Нацуо Кирино - Нежные щечки
— Что за ерунда? Не понимаю, о чем ты.
— Извините. — Уцуми виновато склонил голову. — Я теперь не полицейский, вот и подумал подойти к делу иначе.
— Так ты теперь, может, детектив? — стал подтрунивать Асанума. — Ну, круто.
— Нет-нет, это ведь не работа, — замахал руками Уцуми. — Спрашиваю вас просто как человек, как мужчина.
— Ну ты прямо коанами заговорил.
Асануме, похоже, поднадоел их разговор, и он через соломинку зараз осушил стакан с холодным кофе. Трескаясь, звякнули кубики льда.
— Я вот что пытаюсь сказать. Вы, Асанума-сан, находитесь при исполнении. Вы расследуете много дел. Вот если бы ко мне пришел некий нахал, как я пришел к вам, то я бы ему тоже ничего не сказал. Я это хорошо понимаю, поэтому пришел не за информацией, которая мне неизвестна. Просто хочу узнать ваше впечатление от этого расследования.
— Да понял я. Только зачем тебе все это?
— Когда я работал полицейским, у меня обычно не было никакого «впечатления». Или лучше сказать, не было свободного времени на это самое «впечатление».
Для Уцуми самым главным в работе было ощущение — что-то, мол, тут не так. Что-то не так, что-то подозрительно — такие мысли были для него отправной точкой, помогали добраться до сути преступления. Когда преступление было разгадано, он думал только о том, что во время следствия было сделано правильно и что нет, никогда не пытаясь зафиксировать «впечатление». Для него существовала реальность — преступление, объект — преступник, затем награда и поощрение; больше он ничего о преступлении обычно не помнил. Теперь Уцуми сам был удивлен, осознав это.
— У меня так же. Нет у меня ничего такого. — Асанума раздраженно закусил сигарету в уголке рта.
Воздух между ними сжался от напряжения, и они оба замолчали, как воды в рот набрав, раздавленные этим воздухом. Но похоже, прямодушие Уцуми все-таки задело Асануму, и он, неожиданно подняв на него взгляд, заговорил:
— Если говорить о «впечатлении», то одно замечание у меня есть.
— Какое?
— А была ли девочка? Я на полном серьезе одно время сомневался, что девочка по имени Юка действительно существовала. Уж больно странным образом она исчезла. — Асанума сосредоточенно уставился в пустоту. — Уж как мы ее только не разыскивали. Ну не могло такого быть, чтобы мы ее не нашли. Если это несчастный случай, должны быть хоть какие-то улики. И — ничего. Не может пятилетняя девочка бесследно исчезнуть сознательно. Понятно, что это чьих-то рук дело. И опять никаких улик. Будто ее горный дух унес. Мне действительно стало казаться, что этой девочки изначально не существовало. Была фотография, так что ошибки быть не могло — девочка, несомненно, существовала.
— А ребенка видели только члены семьи Исиямы?
— Да нет. Ее видели все: Мидзусима, супруги Идзуми и сын Тоёкавы. Старшая дочка по имени Юка у Мориваки действительно была. Говорят, очень сообразительная и симпатичная девчушка.
— Хм, значит, все-таки была, — будто размышляя вслух, сказал Уцуми.
— Эй, Уцуми-сан! — с издевкой в голосе рассмеялся Асанума. — Смотри умом не тронься от нечего делать.
— А я уж было подумал, какое свежее, необычное у вас мышление.
Асанума скрестил руки на груди и серьезно посмотрел на Уцуми.
— Свежее? Не похож ты на того, кому такие идеи по душе. Ты из тех, кто ловит жуликов при помощи силы. Отец твой был другим.
Уцуми с удивлением посмотрел на Асануму.
— А вы знали моего отца?
— Знал. Я сначала работал в управлении Маруямы, в Саппоро. Твой отец там следователем был. Хороший человек. Умер тоже рано.
Слова «умер тоже рано» ударили, будто молот. Кровь прилила к лицу Уцуми, сердце учащенно заколотилось, по спине пополз липкий пот. Конечно, он знал, что в конце концов умрет, но из чужих уст это прозвучало шокирующе. Уцуми изо всех сил постарался сохранять хладнокровие и подумал, что ему еще работать и работать над собой.
Не замечая смятения собеседника, Асанума лениво прикурил следующую сигарету.
— Кстати. Из-за вчерашней вечерней передачи здорово пришлось сегодня утром побегать.
— Это вы про звонок из Отару? Что-то узнали?
— Да чушь это все. Попросили участкового наведаться к этому мужчине, так ребенок оказался мальчиком. Так что если Мориваки-сан надумает приехать, ее ждет разочарование.
— Она завтра приезжает.
