Владимир Ераносян - Фронтмен
— Да, я всегда знала… Художники — не мой калибр, — мгновенно переключилась обладательница губок бантиком, — Слишком связаны семейными узами. Я хочу папика, который поможет мне сделать карьеру, а не мальчика, творящего сутками напролет в мастерской, за харчи.
— Я думаю, Даня нормально зарабатывает.
— Не так, чтобы безрассудно подарить девушке Картье, или на худой конец — Patek Philippe Gondolo Gemma. Всю жизнь будет отчитываться перед мамочкой…
— Любимой девушке он подарит и больше. Я бы хотела, чтобы у меня был такой сын…
— Сын!? Ты все-таки беременна… Какие дети? Не смеши, подруга, ты же гулена конченая. Такая же, как я! Пойдем лучше принца разведем на пару граммов реальной «колумбии». Он всегда угощает. От нее улетаешь как с Байконура! И смотришь на себя сверху!
— Тебе это точно нужно — посмотреть сверху на себя, а не на других… Что-то мне здесь душно стало. Тошнит, прям невозможно, — закрыла тему Оля, — Выйду, подышу свежим воздухом.
— Ты чо, реально того? Забеременела…
Оля не попрощалась. В ресторане было сильно накурено, а ее действительно подташнивало. Она знала причину. После нескольких тестов, разговора с бабушкой, совместного просмотра с ней ее любимого фильма «Искусственный разум» Спилберга, воспевающего любовь к детям, тревога сменилась спокойной уверенностью. Похоже, теперь секрет узнают все. Устами разговорчивой подружки новость разлетится словно по сарафанному радио. Не страшно…
Она нырнула в алый «бентли», немного посидела, отдышалась, пришла в себя и решила, что уедет по-английски…
«Бентли» рванул по Новоарбатскому мосту в сторону Кремля. Со Знаменки машина резко свернула направо и помчалась по Остоженке к Садовому. Окна были открыты, свежий холодный воздух ночного города обдувал салон. Но ей почему-то не было холодно. Ночная Москва предстала в каком-то необычном обличье. Не суматошном и гламурном, а величавом и сдержанном. Оля твердо решила, что сохранит ребенка. Рождение дитя — это ведь и твое второе рождение. Ты станешь другой. Совсем другой. Ей нравилось так думать. Ее умиротворяло без наркотиков это сладостное ощущение. Блаженное, чудное, радостное. Это означало начало новой, неведомой доселе жизни. Готова ли она к ней?… Ей хотелось верить, что да, готова… Но готова ли? Опять этот ужасный трек «На дачу!» норовил опустить на землю:
Эта девушка совсем не поет,Она мало курит и практически не пьет.Свой номер телефона никому не раздает,Она его не помнит. А может быть, врет…На самом деле она вовсе не противУехать с тем, кто сидит напротив,Но ему очень интересны тарифы.Иногда они заманчивы как коралловые рифы,Иногда удобны, часто сногсшибательны,Но у ряда сутенеров они безосновательны!Какая удача — я уеду с ним на дачу!Я уеду с ним на дачу! Я!Отсюда он меня, наверное, точно заберетИ с подругой в «Сохо Румс» проведет!Фишку бросит на анте, а вторую вручит мне…Я ее не проиграю, заберу ее себе!
И тут она увидела тот самый пентхаус. В окнах горел свет. Точно. Именно за этим шлагбаумом располагались новые апартаменты Гараева. Дня три назад он сказал, что переедет. И даже привез ее сюда похвастаться испанским мрамором и марокканской чеканкой на стенах. Дальше холла гостиной она не поднялась. Как он ни уговаривал. Что толку дивиться чужому добру…
Неужели она приехала сюда на автомате? Алый «бентли» притормозил. Вчера звонили из фитнес-клуба — сообщили, что истек срок абонемента… У нее были проблемы с кэшем.
* * *
— Вы уже три недели в Каракасе, и талдычите мне про какого-то дона Альберто! — орал из телефонной трубки заказчик. — Меня не интересует этот персонаж из бразильского сериала. У вас совсем другая работа. Вы нашли мальчика?!
— Нашли, босс… — наконец, доложил Шрам, позвонивший в Москву из телефонной будки напротив отеля «Каракас Хилтон». — Он живет в «Хилтоне» в сьюте на имя Альберто Корсо. Только что этот Альберто был у него в номере…
— Что ты заладил мне про этого Альберто!? Где мои деньги!? Мои четыре с половиной миллиона евриков… Где они?!
— Босс, не нервничайте. Мы вытряхнем из них все. Просто этот дон Альберто здесь примерно как в Москве Патрушев… Вы меня понимаете? Не все так просто. Я уже сообщал — я потерял одного «чеха» еще на Кубе. Сложная обстановка здесь… Латиносы — они как чечены, мать их… Неуправляемые они… — не забыл пожаловаться на напарника Шрам.
