Одри Ниффенеггер - Соразмерный образ мой
— Да знаю я.
— Tot ziens.
— Tot straks.
Мартин повесил трубку. Во время разговора он не отходил от письменного стола, нависая над телефоном. Теперь он с улыбкой расправил плечи — и схватился за сердце.
— Ох!
На пороге стояла Джулия — темная фигурка в тусклом свете.
— Извините, я не нарочно.
Потупившись, он смежил веки, будто хотел закрыться от нее крылом; выждал, чтобы унять сердцебиение.
— Ничего страшного. Давно вы тут стоите?
Он поднял на нее глаза. Она вошла в комнату и стала всего лишь собой.
— Нет. Не очень. Вы жене звонили?
— Да.
— Понравились ей перчатки?
Мартин кивнул.
— Проходите на кухню, будем чай пить. Да, перчатки ей очень понравились. Спасибо за такой удачный выбор.
Он двинулся за ней, протискиваясь между штабелями коробок.
— Вообще-то их Валентина выбрала. Она в одежде лучше меня разбирается.
Джулия плюхнулась в обеденное кресло и стала смотреть, как Мартин накрывает на стол. «Галстук нацепил, чтоб жене позвонить». Почему-то Джулию это слегка задело.
— Вы с Валентиной — как старые супруги. Все поровну: и таланты, и обязанности.
Не сводя с нее глаз, Мартин подставил под кран электрический чайник. В ней произошли неуловимые изменения. «Что-то неладно. Какая-то она не такая».
— Вас кто-то ударил?
У Джулии на скуле проступал синяк.
Она прикрыла его рукой:
— У вас лед есть?
Порывшись в морозильнике, Мартин вытащил завалявшийся пакет зеленого горошка.
— Вот.
Джулия прижала пакет к щеке. Мартин продолжил готовить чайный стол. Пока он не наполнил чашки, ни один из них не произнес ни звука.
— Шоколадное печенье? — предложил он.
— Спасибо, с удовольствием.
— Рассказать не хотите?
— Нет. — Джулия уставилась в чашку, пряча лицо за спасительным горошком. — Она не нарочно.
— Какая разница?
— Вы давно женаты? — спросила Джулия.
— Двадцать пять лет.
— А когда она уехала?
— Один год, два месяца и шесть дней тому назад.
— Вернется?
— Нет. Не вернется.
Поставив локти на стол, Джулия зарылась лицом в холодный пакет и смотрела искоса.
— И что?..
— Секунду.
Мартин пошел в кабинет за сигаретами и зажигалкой. Еще не войдя в кухню, он уже придумал ответ.
— Я поеду к ней в Амстердам. — Он закурил и ухмыльнулся, воображая изумление Марики.
— Вот здорово, — сказала Джулия. — А когда?
— О, э-э, в скором времени. Как только смогу выходить из дому. Через недельку-другую.
— Ну, то есть никогда?
— Никогда не говори «никогда».
— Короче, я тут кое-что почитала. От вашей болезни есть лекарства. И психотерапия тоже помогает.
— Да, я это знаю, Джулия, — мягко сказал он.
— И что?..
— Один из симптомов этого заболевания — отказ от лечения.
— А-а.
Сжав пакет двумя руками, она принялась дробить замороженные комья. Синяк, на взгляд Мартина, потемнел еще больше, зато припухлость начала спадать. От горохового скрежета Мартин чуть не лез на стену.
— Это не ваша забота, крошка моя. Рано или поздно я уеду в Амстердам.
Джулия одарила его улыбкой:
— Ну да. Понятно. — Она попеременно отхлебывала чай и прижимала к щеке заморозку.
— Помощь не нужна?
— В каком смысле? А, нет, ерунда, просто саднит немного.
— И часто у вас с сестрой такое бывает?
Джулия криво усмехнулась:
— С детства не бывало. Раньше мы и дрались, и кусались, и плевались, и за волосы друг друга таскали, но потом выросли, что ли.
— А вам не опасно возвращаться домой? — спросил Мартин.
Джулия расхохоталась.
— Что вы! Валентина мне сестра-близняшка, а не чудовище какое-нибудь. Вообще-то она тихая.
— Ну-ну. В тихом омуте черти водятся.
— Значит, ее черт попутал.
Попыхивая сигаретой, Мартин думал о Марике. Что она наденет? Он представлял, как она подкатит на такси, войдет в ресторан, там цветы, белые скатерти. А Джулия думала о Валентине, которая заперлась в гардеробной. Джулия долго топталась под дверью и слушала ее рыдания. «Надо мне идти».
Она поднялась из-за стола.
— Схожу проверю, как она там.
— Возьмите на дорожку. — Мартин вручил ей пачку шоколадного печенья. — В знак примирения.
— Спасибо. А горошек не одолжите? У нас льда нет.
