Морли Каллаган - Радость на небесах. Тихий уголок. И снова к солнцу
— И во что же ты веришь, Ал?
— Я верю, — сосредоточенно глядя на нее, медленно начал он, — верю, что сейчас я еще чего-нибудь выпью.
Она моргнула, потом расхохоталась. Он всегда мечтал встретить женщину, которая так смеется: чуть хрипловатым, теплым смехом, идущим из самых глубин ее существа. Отсмеявшись, она сказала:
— Где же ты это подобрал?
— Я — ученый, — заявил он. — А первый завет для ученого: нашел — бери.
— Ладно, ученый, какие у тебя планы на лето?
— Водить такси. Кончить книгу. Может быть, съездить в Европу.
— Мне Европа очень нравится. А о чем книга?
— О выдающейся личности наших дней — о Мейлере.
— А-а, Мейлер, — улыбнувшись, сказала она. — Понимаю.
— Что понимаешь?
— Тебя понимаю. Мейлер — тут есть на чем порезвиться, правда ведь? — засмеялась она. — Тоже пойдешь маршем на Пентагон?
— Послушай, Лиза, — сказал он уже серьезно, как она и заслуживала, — я ведь не какой-то рутинер из прошлого века, отвлеченно взирающий на культуру. Ну уж нет! Знаешь, как называют в американском футболе игру на линии, где все позиции приготовлены для звезды, чтобы — она эффектно прорвалась? Это называют «играть в яме» — там ты принимаешь все удары, весь натиск. Вот где я хочу быть: все в себя вобрать и что-то из всего этого извлечь. Что-то важное для себя.
Слова лились сами собой. Рассуждая, Ал все приглядывался к ней в предвкушении новых открытий. Глаза у нее блестели. Шея длинная, на левой щеке маленькая родинка; кивнув, она облизнула губы.
Бар заполнялся. Мужчины приходили одни, без женщин, — вылощенные, элегантные, в дорогих костюмах. Маклеры, специалисты по рекламе, журналисты. Двое-трое поздоровались с Лизой. Ал, глядя, как она улыбнулась и помахала в ответ, испытал легкое раздражение. Обернуться он не соблаговолил. Она красивым, плавным движением снова откинулась на красную спинку, и Ал сказал себе, что Лиза очень притягательна в каждом жесте, в каждом движении — мягком, призывном. Улыбается каким-то своим мыслям, а он чувствует, как она следит за ним внутренним взглядом. Хладнокровно все проанализировав, он заключил, что странное выражение ее лица, которое поразило его в машине, того же свойства. Бессознательная уловка. А может, и сознательная. Секс-чары, подумал он. Ну так что же в этом плохого?
— Знаешь, Ал, а ты, оказывается, не такой, как я себе представляла. Я думала, ты позер. Да-да. А с тобой интересно поговорить. В нашем городе люди совсем разучились говорить друг с другом. Да и вообще разучились говорить. Никто ничем не интересуется. — Она дотронулась до его руки. — Ты только не сдавайся, Ал.
— Ты меня не знаешь, Лиза. Я как кукла-неваляшка — упаду и встану, упаду и встану.
— А поесть тебе не хочется? Мне очень.
— Поесть? — растерянно переспросил он.
— Может быть, перекусим у меня?
— Отлично!
Он расплатился с официантом, и они вышли под закатные лучи солнца. Лиза взяла его под руку.
— Нужно, чтобы кто-то был с тобой рядом, Ал.
Лиза жила в пяти минутах езды от университета, на Уолмер-роуд — тенистой улице с большими старыми домами, где теперь сдавались квартиры внаем. Лиза занимала верхний этаж. Перед домом рос каштан. В гостиной был беспорядок, на белых стенах ни картин, ни эстампов.
Она поставила на стол водку, холодный ростбиф. После напряжения последней недели, от выпитого виски и водки Ала совсем разморило.
— Ах, Лиза, — вздохнул он. — Мы одни, никого вокруг… — И обнял ее за талию — ему казалось, что это он медленно ведет ее по коридору в спальню. Она смеялась, поддерживала его, когда он спотыкался.
— Ну вот, Лиза… — С многозначительной улыбкой он сел на кровать. Но тут же повалился на бок и заснул крепким сном.
На рассвете его разбудили мусорщики, опоражнивавшие бачки за домом. Лиза лежала в постели рядом с ним. Он потянулся к ней.
— Погоди, — сказала она и отправилась варить кофе.
На ней была коротенькая голубая рубашка. Ни он, ни она не произнесли больше ни слова. Она принесла кофе, поставила чашку на туалетный столик и снова легла рядом с ним.
Она изумила его — ее руки, тело, осторожные нежные ласки. У него закружилась голова.
— Лиза, что это? — прошептал он.
— Ничего, Ал, ничего.