Асанума с кислой миной кивнул.
— Знаю. Она каждый год в это время приезжает. Обнаружить уже, конечно, ничего не удастся, а все неспокойно как-то. Ничего не поделаешь, мать же. Все надеется найти какие-нибудь зацепки. Такое чувство, что она только ради этого и живет. Каждый месяц одиннадцатого числа звонит в управление из Токио. Как одиннадцатое — у меня прямо на душе тяжело становится, будто она упрекает меня в чем-то.
— Такое чувство, что она только ради этого и живет, — как эхо повторил за ним Уцуми.
Асанума щелчком стряхнул с рубашки для гольфа прилепившуюся нитку.
— Время идет, и супруг ее, похоже, сдался.
«Касуми, наверное, тоже думает, как было бы здорово, если бы и она смогла сдаться», — мелькнуло у него в голове. Уцуми поймал себя на мысли, что раньше он никогда не пытался представить себе, о чем могут думать люди, у которых случилось несчастье, и сам он никогда не имел дела с преступлением, которое бы так сильно взбудоражило его воображение. Ему вдруг стало ужасно грустно, он почувствовал ревность к Асануме, что тот все еще работает полицейским. Интересно, как бы все сложилось, будь он сам ответственным за расследование этого происшествия? Возможно, сейчас картина была бы чуть-чуть другой. Или же он быстренько умыл бы руки, решив, что случай слишком сложный, и переметнулся бы на какой-нибудь другой, где вероятность раскрытия была бы намного больше? Нынешний Уцуми плохо понимал даже самого себя прошлого. Асануме было, похоже, все равно, о чем задумался Уцуми, он бросил скучающий взгляд на золотые наручные часы. Но Уцуми захотелось поговорить еще.
— А что по делу, новости какие есть? — на хоккайдском диалекте спросил Уцуми.
— Никаких нет, — передразнивая его, Асанума помахал отрицательно рукой. — Мы было заподозрили связь с самоубийством в Кусиро старика этого, Идзуми, но доказательств никаких не нашли.
— А ваше впечатление?
— Опять «впечатление»? — Асанума бросил на Уцуми озадаченный взгляд. — Да ничего такого. Подумал только, что Мидзусима теперь совсем разойдется.
— Мидзусима? Я его знаю.
Уцуми знал и Мидзусиму, и Идзуми. Идзуми был известным местным предпринимателем, а Мидзусима — одним из подозреваемых в деле Юки, и его здорово потрясли во время следствия. Однако Уцуми решил промолчать и послушать, что скажет о нем Асанума.
— Мидзусима, тупой солдафон, служил в силах самообороны в авиационных войсках. Он из тех, кто привык жить по приказу начальства и, вернувшись на гражданку, не может адаптироваться. Когда в армии долго выполняешь одну и ту же работу, она начинает даваться слишком легко. Мидзусиме было уже за сорок, а он все еще был старшиной третьей статьи… остальное несложно представить. Похоже, он и по сей день ходит у вдовы Идзуми в любимчиках. Сам Идзуми был членом общества поддержки сил самообороны, так что Мидзусиме здорово повезло, что он к Идзуми попал, и, похоже, он чувствовал себя ему обязанным.
— А что вы имели в виду, когда сказали, что Мидзусима совсем разойдется?
Асанума сжал руку в кулак, оттопырив большой палец[14].
— Мидзусима, короче, он с женой старикашки, ну это… В то утро, когда девочка исчезла, у него алиби было: он в это время спал с женой Идзуми.
— И что, Идзуми знал об этом и подтвердил его алиби?
— Подтвердил. Сказал, что Мидзусима оставался в его доме с вечера предыдущего дня. И они вместе завтракали. Поэтому-то Мидзусима и прислуживает ему, как верный пес.
«Если уж говорить о собаках, то работа полицейского ничем не лучше. Вот я, например, чему я служил?» — подумал Уцуми. Точно уж не полицейской организации. Но при этом желание быть похваленным, оцененным этим бесплотным объектом под названием «полиция» было очень сильным. Или лучше даже сказать, это было для него самым важным. Чем же он занимался? Уцуми в недоумении склонил голову набок.
— Интересно, почему Мидзусима ушел из армии? Если уж так там хорошо, то и оставался бы на службе всю жизнь.
— Не знаю. Ходили слухи, будто он девочками маленькими интересовался. Может, и из-за этого. Мы попытались в этом покопаться, но нам тут же заткнули рот, велели остановиться. А вот ты, кстати… Если будешь расследовать, то там каждый со своими странностями. Только с Тоёкавой все просто. Они как узнали, что цена на дачи снижается, так сразу же по дешевке от дачи и отделались. Идзуми здорово на них был зол.