— Все, не хочу больше ничего слышать. Гонорар брата Аслана поделите. Позвонишь, когда выполнишь контракт. Мальчика отправите бандеролью в Рай… Можно частями. Но только после того, как он вернет мне мои деньги. И запомни, про части я говорю, когда имею в виду мальчика, деньги мне нужны целиком…. Вся сумма!!! Уяснил?!
— Вас понял. Сэр…
— Ну, что он сказал? — спросил Аслан повесившего трубку старшего, когда тот вышел из будки.
— Велел, чтобы мы порезали клиента на части… — передал слова заказчика Шрам.
— И все?
— Все… Но сначала надо вернуть деньги. И гонорар Мовлади обещал разделить между нами поровну.
— Гонорар Мовлади — это гонорар Мовлади. Он не делится, — со всей решимостью сообщил чеченец.
— Не делится — так не делится, — временно согласился Шрам …
* * *
— Чертовы недоумки! — бесновался Гараев, выписывая симметричные виражи на каталке в просторном холле пентхауса на Остоженке.
Свое инвалидное кресло Вадим Гараев давно прозвал электрическим стулом, которого он «не боится, потому что давно на нем ездит». Он и до инвалидности всем разновидностям юмора предпочитал черный. Может быть, поэтому Касперу было легко уговорить его на спонсорство своей черной комедии. Уговорить во второй раз. Да, Гараев, выделил Касперу необходимую сумму вторично. Он не обеднеет. А свои денежки, похищенные мной, Гараев рассчитывал вернуть в ближайшее время.
Фейерверк мыслей заставил Вадима вспомнить о кокаине и красивых девушках. И то, и другое ждало его в кабинете. Он направился к лифту, чтобы подняться на самый верхний этаж своей резиденции. Там его ждала Оля, которая по непонятной причине ограничилась лишь эпизодической ролью в профинансированном им фильме. Дура… Наверное, в очередной раз обнюхалась «белым»… Он оставил ее наедине с «дорожкой» колумбийского кокаина, и не сомневался, что застанет пассию в приподнятом настроении.
Товар был отменный. Еще бы — трафик организован ни кем иным, как наследным принцем Надером Сагдифом, старшим сыном шейха Абдаллы. Пользуясь дипломатической неприкосновенностью, Надер мог переправлять кокаин тоннами на борту собственного самолета. И, что самое главное — беспрепятственно доставлять порошок в Европу и в Москву. В Москве он мог выгодно реализовать «первый». По настоящей цене. По той, которую мог предложить только господин Гараев.
Зачем Вадим в это ввязался? Во-первых, он почти не рисковал, делая все руками коррумпированной группы наркополицейских, а во-вторых, он не любил своего «старого друга» шейха Абдаллу, забывшего, кто поставлял оружие его «верблюжьей» армии в лихие девяностые. Это потом, когда неразбериха закончилась, и власть в России окрепла, шейх нашел себе новых поставщиков… Ничего, все вернется на круги своя. Вадим Гараев никогда не сдавался. Когда шейха Абдаллу на троне сменит его старший сын, тогда и поглядим…
А пока принца Надера следует посадить на крючок. Принц, бесшабашный тусовщик и мот, занялся наркобизнесом от скуки, а больше от обиды. Плюс — решил немного подзаработать сам, не выпрашивая подачки у венценосного папаши. Все вокруг только и говорили, что шейх Абдалла прикипел сердцем к слюнявому Фоаду, что племяннику эмир дарит гораздо больше любви и внимания, чем своему первенцу…
— Ты оставила дорожку мне? — удивился Вадим, обнаружив на своем рабочем столе нетронутую горку порошка. — Спасибо за столь неожиданную заботу. — Он извлек из ящичка приспособленную для наркогурманов хромированную бамбилью[23] с изумрудной инкрустацией колумбийского герба и втянул кокс поочередно обеими ноздрями.
— Явилась попрошайничать? Сколько тебе надо? — краем глаза Гараев заметил, что с телефонного аппарата на его столе снята трубка, а рядом с ней валяется справочник «Желтые страницы». Он не придал этому значения, продолжая глумиться над содержанкой… — Сколько и на что? Смотрю, «первач» тебя уже не интересует, перешла на метамфетамины? На тяжелые наркотики? Захотелось «Белого китайца» или «Блу мэйджик»? Хочешь улететь?
— Что за чушь ты несешь… — ощетинилась она дикой кошкой, — У меня никогда не было зависимости. Я завязала с коксом. Все.
— Все?! — захохотал Гараев, — Ты это мне рассказываешь?! Да брось ты… Ты же королева гламура, звезда подиумов, тусовщица этих помоек, которые не воняют только для тех, кто сам протух. Для таких, как ты и как я, гниющих заживо и не способных к возрождению… Говори, чего тебе или убирайся к черту!