Потом он задремал, а когда открыл глаза, она, все еще в ночной рубашке, причесывалась за туалетным столиком. Потом положила расческу и подставила лицо под луч утреннего света. Ал замер — его охватило чувство удивительного покоя и полноты бытия. Вот она снова будто раскрывает ему себя: смотри, какая я. Дарит ему неизведанное. Встрепенувшись, он протянул к ней руки — ему казалось, что до сих пор он еще и не прикоснулся к ней.
— Лиза…
— А, ты проснулся?
— Еще как проснулся!
— Не вставай, — сказала она. — Тебе ведь хочется спать и спать, весь день напролет. И прекрасно, тебе это необходимо. А я съезжу к Бритнеллу и возьму книги. Спи.
Она собрала одежду и пошла в ванную. Ал слышал, как она пустила душ, потом пошла на кухню. Откинувшись на подушку, он попытался определить для себя, что он увидел в ее лице. Разрушилось бы это его удивительное состояние, если бы он проник в тайну ее покоя? Ну конечно же, у нее должно быть какое-то особенное мироощущение, у этой девушки, которая способна вдруг одарить его глубочайшей гармонией. Наверно, было в ее жизни нечто значительное, волнующее. Что-то за всем этим стоит. Знает ли сама Лиза, какая она? Сможет ли объяснить, почему произвела на него такое сильное впечатление? Нет, конечно. А сам он может объяснить? Он ведь всегда точно знает, почему та или иная картина или книга производят определенный эффект. Информация. Извлекай всю информацию. У него выверенный инструмент — анализ. Тайн он не выносит. Все должно быть объяснено. Вот почему он ведет дневник, записывает, что думает, чувствует. Тайны противоречили его мировоззрению, всему, что он воспитал в себе.
3Он проснулся — что-то звякнуло в кухне: значит, Лиза вернулась с работы, но не хочет его будить. Поднявшись, он увидел, что вся его одежда убрана в стенной шкаф. Лизины платья сдвинуты в сторону. Брюки тоже аккуратно повешены на вешалку.
Приняв душ, он быстро оделся и, сидя на краю кровати, завязывал шнурки, когда вошла Лиза с пакетом в руках. На ней было простое желтое платье, но, кажется, очень дорогое.
— Привет!
— Ты просто ангел — дала мне поспать.
— Вид у тебя гораздо лучше, — сказала она, раскрывая пакет. — А вот тебе и книги для брата. — Она весело улыбнулась. — В компенсацию непредвиденных расходов. По правде говоря, времени на них я убила порядочно. В моем книжном магазине не нашлось ни одной книжки Шора. Пришлось посылать на склад. И вот, пожалуйста, профессор.
— Ну спасибо, — смущенно сказал он. — Не нужно было тебе этим заниматься. — И все еще растерянно усмехнулся: — Черт побери, теперь ведь еще надо добыть автограф. Вот морока!
— Надо отыскать этого Шора в телефонной книге, и всего-то, — сказала Лиза.
— Ты права. Ну что ж, пожалуй, мне пора отправляться домой.
— Что за спешка? Кого-то ждешь?
— Да нет, не жду.
— Я думала, ты со мной пообедаешь.
— Лиза… Это я должен бы пригласить тебя обедать.
— Еще пригласишь, — улыбнулась Лиза. Она, конечно же, поняла, что у него нет денег!
Пока Лиза занималась обедом, Ал отыскал в телефонной книжке Юджина Шора. Лиза сказала, что знает этот район — там неподалеку живет ее подруга. Отсюда минут пятнадцать езды.
Неужели она и вправду такая — сама доброта? Ал, тихо улыбаясь, наблюдал, как Лиза хлопочет с обедом. Лиза спросила, где он живет, и он рассказал, что ему очень хорошо у миссис Бёрнсайд, к тому же у нее всегда можно перехватить денег. Теперь ему, конечно, придется работать полный день. Он снова заговорил о своей мечте — поскорее закончить книгу о Мейлере и скопить деньги на поездку в Европу. Нахмурив брови, словно его планы близко ее касались, Лиза спросила, почему бы ему, собственно, не бросить такси и не посвятить все свое время работе над книгой, чтобы поскорее закончить ее?
— Увы, мадам, надо ведь на что-то жить, — сказал он. — И платить за квартиру.
— А-а… Ну да, понятно.
Но ведь всегда можно найти, где переночевать и поставить машинку. Почему бы ему не воспользоваться, например, ее квартирой? Она сказала это как бы мимоходом.
Он подумал, что она шутит, потому что как раз с этими словами она перешла в столовую и начала раскладывать на столе красивые итальянские соломенные салфетки-подставки. Прежде чем сесть за стол, он позвонил Шору. Какая-то женщина сказала ему, что она миссис Шор, а муж обедает в городе и должен вернуться около половины десятого.
Когда, усаживаясь за стол, Ал сообщил об этом Лизе, ему показалось, что она пропустила его слова мимо ушей, однако двадцать минут спустя, наливая ему кофе, она сказала:
