Надежда - Шевченко Лариса Яковлевна
ТРИ СУДЬБЫ
Еще в первую зиму приезда в деревню я полюбила разглядывать старые фотографии в альбоме родителей. Тогда-то и увидела на снимке девочку, очень похожую на мою детдомовскую подругу Лилю. Я даже опешила от неожиданности и осторожно спросила у матери:
— Ее зовут Лиля?
— Нет, Галя. В девятом классе учится. В природе часто встречаются двойники, — объяснила она.
На следующий день я отыскала Галю в школе и с тех пор издали наблюдала за нею, представляя своей подругой. Наверное, это смешно, но я всегда ищу людей, похожих на моих старых друзей. Случается, что нахожу и отношусь к ним с большим вниманием. На сердце теплеет, когда их вижу.
В последнее время радости от встреч с Галей мало. Я часто вспоминаю ее школьницей и пытаюсь понять причину ее трагедии. Вот она черноглазая, белолицая, пухленькая девушка. На лице — безграничная доброта. В движениях — мягкость, плавность. И кто бы ожидал от нее твердости и самоотверженности?!
Но вдруг влюбилась. Всепоглощающая любовь забрала ее всю без остатка. Она жила ею каждую минуту. Круглое чернобровое лицо Гали излучало полное и безоговорочное счастье. На уроках она сидела, подняв глаза в верхний угол класса. Улыбка не сходила с ярких полных губ. Учителя забеспокоились. Галя училась отлично, и педагоги предлагали ей «вытянуть» хотя бы на серебряную медаль. Мать умоляла дочь опомниться, пожалеть ее, помочь выполнить обещание, данное мужу в день его кончины. Ничего не помогало. Сумасшедшая любовь застлала глаза, одурманила.
— Почему люди не учатся на ошибках других? — спрашивала я у бабушки.
— Потому что умными себя считают. Им кажется, что они больше и глубже в своей жизни понимают. Мол, со стороны видят только оболочку. Да и на самом деле, сюжет может быть один, а развязки разные, потому что нет одинаковых людей, — пояснила она мне тогда.
С моей точки зрения, парень Галины не представлял ничего особенного. Высокий, белобрысое, ничем не примечательное лицо. Следов интеллекта я не рассмотрела в нем. Говорить интересно не умеет, полное отсутствие понимания юмора. Тривиальный, как сказала бы моя любимая математичка. Я бы в такого не влюбилась. Вот что значит — первая любовь!
Я теперь уже спокойно отношусь к противоположному полу: с трезвой оценкой, с некоторой долей иронии. Наверное, это странно звучит. Несмотря на то, что за время дружбы с Дмитрием мы ни разу не поцеловались и на прогулках расстояние между нами всегда оставалось не меньше двух метров, я приобрела большой грустный опыт общения. Теперь смотрю на молодых людей глазами девочки, познавшей радость первой детской любви и благополучно пережившей болезнь первой, почти взрослой неудачной любви, перегоревшей ею и вовремя разочаровавшейся. А тогда, во втором классе, я восхищалась Галиной.
Борьба учителей ни к чему не привела. Галя бросила учебу, родила сына, поступила в вечернюю школу. Мужа через год взяли в армию. А еще через год он вернулся без ноги, без руки, без глаза и с обожженным, изуродованным лицом. Галя сама привезла его домой.
Кто виноват? Говорили, будто бы начальство. Были слухи о том, что сам безалаберный, безответственный, бестолковый. Что теперь выяснять? Человек остался калекой. Галя окружила его заботой. Поддерживала морально. Протезы заказала. Уговорила своего начальника пристроить мужа на работу, чтобы не сосредотачивался на своем несчастье. Еще сына родила. Но вместо того чтобы оценить ее любовь и заботу, он стал пить. Нет, чтобы хоть чем-то помочь жене, он свалил на нее не только все заботы о семье, но и свою слабость, безволие, хамство. Первый раз, когда я увидела ее с пьяным мужем, маленькую, похудевшую, с огромными, глубоко запавшими черными глазами, то остолбенела. Одной рукой она прижимала к груди младенца, другой — держала старшего сына за руку. В этой же руке была огромная авоська с продуктами. А муж, в буквальном смысле, лежал на ее плечах. Голова его свешивалась ей на грудь, а ноги волоклись по земле. Согнувшись под его тяжестью, Галя брела, низко опустив голову. Я была настолько шокирована встречей, что не смогла ничего сказать, а просто ошарашенно смотрела на жуткую картину. Галя на мгновение подняла на меня измученные глаза и, еще больше сгорбившись, молча отправилась дальше. Первое, о чем я подумала, оправившись от шока: «За что?! За любовь?! Жестокий! Разве можно так издеваться над любящим тебя человеком? Эгоист! Жалеет только себя. Где же его мужское достоинство?»
А сегодня мы с матерью пошли на станцию встречать троюродную племянницу отца. Она когда-то училась с Галей в одном классе, а теперь редко появлялась в селе. В городе замуж вышла. Подошел поезд. Лида вышла с двумя маленькими мальчиками. Мы погрузили ее вещи на велосипед и отправились в село.
Лида радостная, восторженная, все время говорит, говорит... «Вот иду до боли знакомой тропинкой между двумя рядами тополей. Сердце сжимается при виде старых хат, оттого что я невольно сравниваю их с пятиэтажными домами города, где теперь живу. А может, потому, что эти хаты мне дороже и родней? Здесь детство и юность промчались, и часть моей души навсегда поселилась в этих краях. Тянет сюда. А когда наступает время отпуска, неймется мне, трепещет сердце в ожидании родных картин, знакомых лиц».
— Здравствуйте! — приветливо кивает она старушке.
— Здравствуй. В отпуск? Слава богу, все хорошо у твоих родителей.
Не успели мы сделать десяток шагов, как из-за поворота вынырнула соседка Егоровна, которая живет в конце нашей улицы. (Русскому Ивану половина деревни соседи.)
— В отпуск? Правильно. Пусть детки на свежем воздухе и с парным молоком поживут, а то вон какие бледненькие да худенькие, — оглядывая всех цепким взглядом, протараторила она.
— Нормальные дети, городские, — недовольно парировала Лида.
— А ты, наконец, пополнела, похорошела. Бабы у колодца говорили, наверно, плохо с мужем живешь, раз такая худая, — добавила Егоровна с ехидной улыбкой.
— Вашими молитвами пополнела. Только была не худая, а стройная. Теперь всей деревне фигурой угодила? — поинтересовалась Лида с усмешкой.
Соседка заторопилась по делам. Неожиданно рядом с нами остановился мотоцикл. Огромный кудрявый блондин с красным лицом и ослепительной улыбкой протянул Лиде руку:
— Привет! Сколько лет! Эти мальцы твои? А эти — мои!
Он с удовольствием показал на троих мальчишек мал мала меньше, оседлавших коляску мотоцикла и бензобак.
— Петя! Отец-молодец! Как жена тебя с малышами отпустила? От тебя за версту несет, как от самогонного аппарата! — испуганно спросила Лида бывшего соседа.
— Она привыкла. У меня аварий ни разу не было, — похвалился он. — Ладная ты баба стала!
— Не баба, а дама, — улыбнувшись, поправила его Лида.
— Желаю тебе подольше называться дамой, — весело крикнул Петр, с легкостью гимнаста вскочил на «ИЖ» и пропал из виду. Только облако пыли медленно оседало на придорожный бурьян.
Повернули на свою улицу. Вечерело. Женщины, управившись по хозяйству, уже сидели у ворот на лавочках. И тут Лида обязана остановиться у каждого дома! Надо позволить каждой соседке посмотреть на себя, на детей, ответить на несколько обычных вопросов, спросить об их детях, здоровье, делах и только после этого продолжать свой путь.
Наконец, дом родителей Лиды. Ее мать встретила нас во дворе с двухлетней внучкой на руках. Лида чмокнула племяшку в щеку и дала ей шоколадку. Маленькая Светланка что-то бойко залепетала. Я попросила «перевести с русского на понятный» слова малышки. Александра Устиновна засмеялась:
— Все сплетни по селу собирает. Она же всюду со мной. Вот и сейчас: увидела вас и сразу начала рассказывать последние новости о Лидиной однокласснице Зое. Ужасная история. Но Светочке о чем бы ни говорить, лишь бы не молчать. Она все услышанное пересказывает, как сказки из книжек.
— А что произошло, мама? — заволновалась Лида.
— Поешь с дороги, детей спать уложи, а потом поговорим о твоих подругах, — строго ответила мать.
