснила, попасть туда мог буквально любой человек, передвигающийся пешком.
— Круг подозреваемых мог бы значительно сузиться, если бы ты сразу рассказал полиции о бутылках.