— Берите так. Он и гроша не стоит. — Мартин тоже встал, заулыбался и стал пробираться мимо коробок. «Горошку на грошик в дорожку для крошек… Не молчи». — Почему-то я считал, что у американцев пунктик насчет льда — все напитки со льдом и прочее. У вас в морозильнике должен быть склад крошечных айсбергов, разве нет?
— Испарились. К слову, мы наполовину англичанки. Наверное, мы не совсем уж типичные американки, так ведь?
— Вы совершенно не типичны, поверьте, — сказал Мартин.
Улыбнувшись на прощанье, Джулия поспешила вниз. «Горошку на грошик… — Мартин посмотрел на часы. — Нужно убить три часа и двадцать восемь минут. Как раз успею принять душ».
Марика сидела в ресторане «Шлейцер» за длинным столом, пряча мобильник под скатертью. Она объяснила свою чрезвычайную ситуацию метрдотелю, и тот любезно проводил ее в небольшой зал для приватных торжеств. Там он зажег свечи, с профессиональной сноровкой убрал лишние приборы и оставил ее одну в зале на двадцать персон. Для порядка она пробежала глазами меню, хотя в этом ресторане всегда заказывала одно и то же.
Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда официант принес ей бокал вина.
— Мартин?
— Привет, Марика. Ты где?
— У «Шлейцера». В банкетном зале.
— Как ты одета?
Марика потупилась. Она пришла в брюках и сером свитере.
— На мне знакомое тебе красное платье с голой спиной, босоножки на шпильках и мои серьги. — Серьги действительно были у нее в ушах. — Что у тебя на ужин?
— Э-э-э, по такому случаю я выбрал на закуску сикх-кебаб из баранины, а в качестве основного блюда — седло благородного оленя «уазэн» с соленьями. И недурственное мерло.
— Мечта гурмана. И где ты якобы сидишь?
— В «Синнамон-клубе».
— Не тот ли это индийский ресторан при библиотеке?
— Точно.
— Никогда там не бывала.
— Я тоже; решил на пробу сходить. — Прижимая мобильник щекой к плечу, Мартин вскрывал коробочки с замороженными полуфабрикатами. Цыпленок «тикка-масала» и «сааг-алоо». В «Синнамон-клубе» навынос не торговали. — А ты, как обычно, заказала морского леща?
— Угадал.
Тут подошел официант, чтобы принять заказ. Марика вернула ему меню и посмотрела на свое отражение в ресторанном окне. Ее лицо в нежном пламени свечей выглядело почти молодым. Она обменялась улыбками сама с собой.
— Тео звонил? — спросил Мартин.
— А как же! Только я была уже в дверях, мы совсем коротко поговорили.
— Какие у него новости?
— Живет отлично. Собирается приехать на каникулы. Кажется, у него новая девушка, — ответила Марика.
— Какие же это новости? Толком-то рассказал что-нибудь?
— Зовут Амрита. Тоже студентка, из Бангладеш. У ее родителей фабрика по производству кухонных полотенец или что-то в этом роде. Тео сказал, красотка, причем необычайно способная. Готовит — пальчики оближешь, так и сказал.
— Втюрился. К чему же, интересно, у нее способности? — Мартин включил микроволновую печь, и его ужин стал ездить по кругу.
— К математике. Он что-то объяснял, но я в этом не разбираюсь. Ты потом его сам спросишь.
Мартину вдруг стало легко, тревога на время отступила.
— Замечательно. У них будут общие темы для разговора. — Они с Марикой познакомились на курсах русского языка; им всегда нравилось обсуждать тонкости перевода, наблюдать, как один язык перетекает в другой. — Я опасался, как бы он не взял в жены какую-нибудь воспитательницу детского сада — этакую веселушку.
— Не торопись его женить.
— Да, верно. — Он подлил себе вина. — Не стоит примерять на себя чужую жизнь: слишком уж быстро она пролетает. Еще пара минут — и мы начнем выбирать имена для его детишек.
Марика рассмеялась:
— Я уже выбрала: мальчики — Джейсон, Алекс, Дэниел; девочки — Рейчел, Мэрион, Луиза.
— Шестеро?
— А что такого? Не нам же их воспитывать.
Ей принесли деликатесы. Мартин достал из микроволновки свои. Жратва выглядела совершенно бесцветной, и Мартин пожалел, что сидит дома, а не в «Синнамон-клубе». Потом он подумал: «Чушь. Какая разница, где ужинать, — лишь бы вместе».
— У тебя вкусно? — спросил он.
— Божественно. Как всегда.
Когда официант убрал со стола посуду, Марика, потягивая бренди, попросила:
— Diz-me coisas porcas. — («Поговори со мной грязно».)
— На португальском? Душа моя, тут без пары словарей не разберешься.
